Граф с Земли - Баранов Никита Эдуардович - Страница 21

— Понимаю, — с грустью и нотками обиды в голосе ответил Виктор. — Меня обвели вокруг пальца. Меня продали, как вещь. Так? Я видел, как Грокотух получил за меня мешочек с монетами. Вот же двуличная сволочь… ну, погоди, пепельник. Выберусь отсюда — покажу тебе, где раки зимуют…

— Раки! Раки! — завёлся как ненормальный Мурфик. — Цапля! Раки! Цапля!

Сокамерник вновь стал бегать туда-сюда, и теперь ничто его не успокаивало. Он задыхался, но не останавливался, и кандалы на ногах нисколько не мешали этому спортивному действу. Цепь громко гремела, что вызвало внимание охранника, дежурившего неподалёку.

— Угомонился, живо! — рявкнул он, подойдя к решётке и стукнув по ней сапогом. Что странно, это подействовало, и сумасшедший вновь уселся на край кровати, виновато понурив голову. — Так, а ты, чужемирец, проснулся? Тогда жди здесь, и никуда, хе-хе, не уходи. Я скоро вернусь.

Сказав это, охранник удалился, а Мурфик вылупился на Виктора как на прокажённого. Распахнув от изумления рот, он пролепетал:

— Ты… ты из другого мира? П-правда?

— Ну, вроде бы. Слушай, так ты не ответил. Откуда тебе известно моё имя? Пожалуйста. Молю тебя, не начинай опять своё сумасшествие.

Сокамерник протяжно вздохнул. Не спадающая с его лица глупая ухмылка вдруг растворилась в явной печали. Мурфик махнул рукой и грустным тоном ответил:

— Ладно, ладно. Нормальный я. Просто играю этот спектакль для ублюдков из инквизиции. Понимаешь? Я думал, что тебя послали за мной следить, и выявить, правда ли я «сдвинулся», или притворяюсь. Но теперь уверен, что это не так.

— И почему же ты мне вдруг поверил? Только потому, что узнал о том, что я пришёл сюда из другого мира?

— Ну, отчасти — да. Я думаю, что никто не может так досконально изображать лихорадку в течение стольких часов подряд. Что ты на меня так смотришь? Да-да, прошло, вроде бы, часов семь с тех пор, как рогатые тебя в камеру бросили. А, да, ещё. В довесок к болезни, я нашёл в кармане твоих брюк кое-что, нашему миру не принадлежащее.

— Эй! Ты что, рылся в моих вещах? — сперва возмутился Виктор, но сразу сменил свой гнев на любопытство, так как он вспомнил, что попал в эту реальность абсолютно голым, без единого предмета с Земли. — И… что это за вещь? Покажи мне её, прошу. Мои руки, как видишь, скованы

Сокамерник засунул руку в карман Виктора и вытащил оттуда небольшой квадратный листок плотной глянцевой бумаги. Присмотревшись, Виктор понял, что этот предмет — самая обыкновенная фотография. Да не просто фотография, а портрет Лизы, что висел в старой квартире в родном мире Виктора на дверце холодильника, прикреплённый магнитом. Именно его разглядывал Лагош во время своего нежданного визита десяток дней назад.

— Тут ещё сзади написано: «Не унывай. Твой Л.».

Теперь у Виктора не осталось сомнений. Лагош выкинул очередной фокус, надеясь вызвать у попавшего в темницу землянина то ли на яростную злобу, либо на плаксивое умиление. Но, как бы там ни было, Виктор остался благодарен колдуну за этот неожиданный и приятный подарок, и даже улыбнулся столь забавному стечению обстоятельств.

Мурфик засунул фотографию обратно в карман Виктора и сказал:

— А имя твоё, как и номер заключённого, они накололи на шее. Сзади, прямо под волосами. Без зеркала не увидишь. Это на случай, если ты вдруг изволишь покинуть стены сего чудного заведения по собственному желанию. Стражники бросятся в погоню, отыщут тебя, проверят твою «принадлежность» к собственности инквизиции и притащат обратно, да глаз спускать не станут. Жизнь, считай, будет перечёркнута, если она, конечно, уже не осталась для тебя в прошлом.

Виктор принял к сведению неприятные известия о «наколке» на шее и, стараясь собраться с мыслями, прикрыл глаза. План побега появляться сам собой никак не желал, да и каких-либо лазеек нигде видно не было. Высвободиться из кожаных ремней, конечно, может помочь и Мурфик, но что дальше? Голыми руками ломать металлическую решётку или ковырять вслепую замок обрубком ногтя — явно не вариант для избитого и истощённого тела. К тому же, сокамерник вряд ли станет помогать с побегом, если только он сам не будет в этом серьёзно заинтересован.

— Скажи, Мурфик, — задумчиво произнёс Виктор. — Ты сам-то за что сидишь? Почему-то я уверен, что не за убийство и не за воровство. За это бы тебя, думается мне, вздёрнули на суку при въезде в город, или голову сняли на плахе. Не-е-ет, тут что-то другое. Может, политическое преступление? Готовил государственный переворот, а? Ну, не вороти нос, поведай мне свою историю.

Мурфик усмехнулся и сложил руки на груди. Состроив подозрительный прищур, спросил:

— А с какой целью интересуешься? Хочешь посягнуть на великие тайны, что хранит моя голова? Так знай, что десятки дознавателей пытались из меня эти сведения выбить. Предлагали даже целый сундук золота, десяток наложниц и хижину в горах. А когда не соглашался — ломали кости, проверяли на моей спине прочность раскалённых добела клинков. Тупых клинков, хочу тебе сказать. С зазубринами и заусенцами, которые не режут, а рвут под собой любую плоть, любую жилу. Это так больно, что…

— Меня не интересуют твои тайны, — покачал головой Виктор. — Подумай сам, как я с ними смогу распорядиться?

— А кто ж тебя знает? Может, тебя они разговорят быстрее, чем меня. И тогда — всё, конец мне настанет. А я ещё жить хочу, понимаешь? В моей голове всё ещё теплится мысль о том, что когда-нибудь я снова смогу обнять жену, сына, друзей.

— Вот именно поэтому я и расспрашиваю тебя. Мне ведь тоже не с руки тут засиживаться. Я, знаешь ли, не из этого мира, и тратить жизнь на прозябание в холодной камере чужой реальности очень не хочу. Вот и возникла у меня мыслишка: а что, если мы сбежим отсюда вместе? Ты да я. Поможем друг другу.

Мурфик схватился за бока и рассмеялся:

— Ну ты и артист, иномирец. Сбежать удумал. Ты посмотри на меня, дурень! Меня с такими ногами догонит даже младенец. Причём этот же самый младенец меня же и забьёт до смерти своими маленькими ручонками, так как сил у меня не осталось ни капли. Но… но историю свою я рассказать могу, пока за тобой не вернулся стражник. Располагайся-ка поудобнее в свих ремешках и слушай.

Виктор усмехнулся и удивился юмористическим порывам сокамерника. Наверняка именно такое шутливое настроение и не давало ему поставить на себе крест все эти долгие месяцы постоянных избиений и протяжённых «дознаваний».

— Слушаешь, да? Так вот, — Мурфик сделал долгую паузу, словно придумывая или вспоминая что-то. — Некогда странствовал по герцогству и за его пределами один охотник за приключениями. Статный и красивый, его мечом были упокоены сотни жутчайших чудищ и вполне себе разумных злодеев вроде болотников. Ко всему прочему, он прелестно играл на лютне, а когда пел собственные песни, сами боги спускались с небес, чтобы послушать его игру. И, чтоб неповадно было иным кавалерам, по части дам этот герой был явно не промах: он побывал в постелях многих десятков очаровательных красавиц. Я говорю что именно он был у них, а не они у него, потому, что кочевой образ жизни так и не позволил этому красавцу приобрести собственный дом, хотя средства располагали к покупке крупного особняка. Не жаждал он отходить от дел, пока на свете бродят полчища кровожадных монстров, подстерегающих ни в чём не повинных крестьян.

— Похоже на какую-то сказку, — нахмурился Виктор. — Ты ведь не выдумываешь всё это? И кто этот герой? Не ты ли?

— Куда ты так торопишься? Попрошу меня более не перебивать. Рассказчик должен полностью погрузиться в историю, чтобы рассказать её без утаек и всяческих привираний. Так вот, продолжаю. Героя того звали Рагнар Чёрный. Не гляди на имя с недоумением: душа его, в отличие от имени, была белее снега! Подвигов Рагнар совершил за свою жизнь столько, что и в тысяче томов не описать. Но, вот беда, не видел наш герой смысла в своих странствиях. Нет, несомненно, его прельщала возможность помогать простому люду, выручать попавших в беду девушек и богатеньких купцов, ведь от тех и других можно было получить хорошую награду… но конечная цель появляться перед героем так и не спешила. В последние годы своей довольно продолжительной для странствующего воина жизни Рагнар и вовсе стал походить на привидение, ежедневные действия которого стали похожи на мистический ритуал, повторявшиеся вновь и вновь уже, казалось бы, целую вечность. Прибытие в трактир, расспросы о работе, прибытие на место, работа, награда. Потом снова. И снова. И снова. Нашего героя это вдруг стало так выводить из себя, что во время очередного налёта на разбойничий лагерь он сперва перебил в одиночку половину врагов, а после спрятал меч в ножны и предложил переговоры, на что радостный атаман любезно дал своё согласие. Рагнар предложил главе грабителей сделку: он им поведает о местонахождении огромного и плохо охраняемого золотого запаса, а они взамен никогда больше не появляются на этих землях. Предложение звучало весьма странно, но атаман не увидел в нём ничего подозрительного, потому что оказался беспросветно глуп, и согласился. И вот, спустя несколько недель, бандитская шайка окружала небольшое поместье близ Авельона. Всё было тщательно спланировано и отрепетировано. Ровно в полночь разбойники тихо напали на ничего не подозревающую охрану, но не тут-то было. Некто вырвался из темноты и положил всех бандитов одного за другим. Когда таинственный убийца подошёл к раненому атаману и снял маску…