Ратибор. Забытые боги - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 32

За поворотом дороги – пост легионеров из пяти человек. Его остановили, и один из легионеров обошёл вокруг него. Но на Илье была туника, и спрятать оружие было некуда.

– Пусть идёт! – махнул рукой легионер, и Илья мысленно похвалил себя, что не взял оружия.

На улицах города было пустынно, но чувствовалось – беспорядки были, поскольку валялась поломанная мебель, а кое-где были видны и пятна крови. И это на обычно чистых улицах, за состоянием которых надзирали эдилы!

Илья вышел к площади, на которой толпились горожане. Жители были возбуждены, выкрикивали угрозы, у некоторых в руках были палки.

Илья не стал приближаться, выяснять, чьи это сторонники. Он только спросил у прохожих, где находится виа Римини?

– Ты на ней стоишь.

– А не подскажешь ли, где дом Луки?

– Лука? – прохожий подозрительно оглядел Илью. – Что-то я тебя раньше в городе не видел. Дом Луки дальше, и хозяина можешь увидеть – он на воротах висит. Повесили его!

Илья поспешил ретироваться. Едва не влип! А ведь Лука был единственным человеком, которого назвал Кастор. Оборвалась единственная ниточка, которая вела к христианам города. И в итоге – ни крова, ни еды, ни связи… Плохо!

Илья вернулся в ореховую рощу, к месту сбора группы. Пост легионеров обошёл стороной по виноградникам.

Первым вернулся Ицхак. Он был возбуждён, ему не терпелось поделиться увиденным.

– Я видел лагерь легионеров.

– Рассказывай.

– На окраине города, на берегу моря. Двенадцать палаток, огорожен рвом, но без кольев. Двое дежурных в полном боевом облачении. Гоплитов не видно.

– Они на заставе вокруг города, – высказал предположение Трифон.

– Похоже на то…

Юлий тоже вскоре подошёл, но ничего интересного не сообщил.

Илья стал обдумывать ситуацию. Он надеялся на встречу с Лукой, но её не будет. Сколько в городе христиан? Где они? Попрятались в окрестностях, забаррикадировались в каком-то районе города? Остался ли ещё кто-то в живых или все убиты? Вопросов много, ответов нет. А без знания ответов трудно выстроить тактику.

Почему-то из головы не выходил лагерь легионеров. Впрямую напасть на них – понести потери; но самоубийц в группе нет, как нет и оружия. Однако уж очень хочется… И лучше сделать это ночью. Только не случится ли так, что он разворошит осиное гнездо? Впрочем, парней в деле испытать надо, оружие добыть и спесь с легионеров сбить.

Что беспокоило – Рим в двух днях пути, если пешком. В случае опасности центурион пошлёт в столицу гонца с известием о нападении, придёт подмога. Но у них по-любому будет три дня форы. Пока гонец доберётся до Рима – минус два дня. Если помощь пойдёт пешком – ещё два дня. Но даже если это будет конница из вспомогательной алы, то день. Стало быть, два дня можно партизанить в полную силу. Всё, решено! Ночью они сделают вылазку.

Илья поднялся.

– Слушать всем! Ночью нападём на лагерь легионеров. Ицхак, сможешь из пращи с полусотни шагов попасть в голову? Учти, темно будет.

– Не совсем темно, у легионеров факелы гореть будут. Попаду.

– Не ранить надо, а убить. Чтобы упал без звука. От тебя многое зависит. Промахнёшься – всё сорвётся, должны будем уйти. А если всё пройдёт удачно – забираем оружие убитого. Трифон, ты нож, я – меч. Щит и прочее – не брать. Без шума, как я вас учил, входим в палатку и убиваем легионеров.

Илья знал уже, что в каждой палатке – десяток. Если повезёт, можно втихую вырезать десяток-два-три. Лишь бы парни не струсили либо не получилось непредвиденных обстоятельств вроде смены караула. Тогда обнаружат тело убитого и поднимут тревогу – в этом случае придётся спасаться самим.

– Илия, а как же чёрная одежда? Ночью в ней незаметнее, – подал голос Трифон.

– Кто видел ручей или озерцо поблизости? Ясно, никто. Всем разойтись, искать. Я остаюсь здесь.

Парни разошлись, но Юлий вскоре вернулся.

– Какое-то небольшое озерцо поблизости. Вода вонючая, поросшая ряской, я бы поостерёгся пить.

– Нам сгодится.

Когда вернулись все, Илья приказал Юлию:

– Веди.

Похоже, это не озерцо было, а скопилась в низине дождевая вода и зацвела. Пахла она и правда противно.

– Всем раздеться донага, сложить одежду под дерево. Зачерпывайте грязь и мажьте себя.

– Фу!

– Не хочешь – тогда сиди здесь, охраняй одежду.

Этого никому не хотелось, и потому, ворча, парни измазались с головы до пальцев ног. Выглядели они жутковато, зато с пяти шагов их заметно не было, сливались с окружающей темнотой.

– Идём к лагерю. Ицхак, веди! И полная тишина! Даже если ранят – молчать, подведёте всех. Разговаривать только шёпотом и только в крайнем случае либо жестами, если рядом.

Шли, как привидения. Только лёгкий шорох сандалий выдавал, что идут живые люди.

Илья был не настолько кровожаден, чтобы резать спящих. Но римляне, их солдаты должны быть шокированы, должны испугаться, забеспокоиться: появилась неведомая сила, и она не на их стороне. Может быть, тогда они больше будут думать о своей безопасности, нежели рубить головы христианам?

Центурия стояла лагерем в самом центре провинции. Столица рядом, внешние границы с периодически нападающими врагами далеко, а христиане не опасны, поскольку безоружны. Поэтому легионеры чувствовали себя спокойно.

Илья же хотел нарушить эту идиллию. Пусть на своей шкуре прочувствуют, что такое страх. И если всё получится, как он задумал, следующая ночь будет у легионеров бессонной. Днём они будут погребать своих павших – ощущения не самые приятные, а ночью усилят караул, да и сами в палатках не уснут – сон может оказаться вечным.

Внезапно Ицхак остановился и шепнул:

– Легионеры в ста шагах.

Илья решил дать последние указания:

– Ицхак, на тебе караульный. Мы будем рядом. Если тебе повезёт, я с Трифоном ползём к убитому, забираем оружие. Затем – в палатку. Перед тем как убить, говорю всем, толкните спящего. Как откроет глаза – бейте, иначе крикнуть успеет. Как только мы войдём в палатку, парни, выждите немного – и за ножи. Забирайте оружие легионеров – и в соседнюю палатку. Убивать всех без жалости – они наших не жалели. Кастор сказал, что в городе убивали не только мужчин, а и женщин, и детей.

– Вот звери…

– Всё, тишина. Ицхак, камни взял?

– Два на всякий случай.

Шли тихо, а потому – медленно, пока не натолкнулись на неглубокий ров. Римляне всегда огораживали свои лагеря, даже на коротких ночёвках. В темноте глаза уже адаптировались, тем более что луна подсвечивала, периодически выходя из-за туч.

Укрывшись во рву, стали наблюдать.

Караульный обнаружился быстро. Он прохаживался и этим выдал себя. Стоял бы на одном месте – тогда выявить его было бы трудно. Человеческий глаз всегда в первую очередь видит то, что движется. Когда легионер поворачивал голову, под тусклым светом луны отблескивал его шлем.

Илья засомневался, сможет ли Ицхак поразить легионера из пращи. На голове у воина шлем, торс защищён толстым кожаным нагрудником. Может, самому с ножом подобраться к караульному? Но тогда парни поймут, что он не верит в их силы, и сами в себе разуверятся.

То, что он задумал вырезать спящих, было жестоко, но время, в которое он попал, тоже было жестокое. Сама римская армия держалась на жёсткой дисциплине, основанной на страхе наказания.

Римляне для легионеров применяли децимацию. За трусость в бою, неисполнение приказа, бунт или другие проступки они подвергали обезглавливанию мечом каждого десятого в десятке, сотне, а то и в легионе. Позже похожее наказание применяли моголы. Только у них за трусость или бегство с поля боя одного казнили весь десяток. А за трусость десятка отрубали головы сотне. На Руси в княжеских дружинах или ополчении подобных наказаний не было.

Ицхак достал пращу, надел на запястье петлю.

– Уверен? – прошептал ему на ухо Илья.

– Да. Только в сторону отползу, чтобы в лицо наверняка попасть.

Ицхак пригнулся и сначала пробежал по рву, а потом залёг, наблюдая за караульным и выбирая момент. Но вот он встал и начал раскручивать пращу.