Клан быка - Тропов Иван - Страница 55

– Но за три дня я тоже всю зону не обшарю.

– Всю и не надо. Дураку ясно, что схрон будет где-то в безлюдном месте. Пустыню тоже можно выкинуть – в песке подземелье не устроишь. Зато южнее Гнусмаса в пустыне есть здоровенное каменное плато, и пока там никаких достопримечательностей…

– Дизайнеры сделали себе задел на будущее?

– Угу, – кивнул сатир. – Так что где-то там схрон будет. Надо только внимательно это плато обшарить. А оно здоровое, зараза… Дня два возни.

Два дня возни… Ни на что не отвлекаясь…

– Не получится, – сказал Леха.

– Не по-онял? – мигом набычился сатир. – Бунт на корабле?!

Леха вздохнул.

Долги привык отдавать, а каперам теперь задолжал прилично. Но…

– Не смогу. Мне же надо ловить человек десять в день, иначе… – Леха поморщился. – Тут уж никакого внимания. Запросто пропущу ваш схрон. Раньше можно было одним махом затариться нефтяниками, но теперь там частокол, к ним не подобраться. Придется ловить одиночек в пустыне. А это… – Леха безнадежно помотал мордой. – Как я их найду? Придется бегать от Гнусмаса. по их следам… Пока за ними, пока обратно к Гнусмасу… – Леха вздохнул, покачал головой. – Часа три на каждого, В лучшем случае. Так что…

Сатир, все больше хмурившийся – но не зло, а как-то подозрительно-недоверчиво – хрюкнул от смеха.

– Тьфу ты! Я-то думал… Ты со мной так больше не шути, рогатый, ага? У меня нервы не железные… Для тех, кто в танке, повторяю еще раз: рация – на бронетранспортере! Ты с компьютерами как? Дружишь?

Леха пожал плечами:

– У нас вооруженный нейтралитет. Они не трогают меня, я не трогаю их.

– Угу. То есть совсем не дружишь… Этхорошо-о… – протянул сатир.

Потер кольцо в ухе. О чем-то задумавшись. Вдруг стрельнул глазками по Лехе, и в этих хитреньких глазках…

– Что? – напрягся Леха.

Сатир крутанулся вокруг себя на одном копыте, а когда снова оказался лицом к Лехе – это был уже не сатир. Тоскливая морда, пронзительный взгляд куда-то вверх, в самое небо, стиснутые у груди ручки…

– Пестрая корова! – завыл сатир в это равнодушное небо, и в его голосе звенели слезы. – Слышишь, пестрая корова?… Это я, старый и грязный сатир зову тебя, пестрая корова! – все выл он.

Старый бездомный пес с разорванным ухом, которого поманили сочной костью, вели через полгорода, но оставили ни с чем. Лишь рассмеялись в обнадеженные глаза и пнули под хвост.

Леха ошалело глядел на него. Этот голос… И взгляд…

Самому реветь хочется… А сатир, не замечая ни Леху, ни долину, ничего вокруг, все выл и выл, отчаянно взывая в равнодушное небо: – Пестрая корова! Услышь меня, пестрая корова! Совсем заели невзгоды твоего рогатого Крошечку-Хаврошечку, никак…

Он вдруг осекся и опустил взгляд на Леху.

– Тьфу, дикарь невежественный… – сказал сатир своим прежним глумливым голосочком. Вся печаль и тоска слетели с него, как мимолетное наваждение. – Савсэм дыкий. да? Шуток с переводом панимаешь, да? А-а… – махнул он на Леху.

Опять Придуривался, сволочь! Но…

Но как придуривается… Леха сглотнул комок, все стоявший в горле. Черт возьми, сам чуть не заревел в голос, на него глядя!

Чем же он занимался прежде, до того, как оказался здесь? И за что попал сюда?…

А сатир тяжело вздохнул – и вдруг расплылся в дурацкой улыбке. Сделал оборот на одной ножке, другой взбивая воздух, словно танцевал какой-то старинный шутовской танец, только пестрого трико и треххвостого колпака с колокольчиками не хватает. Хлопнул в ладоши и рассыпался каскадом изысканных полупоклонов и расшаркиваний, помахивая рукой так, словно в ней была шляпа с роскошным пером.

– Вуаля! – объявил сатир. Его ручка уже не сжимала край невидимой шляпы, а указывала на Лехину ногу. – Принимай подарочек, рогатое.

На левой передней ноге, прямо над копытом, блестел тонкий золотой браслет.

– Ну чего молчишь? Как тебе ржавчинка?

– Это…

Леха сглотнул. Еще раз оглядел браслет. Поднял взгляд на сатира – на золотое кольцо в ухе, которое он так любит тереть, при этом словно провалившись куда-то в себя… или прислушиваясь к чему-то.

– Угу, – кивнул сатир. – Ну не стой как истукан! Стукни копытцем, парнокопытное, чтобы козленочком не быть!

Леха поднял правую ногу, потихоньку потянулся копытом к браслету… и дернулся назад, оступаясь на щебенке. Едва копыто коснулось браслета, как все вокруг – сатир, валуны, щебенка, подъем к скальной стене с черной щелью прохода – почти пропало за светящимся пологом.

Огромная карта. Пустыня, подернутая крошечными складочками дюн. Голубые пятаки озерец, металлический мох Блиндажного леса, скальная стена, Изумрудные горы… Голубой светлячок нефтяной вышки… Едва различимое скопление крошечных домиков, лавочек и складов Гнусмаса, поверх которого, как болезненная сыпь, сотни зеленых точек. И по всей карте этих зеленых точек еще множество. Тут и там зеленеют, только не так плотно, как в Гнусмасе…

Вверху и с боков карты – кнопочки, пиктограммы, менюшки…

И все пропало.

Снова лишь привычные валуны да глумливая морда сатира.

– Сильнее щелкнешь, дольше провисит, – сказал сатир. – Ну? Со схроном все понял?

– Почти.

Потому что если этот Янус сделал сатиру такую программу, то…

– Почти?! – возмутился сатир. – О господи! Ну что еще-то тебе не ясно, двурогое?!

– Почему твой Янус не может сделать программу, которая прямо в движке игры найдет, где расположен схрон?

Сатир захлопал глазами, словно отказывался поверить в услышанное.

– Кто, Янус?! – наконец обрел он дар голоса, расплываясь в ухмылке.

– Да… А что? – осторожно спросил Леха.

Тут уж лучше тихонько и осторожно, когда в компьютерах разбираешься чуть лучше, чем в биржевой игре, – никак.

– Нет, ну ты ляпнешь так ляпнешь! – восхитился сатир. – Программу… Прямо в движке… Ау! Прием! – Он пощелкал пальцами перед Лехиной мордой. – Ты чего, всерьез думаешь, что сюда за дюжину «франклинов» валом повалят продвинутые хакеры? Чтобы сидеть по двенадцать часов в день, вперившись в монитор, и вытирать сопли обиженным америкосам, судорожно вспоминая азы английского?

– Но эта программа…

– Программа! – скривился сатир. – Надергать блоков из чужих прог и втиснуть в стандартный интерфейс – это программа? Так и я могу!

Леха уставился в щебенку под ногами. Иногда даже хорошо, что бычья аватара. Не пунцовеешь до ушей.

– Это все стандартные блоки, и основа тоже стандартная, – сказал сатир, смягчившись. – А движок игры – на заказ делали. Его просто так не распотрошишь. Понимаешь?… Ладно! Плато видел?

Леха вздохнул, еще раз коснулся браслета. На этот раз щелкнул посильнее, чтобы карта провисела дольше.

Хм… Оказывается, южнее Изумрудных гор есть небольшой городок…

– Эй, не спать! Южнее Гнусмаса и чуть западнее. Видишь?

Там шелковые складочки барханов сходили на нет, переходя… на карте это выглядело как кусок бурой наждачной бумаги. Такое же шершавое.

–Угу.

– Ну вот, тебе туда. Ну все, что ли? Пошел?

– Да. Только…

Леха закусил губу. Спросить? Или, может, не стоит? Сообразительный он, этот однорогий…

– Ну что тебе опять не так?

– А другие модеры ничего не узнают? Наверняка где-то записывается все, что делают и говорят игроки… И мы. Вот сейчас. Или когда ты говоришь с Янусом или с каперами…

– Расслабься! – отмахнулся сатир. – Свою задницу лишний раз подставлять наш Янус не будет, так что насчет логов не переживай. Все, что касается наших с тобой разговоров, стирается, не дойдя до общей базы данных. А подслушивать монстров в реальном времени… Не. На каждой зоне одновременно дежурит по одному модеру. Им и так работы хватает, чтобы еще лезть в соседние. Не до того им…

– Это точно?

– Точно, точно! Все, хватит трепа! Пошел!

Леха не возражал. Послушно поплелся к расщелине. Потому что если все логи стираются… Теперь можно и на поиски схрона. И кое-куда еще…

Опять дюны, с длиннющими утренними тенями. Ветер сгоняет с гребней дюн песчаные смерчики…