Москва атакует - Шарапов Кирилл - Страница 5

– А этот? – опешив, поинтересовался сержант.

– Чёрт с ним, – заорал летёха. – Гони ко мне домой, у меня у дочери высокая температура, и жена плохо себя чувствует.

Машина сорвалась с места, включила сирену и уже через полминуты исчезла из виду.

– Вы не могли бы убрать машину? – попросил охранник, появляясь в дверях приёмного покоя. – Мы ожидаем возвращения двух скорых, они будут здесь через пару минут.

Вадим кивнул и быстро сел за руль. Двигатель довольно заурчал, машина тихонько отъехала от здания и заняла одно из мест на стоянке.

Охранник благодарно кивнул.

– Там в холле есть автомат с кофе и ещё один с шоколадками и чипсами. Если будете ждать результатов, советую перебраться туда, правда, там уже полно обеспокоенных родителей.

– Спасибо, – поблагодарил Вадим, а про себя подумал: «Я схожу, но там не останусь, посижу в машине. Если это эпидемия, то лучше быть подальше от больших скоплений людей».

Охранник улыбнулся.

– Как ваша фамилия?

– Вадим Токарев, сына зовут Дима.

– Хорошо, если что узнаю, дам знать. А повязку наденьте. Фикция, но лучше, чем ничего.

Вадим быстро надел марлевый намордник. Охранник кивнул ему на прощание и ушёл внутрь. Вадим проводил его взглядом, сдвинул повязку, прикурил ещё одну сигарету. Только бы с Димкой всё было хорошо. Сев в машину и включив магнитолу, он сразу наткнулся на новости.

«…сегодня в Москве убит спикер нижней палаты парламента Николай Аверин. Его служебную машину протаранил грузовой автомобиль. В это же время на проспекте Мира застрелен в подъезде министр финансов Кутепов. Также убит лидер коммунистов Заболоцкий, отравлен председатель партии либерал-демократов Жданов. Всего по столице и области зафиксировано больше ста пятидесяти необъяснимых смертей. Напомним, что все это началось после атаки на президентский самолёт, который был сбит при заходе на посадку в аэропорту Женевы».

Вадим задумчиво повертел ручку настройки, переключился на другую волну, там тоже были новости. Говорили примерно то же самое. Убийства, несчастные случаи, автомобильные катастрофы. Вадим выключил радио и пошёл туда, где, по словам охранника, стоял кофейный автомат.

Народу в вестибюле собралось немало, люди сидели и стояли, в маленьком помещении находилось не меньше сотни встревоженных родителей. Вадим, толкаясь, пробрался к автомату и, сунув в приемник сто рублей, взял сразу два двойных эспрессо с парой шоколадок. Уже выходя на улицу, он заметил стоящую возле температурного листа женщину. Сразу было видно, что она нездорова: бледная, пот стекает ручьями, рисуя дорожки на макияже. Она резко выпрямилась и рванула прочь, зажав ладонью рот.

Выйдя на улицу, Токарев увидел, что её рвет за ближайшим деревом в сквере, разбитом перед больницей. Утерев губы руковом, женщина пошла обратно, но, едва взойдя на крыльцо, рухнула на ступени. Тут же из вестибюля выскочили несколько мужчин и внесли её внутрь.

Вадим вернулся к машине, сел за руль, откинувшись на спинку, закрыл глаза и, похоже, задремал, поскольку, когда он глянул в небо, то обнаружил, что на улице темно и взошла луна, а время уже далеко за полночь. На ступенях появилась давешняя докторша. Она трясущимися руками прикуривала сигарету. Зажигалка упорно не хотела гореть. Она её трясла, но вожделенного огонька так и не появилось.

Вадим дал ей прикурить и потом спросил:

– Как он?

Женщина благодарно кивнула и, наконец прикурив, сделала большую затяжку. Его вопрос она попросту проигнорировала.

– Как мой сын? – требовательно повторил Вадим.

Женщина отвела глаза.

– Все очень плохо, – наконец произнесла она. – Мы не можем сбить температуру. У нас несколько тысяч пациентов с подобным диагнозом, некуда класть больных. Вызваны все врачи, даже те, кто был в отпусках. Мы бессильны. Это не грипп, а какой-то новый вирус. Дети угасают на глазах. Среди родителей в вестибюле уже есть заболевшие, больница на карантине, к пациентам никого не допускают. На выезде из города кордоны полиции, военных и вирусологов, город закрыт.

– А есть какое-нибудь лекарство? – спросил Вадим, прекрасно понимая глупость вопроса.

– Если бы такое лекарство было, мы бы его уже использовали. Там дети, много детей. А мы, врачи, бессильны и можем только надеяться. У всех заболевших температура подскочила до сорока, постоянная рвота и головные боли. Зачем я вам все это рассказываю? Мне же запретили…

– Вы правильно сделали, – улыбаясь одними губами, произнёс Вадим. – Я никому больше не скажу. Нельзя отнимать у людей надежду.

– А вы? А как же вы, как же ваша надежда? – тихо спросила врач.

– Моя? Я реалист. Там, – он мотнул головой в сторону больницы, – лежит мальчик, мой сын, и я очень надеюсь, что он поправится.

– Но теперь вы знаете правду, вы знаете, что его состояние и состояние остальных пациентов ухудшилось.

– Я знаю, вы делаете все, что можете, и доверюсь вам.

Вадим выкинул бычок и прикурил следующую сигарету.

– А если он… – Женщина не сумела закончить фразу.

– Я понял. В любом случае я ничего не могу сделать, могу только надеятся.

– Вы сильный человек, – положив руку ему на плечо, заметила врач. – С одной стороны, ваши слова можно принять за равнодушие, но я вижу, что это не так. Вы страстно хотите, чтобы ваш сын жил, и сделали для этого все, что могли.

Они постояли молча.

– Если что-то изменится, я выйду и сообщу вам, – сказала женщина. – Верьте.

Вадим кивнул:

– Верю.

В одиннадцать часов утра Димка умер. Он был уже не первым и продержался гораздо дольше других. Он, как и его приемный отец, был бойцом и сражался до последнего. Его смерть стала одной из сотен тысяч по всему миру, который медленно агонизировал, проигрывая вирусу и политическому коллапсу.

Город Солнца. Офис корпорации «Taran Industries». 2 июня 2015 г.

– Ну вот и все, – выключив телевизор, произнёс Таранов, – теперь никому ничего не надо.

Цивильный, тот самый, что договаривался с Ястребовым, улыбнулся:

– Безупречная комбинация. Правда, цена… Не дай бог, если религия права и есть ад.

Перед ним, развалившись в кресле, сидел самый великий убийца за всю историю человечества. Первый день эпидемии унес жизни более ста миллионов человек, и это только начало, с каждой минутой эпидемия набирает обороты.

– О чём задумался, Саша? – поинтересовался у помощника Таран.

– Ни о чём, Иван Олегович.

– Сожалеешь?

Цивильный пожал плечами:

– Нет. Что дальше?

– Ничего, Саша, уже ничего. Через неделю никому эти богатства будут не нужны. Мне даже не нужно становиться президентом, как я планировал сначала. Теперь все это неважно. Россия сейчас одно большое кладбище. Благодаря нашим друзьям из «Ястреба», с эпидемией просто некому бороться.

– Не боитесь, что полковник сложит два и два?

Таранов покачал головой:

– Я больше чем уверен, что он это уже сделал, с минуты на минуту жду его звонка. Мы все в одной лодке, и он знает, что у меня есть вакцина. Все города завалены трупами или будут ими завалены в течение двух суток. А в Тарановске не зафиксировано ни одного случая заражения. Он придёт к нам на поклон и попросит вакцину.

– А не попытается ли он захватить её силой?

– Какой силой? Его наемники рассеяны по всей Земле, здесь у него в лучшем случае три-четыре сотни. Да, они профессиональные солдаты, но наша служба безопасности тоже не с кадетских курсов. Мы сможем отбить нападение, к тому же у меня есть несколько человек из близких кругов Ястребова. Они предупредят.

– Вы хотите вернуть золото?

Таранов отрицательно покачал головой:

– Нет, Саша, его под ногами столько, что десять тонн – мелочь. Пусть оставит себе. Пять сотен профессионалов нам не помешают. Я предложу им вакцину как плату за труд и место под солнцем. Независимая армия, которая на самом деле будет моей личной гвардией для особых поручений.