Граф с Земли - Баранов Никита Эдуардович - Страница 47

Виктор согласно кивнул и направился раздоспешиваться в специально отведённое для этого место. Помощники, постоянно обсыпая его поздравлениями, стянули с него весь пропахший потом и грязью нагрудник, насквозь промокший шерстяной поддоспешник, и выдали его обыкновенную праздничную одежду. Виктор с огромным удовольствием надел облегающие штаны и рубаху, камзол и кафтан, плотный пояс с ножнами и рапирой в них и лакированные туфли. В последнюю очередь, тяжело вздохнув, он облачился в длинные фехтовальные перчатки, предварительно набив полость для большого пальца правой руки плотным комком ткани.

— Ну, я готов, — сказал Виктор, и, поблагодарив помощников, вернулся к трибунам.

За то время, пока его не было, всё немного изменилось. Теперь центральная перегородка на ристалище отсутствовала, а вместо неё из земли торчали небольшие жердочки для отсчитывания расстояния — для случая, если вдруг дуэль станет проводиться на огнестрельном или ином стрелковом оружии. Но Виктор решил, что победить в последнем пешем бою он сможет только одним способом: если вложит всю свою руническую силу в ударную руку и клинок, а в разум — уверенность и непоколебимость.

Герцог не стал возвращаться туда, откуда он рассматривал весь турнир. Вместо этого он, презрев все традиции и возмущения со стороны организаторов, уселся посреди оруженосцев неподалёку, и этот жест был положительно расценен народом как духовная близость правителя и его подданных. Николас Шарп в нетерпении ходил туда-сюда, а когда Виктор всё-таки прибыл, адмирал громко воскликнул:

— Вот и он — наш чемпион! А что ты можешь без коня и пики, герой?

— То же, что и ты, только могу это сделать с закрытыми глазами и в разы эффективнее, — ответил Виктор. — Я выбираю поединок на рапирах!

Герцог одобрительно кивнул, и адмиралу в тот же миг поднесли длинный тонкий клинок с красивейшей узорчатой гардой, инкрустированной ярко блестящими при солнечном свете драгоценными камнями. Такое оружие, сделанное на заказ, могло стоить целое состояние, и Виктор вдруг захотел в случае победы забрать эту рапиру себе. Но вдруг его сердце замерло: ведь побеждать-то ему и не нужно. Надо дать заносчивому и самовлюблённому адмиралу победить себя, и тогда он сможет забрать леди Берк, то есть Дашу, а Виктор тем временем закончит все свои дела с леди Оливией и её отцом. Конечно, глубоко в душе хотелось победить, отомстить этому выскочке за весь его слащавый интерес к Даше, но Виктор собрал всю волю в единый ком и принял верное решение: ради дела необходимо проиграть.

— Я тебя в порошок сотру, глупец, — разулыбался Николас, глядя оппоненту прямо в глаза. — Слышишь, Джеймс? В порошок!

— Не надорвись, щегол, — усмехнулся Виктор, гордо выпрямляя спину и становясь в одну из фехтовальных позиций.

В последний раз за этот турнир прозвучал гонг, и Шарп, не медля ни секунды, бросился в атаку. Сперва он бил коротко, но резко, потом размашисто и сильно, но каждый его удар оказывался с лёгкостью отражённым рапирой Виктора. Всякий раз натыкаясь на успешный блок, Николас всё свирепел и свирепел, совершал всё больше и больше ошибок, но продолжал свой самоубийственный гамбит и снова оставался с носом. Виктор, многократно увеличивая свою мощь рунами, несколько раз без труда оказывался за спиной противника и совершал унизительный для адмирала удар — пинок под зад. Толпа в эти моменты смеялась так, что закладывало уши, а Шарп, падая и со злостью в глазах поднимаясь, пыхтел и продолжал натиск. Казалось, что он не был искусным мечником и прославленным адмиралом; не понимая, почему простой эльдормен его побеждает, он с каждым мигом терял толику самообладания, а потому и от былого мастерства не оставалось ни следа.

— А-а-аргх! — завопил Николас, когда Виктор слегка оцарапал его щёку кончиком лезвия. Большая капля крови скатилась по скуле и стекла на парадный камзол, что вызвало очередною порцию слепой ярости и бессмысленных бесцельных атак.

С тяжёлым сердцем Виктор вспомнил, что ему необходимо проиграть. Но на этот раз не особо кручинясь по этому поводу, он решил устроить маленькое шоу, которое всё равно оставит его в плюсе. Виктор продолжал и продолжал отбивать град ударов Николаса, а во время последнего и самого мощного выпада специально пропустил клинок к себе, и тот каким-то чудом вспорол на кафтане графа Берка карман. Зрители прекрасно поняли, что это даже не ранение, но Виктор театрально закатил глаза, приложил ко лбу тыльную сторону ладони и рухнул на траву, роняя рядом свой клинок. А Шарп, ещё не понимая, что его одурачили, от радости чуть не прыгал — он поглядел на толпу, ожидая услышать в свой адрес волну одобрительных возгласов, и не сразу понял, почему над ним смеются и всячески обзывают его неудачником. А Виктор, тем временем, поднялся на ноги и низко поклонился трибунам, и вот тогда толпа разошлась в поддерживающем гомоне, и по налитым кровью глазам адмирала стало ясно, что он на пределе своей ярости. Кинуть спичку — и взорвётся, забрав с собой на тот свет всех, кто есть рядом.

— Ай-яй-яй, какой поединок, какой прекрасный бой! — появился рядом герцог. — Наш благородный сэр Шарп как всегда оказался на высоте, а чемпион турнира граф Берк унижен и раздавлен! Надеюсь, этот никому не интересный инцидент вскоре забудется, а мы пока приступим к тому, ради чего, собственно, все здесь собрались. Помолвка! Оливия, доченька моя, завтра же ты станешь графиней!

— А я забираю себе честно завоёванную у этого проходимся жену — леди Лару! — грозно заявил Николас, чем вызвал очередную порцию смеха. Униженный, он тем не менее лица не потерял. Гордо выпятив подбородок, он удалился прочь с ристалища, оставляя герцога наедине с новоиспечённым графом.

Герберт с добродушной улыбкой до ушей крепко пожал Виктору руку. А иномирец, вместо того, чтобы радоваться, вдруг ощутил очень недоброе предчувствие. Оглядевшись, он не увидел ничего, что могло предвещать беду, да только тревожный колокольчик, не собирающийся умолкать, всё звенел и звенел, плавно увеличиваясь до размеров церковных колоколов. Виктор взглянул на Дашу — та была в полном порядке, адмирал ещё не успел забрать её с собой. Перевёл взгляд в сторону леди Оливии — та тоже ни в чём не нуждалась. В последнюю очередь посмотрел на то место, где сидел Лагош — и его там не оказалось. Это нагнало на Виктора очередную порцию тревоги и беспричинного страха.

— Джеймс, с тобой всё в порядке? — нахмурился герцог. — Такое ощущение, что ты чем-то обеспокоен. Может, просто устал?

— Да нет, Ваша Светлость, всё в поря…

— Не двигаться! — раздался чей-то громкий голос. Виктор повернулся на в сторону говорившего, и колени его подкосились: на арене появился сам епископ Клод Люций, верховный инквизитор, в сопровождении своего верного помощника Палача и целой дюжины стражников с самострелами. Арбалетчики окружили Виктора и взяли его под прицел, а Клод Люций отвёл герцога в сторону.

— В чём дело, дорогой друг? — недоумевающе спросил Герберт. — Что всё это значит?

— Это значит, что ваш так называемый граф Джеймс Берк на самом деле никто иной как пришелец из иного мира, самозванец, каким-то образом подменивший настоящего Берка и зарабатывающий славу его именем!

— Звучит очень глупо, Ваше Преосвященство, — заявил герцог. — Обвинение более чем бессмысленно.

— Я ведь говорю это не на пустом месте, Ваша Светлость, — парировал епископ. — Джеймс, кхм, Берк! Попрошу вас снять перчатку правой руки.

Трибуны замолкли. Такого они точно не ожидали.

Виктор, с трудом проглотив подскочивший к горлу комок, стал судорожно придумывать оправдание тому, как и где он потерял свой палец. В его голове за миг пролетели тысячи вариантов, но ни один из них не гарантировал успех, и даже напротив, усугубил бы ситуацию. Первым делом захотелось сбежать, но как это сделать, когда вокруг стоят двенадцать готовых выстрелить по приказу солдат? Взять в заложники герцога, приставить к его горлу лезвие рапиры и медленно отступать? Или признаться во всём, надеясь на благоразумие и доброту Герберта Чаризза? Пораскинув мозгами, Виктор пришёл к выводу, что вовремя сказанная правда способна творить чудеса. А потому он крепко зажмурил глаза, понимая, что, возможно, он сейчас переживает последние секунды своего существования. Виктор проклял Лагоша, вспомнил Лизу, пожелал успехов Даше, попрощался с собственной жизнью и, вновь подняв веки, стал медленно стягивать с перчатку с правой руки.