Школа Добра - Ли Марина - Страница 80

– Надо, – я кивнула. – Только, можно я с понедельника начну. Я сегодня слишком запуталась для того, чтобы сильной быть.

Бывший завхоз Института имени Шамаханской царицы откинулся на спинку стула, о чем-то размышляя.

– Может, ты и права, – наконец, согласился он. – Тебе действительно лучше спрятаться ото всех. А то уж очень много темных пятен стало появляться на твоей ауре.

Я вздохнула тихонечко, откровенно говоря, мифические темные пятна меня сейчас меньше всего волновали.

–Значит так, – домовой поднялся и решительно хлопнул в ладоши. – На ночь останешься здесь. Я к утру соберу твои вещи.

– А…

– Напиши пока заявление о переводе на заочное отделение.

– Заочное отделение?

Как-то мне вдруг страшно стало. Может, ну, его к черту, этот побег.

– Если до утра не передумаешь, – озвучил мои мысли домовой, – я спрячу тебя так, что даже твой отец тебя не найдет, если не захочешь… А сейчас, иди в душ и ложись спать. А я пока проверю, кто там в предметницком корпусе ПП нарушает.

Нет, все-таки Евпсихий Гадович единственный в мире человек, кто даже в критической ситуации может поднять мне настроение. И ведь я даже не успела ему рассказать, что случилось

– Только, пожалуйста! – подхватилась я, когда домовой был уже в дверях. – Не ругайте их… Они же мои друзья и… и некрасиво как-то… еще подумают, что я нажаловалась.

Проснулась я среди ночи от непонятного чувства тревоги. Повернулась на спину, рассматривая белеющий в темноте потолок салона красоты, и снова задумалась над тем, как мне лучше поступить. Сбежать и спрятаться или остаться? Почему-то я была уверена, что для меня же лучше будет сейчас уехать. Вот так неожиданно и быстро, не собирая толком вещей и не ставя никого в известность.

Уехать, хотя бы на несколько дней, чтобы подумать и разобраться в себе, принять все-таки окончательное решение насчет своих странных отношений с Алексом. А они были странными: возникли вдруг и развивались стремительно. Их темнейшество подгоняло, давило и требовало, соблазняло и… и соблазняло. А у меня мозг плавился в его присутствии просто и забывались все аргументы и возражения.

Теперь же, когда я поняла, что отношения возникли не «вдруг», как я наивно предполагала, а «потому что», Александра вообще не хотелось видеть. И думать о нем не моглось.

Я уткнулась лицом в подушку, чтобы спрятать, в первую очередь от себя, снованахлынувшие слезы. И в этот момент хлопнула входная дверь и до меня долетел торопливый и немного испуганный шепот:

– Просыпайся, птичка! На раздумья времени не осталось!

Как не осталось? Почему не осталось? Я же еще ничего не решила!

– Можно немножечко побыстрее? Не хотелось бы после стольких лет жизни все-таки лишиться хвоста! – раздался голос Вепря, и я вскочила с диванчика, на котором предавалась невеселым размышлениям.

Уж если Вепрь паникует, то случилось что-то действительно страшное.

– Ты почему мне не рассказала об этой ненормальной, которая на тебя напала вечером? – сокрушался Евпсихий Гадович, помогая мне застегнуть платье, которое я натянула прямо на ночную сорочку. – Знай я об этом, хотя бы два часа назад, все можно было бы предотвратить.

– Да, что случилось-то!? – спросила я, застегивая сапожки.

– Случилось то, что ты больше не инкогнито.

– А?

– Бэ! – домовой на мое недоумение не реагировал. Он рассматривал мои вещи, небольшой горкой возвышавшиеся в центре салона.

– Из одежды не бери ничего, – он со злорадной улыбкой отшвырнул к камину мою форму. – Девочки будут только счастливы подобрать тебе новый гардероб… Учебники, пособие… – бормотал он, перебирая мой скарб. – Прочти книгу, которую я тебе дал сразу, как устроишься. Вот. Я ее сюда положу.

Он прямо из воздуха извлек небольшой рыжий чемоданчик и поместил учебник за сеточку под крышкой.

– Да что происходит!

– Спасенная тобой вчера вечером от пожара идиотка, – Евпсихий Гадович по-прежнему был занят упаковкой, но все-таки снизошел до ответа. – Оказалась внучкой сенешаля.

– И какое отношение имеет ко мне королевский дворецкий? – не поняла я.

– А такое! – Евпсихий Гадович захлопнул крышку чемоданчика. – Что эта дура отправила к дедушке Вестника с сообщением о том, что в Школе появился предсказанный древними Огненный Элементаль.

– Чушь какая! – я от удивления не смогла сдержать нервного смешка.

– Чушь, – согласился домовой, с интересом рассматривая Григория, который сидел в горшке с насупленным видом и при этом пытался изобразить из себя обычный кабачок. – Но комиссия по расследованию уже стоит у ворот. Как ты думаешь, сможет опытный маг – и это не твой отец – определить в тебе элементалиста или нет?

Кивнула неуверенно, все еще не понимая, с чего такая паника.

– Ох, Юла-Юла! Наивный ты бестолковый цыпленок! Говорил же тебе, прочти книжку… У тебя пока еще все стихии не открылись, ты слабая, тебя каждый обидеть может… А уж король-то… Ему не до сантиментов. Запрет тебя в башенку высокую, оденет на твою тонкую шейку ошейник заговоренный и будешь ты, как дрессированная собачка, исполнять все королевские приказы.

Я непроизвольно схватилась обеими руками за означенную выше тонкую шейку и пискнула что-то нечленораздельное.

– Поэтому сейчас, как говорится, ближайшим же порталом, я отправлю тебя в безопасное место…

– И ночью звёздной, и при свете дня

Не покидай, не покидай меня.

Пусть всё исчезнет, и уйдут друзья,

Не покидай, мне без тебя нельзя.

– Это что было? – домовой покосился в сторону запевшей у камина школьной формы.

– Ох, разорви меня дракон, чуть Звездинского не забыла! – я всплеснула руками и бросилась за пельменем, а в спину мне врезалось троекратное:

– Кого!?

Надо же, как всполошились, даже Григорий из образа вышел.

– Кого-кого… пельменя своего… И говорю сразу, я без него никуда не поеду! – выудила золотистого демотиватора из выброшенного Евпсихием Гадовичем платья и аккуратно устроила его в кармане. После этого подхватила одной рукой чемоданчик, второй сопящего Григория и спросила:

– Так что за безопасное место-то?

– К сестре моей поедешь, – ответил домовой, открывая портал.

– А сестра у нас – не поверишь, кто! – пискнул на ухо, устроившийся на плече Вепрь.

– Русалочий город! – объявил следующую остановку Евпсихий Гадович и подтолкнул меня к светящемуся всеми цветами радуги моментальному переходу.

Часть вторая. Игра теней

Весна в этом году была солнечно-яростная. Буйное цветение садов сводило с ума тяжелым ароматом и жужжанием пчел. Небо было неестественно синим, птицы слишком громкими, ветер назойливым, а воздух невкусным. Ничто не радовало. И единственной эмоцией, которая приходила на смену раздражению, была злость.

– Я видел ведомость! – с трудом сдерживая клокочущую ярость, Александр наклонился вперед, опершись сжатыми в кулаки руками о ректорский стол. – Юла сдала экзамены.

– Конечно, сдала, – Вельзевул Аззариэлевич довольно улыбнулся и откинулся на спинку кресла. – Не думал, что ты сомневаешься в ее способностях. Поверь мне, она хорошая девочка. А теперь, когда ее ничто не отвлекает от учебы, выяснилось, что и очень талантливая.

Александр раздраженно откинул челку с глаз и свистящим шепотом произнес:

– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Вы… почему мне не сообщили, что она приезжала в Школу на сессию? Проклятье! Меня же всего восемь дней не было!

– Она уложилась в четыре.

– Почему? – упрямо повторил молодой человек.

– Ответ все тот же, – ректор пожал плечами. – Она не хочет тебя видеть.

– Это издевательство какое-то! Когда все в унисон пели о том, что ей лучше спрятаться, я не возражал. Когда уговаривали, что ей нужно время, я согласился. Когда убеждали не мешать ей принять решение самостоятельно, я ждал. Теперь же, такое впечатление, с ней видятся все, но только не я.