Ратибор. Забытые боги - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 33

Илья не сводил глаз с часового. А тот вдруг замер на месте и молча рухнул на землю, лишь звякнуло оружие.

– Вперёд, только тихо.

Илья, а за ним и парни побежали к караульному.

Легионер лежал неподвижно. Камень из пращи угодил ему в глаз, войдя в череп.

Илья вытащил из ножен меч, Трифон – нож.

– Юлий, Иштван, тащите убитого в ров, а потом – к палаткам.

Всё, отступать уже поздно, нападение началось.

Палатки легионеров стояли в ряд – римляне любили порядок.

Прижимая к себе оружие, Илья с Трифоном подошли к палатке. За пологом слышался храп спящих воинов.

Илья приподнял полог и проник в палатку. Слева и справа топчаны.

Илья шагнул к левому ряду, Трифон – к правому. Медлить было нельзя.

Илья занёс правую руку с мечом, левой толкнул спящего. Храп прекратился, легионер приподнял голову, и Илья тут же вонзил меч ему в грудь.

По телу легионера пробежала судорога, и он замер.

Справа уже действовал Трифон.

Десяток минут – и всё римляне, находившиеся в палатке, были мертвы. Но где же парни?

Илья с Трифоном вышли из палатки, и почти сразу к ним подошли Ицхак, Юлий и Иштван.

– Где вас носит? – прошипел Илья.

– Мы не видели, в какую палатку вы зашли…

– Заходите, разбирайте оружие. Потом – в эту палатку, она ваша.

Парни зашли в палатку и стали разбирать оружие. Трифон с Ильёй забрались в палатку по соседству – удача снова сопутствовала им. Римляне, надеясь на караул, крепко спали, как могут спать уставшие за день мужчины. Только сон этот был для них последним, смертельным.

Покончив с воинами, Илья нацепил на себя чей-то пояс с ножом. Меч он бросил, а в руку взял ещё один нож. В этих условиях действовать ножом было сподручнее, хотя длина его лезвия лишь немного короче длины меча.

Они перебрались в соседнюю палатку, но там был всего один топчан, на котором спал легионер. Однако в палатке стоял стол, а под ним – окованный железом сундучок.

Спящего убил Трифон, Илью же заинтересовал сундучок – не сегнифера ли это палатка? В армии сегнифером называли казначея.

Илья попробовал вскрыть сундучок, но он был сработан добротно и не поддавался.

В этот момент раздались громкие голоса. Неужели парни влипли?

Илья откинул полог – это была смена караула. Пришли менять часового, но его на месте не было. Илья похвалил себя за то, что они не поленились оттащить убитого часового в ров – этот шаг позволил им выиграть минуты, необходимые для отхода. А теперь тессерарий, начальник караула, громко возмущался – куда пропал со своего поста этот негодник Игнатиус? Небось дрыхнет где-нибудь! Но ничего, утром его вздуют розгами.

– Трифон, бери сундучок.

Илья вспорол ножом стенку палатки, выходящую ко рву, и руками раздвинул ткань в стороны.

– Вылазь…

У Трифона руки были заняты сундучком, но оба благополучно выбрались, миновали ров и отошли на сотню шагов.

– Стой, будем парней дожидаться.

Илья резонно полагал, что, услышав шум в лагере, парни догадаются выбраться, не дожидаясь, когда их обнаружат.

В лагере зажглись факелы, и несколько легионеров двинулись вдоль рва. Почти сразу же обнаружилось тело мёртвого караульного.

Поднялась тревога, заревела сигнальная труба. Из палаток стали выбегать раздетые легионеры с оружием в руках. Некоторые на ходу застёгивали на себе пояса с ножнами, другие надевали шлемы. Они стали строиться.

Только из трёх палаток никто не появился.

Взбешённый центурион сунулся в одну и через секунду, выскочив, громким голосом отдал команду.

Легионеры разбежались по палаткам и появились уже в панцирях, со щитами и копьями.

Центурион же к тому времени уже успел обследовать другие палатки, где также обнаружил убитых. Ему не было их жаль. На своём веку он повидал много смертей, и сейчас его задачей было сохранить жизни оставшимся. Три десятка погибших! Да его уберут с должности и отправят в захолустную провинцию! Если бы он потерял воинов в бою – одно дело. Но сейчас ему поставят в вину плохое несение караульной службы, а за такое не только сослать в какую-нибудь дыру могут, но и под суд отдать.

И знать бы ещё, кто противник. А то, что действовали целенаправленно против легионеров, сомнений у него не вызывало. Но кто? Чтобы предпринять ответные действия, надо знать, кто враг и где он.

Центурион был служакой, службу знал, рос до своей должности с простого гоплита и поэтому сразу выставил усиленный караул по периметру лагеря. Остальным разрешил отдыхать, не снимая защиты и оружия – прямо в центре лагеря, у своей палатки. Уже утром писарь напишет под его диктовку донесение о произошедших ночных событиях, и он пошлёт гонца в Рим, к трибуну.

Сам же собрал в своей палатке десятников.

– Кто мог напасть на лагерь?

– Может, христиане? Мы уже неделю по приказу Деция пытаем и казним схваченных, – высказал предположение декурион Тит.

Такая мысль вертелась в головах у многих присутствующих, но высказал её только Тит.

Центурион предположение отверг:

– Христиане на такое не способны. Они – как стадо покорных овец, идущих под нож мясника.

Доселе и в самом деле вооружённого сопротивления христиане не оказывали.

– Тогда берберы, больше некому, – сказал декурион Донатус.

Берберы – морские пираты с берегов Африки, они держали в страхе всё Средиземноморье. На небольших парусных судах они бороздили моря, захватывали торговые суда, не брезгуя и другими – зерновозами или судами, привозящими масло для армии.

Берберы были настоящей головной болью для Империи. Для борьбы с ними отвлекались значительные силы флота, моря постоянно патрулировались быстроходными биремами, а караваны судов сопровождались триремами. Но на такие берберы не нападали. Их жертвами становились и прибрежные посёлки, и города, где они учиняли разгром и разбой, но чаще это случалось на островах – Сицилии, Сардинии, Корсике.

– Берберы, по своему обыкновению, напали бы целой шайкой, с шумом. А получив отпор, кинулись бы к своим фелюкам.

«Фелюками» называли суда берберов.

Однако нападение на лагерь произошло в полной тишине, вырезали спящих, а это поступок не воина, а подлого убийцы. Нападавшие явно хотели нанести урон, устрашить, а ещё – захватить оружие, поскольку в палатках не досчитались мечей и ножей.

– А почему я не вижу сегнифера? – спросил центурион.

Отправили посыльного, и уже через несколько минут он явился.

– Антониус убит, а сундучок с казной исчез.

Потеря казны была чувствительным ударом. На эти деньги легионерам закупалась еда, вино, амуниция. Конечно, расходы учитывались и предъявлялись проверяющим цензорам или преторам.

Центурион сразу подумал, что нападение на лагерь могло быть именно из-за денег, а убийство легионеров – отвлекающий маневр.

И вдруг центурион подскочил от страшной мысли:

– А сигнум цел? Бегом, отыскать!

Каждый легион или центурия имел свой штандарт, называемый аквила. Он был символом подразделения, святыней. При его утере или захвате противником легион накрывал себя несмываемым позором и расформировывался. Имя его и номер больше никогда не использовались. Легиону присваивалось название, как правило – от провинции, где он формировался.

Аквила представляла собой древко копья, наверху – орёл с распростёртыми крыльями, ниже – щит с лавровым венком и буквами SPQR, ещё ниже – эмблема. Так, I Италийский легион имел эмблему в виде кабаньей головы, I Парфянский – кентавра, III Италийский – аиста, а XVI Флавиев – льва. Кроме того, легион имел свой знак.

Центурии же имели сигнумы на древке: открытую ладонь, а ниже – фалера в виде круглого диска с эмблемой. В знак особых заслуг центурии или манипулы мог быть лавровый венок.

Аквилу в бою нёс аквилифер, его охраняла первая центурия легиона. А сигнум в центурии – сегнифер.

Посыльный вернулся, держа в руках сигнум, и у центуриона отлегло от сердца.

Илья с Трифоном, немного подождав парней, впрочем, без успеха, двинулись к болотцу, где они мазались грязью – там остались их туники и набедренные повязки. Следовало обмыться и одеться, иначе и к людям не выйти.