Бросок на Альбион - Торопцев Александр Петрович - Страница 14

Еще бы ему не радоваться.

Он разбудил без лишнего шума команду, рассказал людям, что произошло, повелел отвязать корабли. Небольшая флотилия сына Сигурда Свиньи поплыла туда, где ожидал родственника Магнус.

Магнус и Харальд поделили Норвегию пополам и около года вынуждены были терпеть друг друга. Тяжкое это дело для сильных людей, для двух молодых медведей, добровольно (!) заточивших себя в одну берлогу! Но справились они с трудной задачей. Год прошел.

Однажды Магнус заболел, слег и не поднялся – умер конунг Норвегии, Дании, «претендент» на английский престол.

Норвегией стал единолично управлять конунг Харальд. Ему не исполнилось еще и тридцати трех лет. Возраст для повелителей самый хороший, если учесть, что к этому времени Харальд уже около двадцати лет самостоятельно стоял на ногах, прошел прекрасную боевую школу в Византийской империи, а так же науку дворцовых интриг. Прекрасный был возраст у конунга Норвегии – на вырост.

Горевали люди знатные, вспоминая добрые дела Магнуса, который мог в той сложной круговерти событий находить пути мирные, часто поступаясь своими амбициями и желаниями. Самые ли верные он ходы выбирал – не в том суть, но Норвегия при нем воевала чуть меньше, чем до него, чем будет воевать при следующем конунге. Это, как могут сказать некоторые мудрецы, не является самым лучшим показателем, коэффициентом всеобщей пользы того или иного правителя, и, видимо, они будут в чем-то правы. Но речь-то идет не о коэффициентах, а о слезах простого люда. Обычно он льет горькие свои слезы, провожая в последний путь правителя доброго, хотя, конечно же, ему жаль всех. По добрым людям плачут почему? Потому что добрыми труднее жить, править и даже казаться, быть добрыми труднее. У злых людей гораздо больше степеней свободы – в том числе и для оправдания, и для самооправдания. У добрых есть только доброта. А она часто бывает «пуще неволи»…

Еще не проводили в последний путь Магнуса сына Олава, а уж конунг Харальд заявил о себе, показал соотечественникам ту черту, о которой сказал когда-то Ярицлейв жене Ингигерд: «Он – суровый».

Узнав о завещании усопшего, сын Сигурда созвал людей на тинг, объявил, что решил срочно отправиться в Данию на тинг в Вебьерге.

Зачем? Тело Магнуса еще не предано земле. К чему такая спешка? Сначала нужно похоронить конунга. Эйнар Брюхотряс, знатный норвежец, смело высказал свое мнение и, не дожидаясь решения тинга, занялся похоронным обрядом. Сначала нужно подумать о вечном. Так он решил.

Люди на тинге были разные. В том числе и такие, кто уже тогда побаивался Харальда. Но смелость Эйнара подействовала на всех. Народ стал расходиться с тинга, готовиться к отплытию в Норвегию. Харальд покорился молчаливой воле воинов, но не такой он был человек, чтобы забыть содеянное Эйнаром Брюхотрясом, который, не думая о плохом, о мести, доставил тело умершего в Нидарос и похоронил в церкви Клеменса, где находилась рака Олава Святого. Рядом с отцом похоронил он сына.

На следующий год войско Харальда громило побережье Дании. Основной удар оно нанесло по владельцам богатых усадеб, разорило усадьбу могущественного дана Торкеля Гейсы, сторонника Свейна. Харальд приказал пленить его дочерей, которые год назад зло подшутили над ним. Узнав о споре Эйнара Брюхотряса с Харальдом у гроба Магнуса, девушки-датчанки вырезали из сыра якорь и стали показывать его всем, весело приговаривая:

– Такие якоря крепко удержат корабли норвежца!

Верные люди донесли Харальду о шутке юных дочерей Торкеля Гейсы. Конунг Норвегии подобных шуток не признавал. Смеяться он не любил. Особенно над самим собой.

Через год папаше юных проказниц пришлось дорого заплатить за смех дочерей. Харальд даже смотреть на них не стал, хотя они по возрасту были точно такие же, как и его прекрасные дочери от милой Эллисив – Мария и Ингигерд. Эллисив он любил по-прежнему с какой-то скрываемой ото всех юношеской грустью. Она ему родила дочерей. Он и девочек своих полюбил той же любовью. Но ему нужны были сыновья. Эллисив устала рожать – он ее не разлюбил. Он женился на Торе дочери Торберга. Она родила ему сыновей Магнуса и Олава. В семье у Харальда все было хорошо. Ему в семье никто не перечил. Такое бывает. Счастливые не перечат.

В Норвегии дела у конунга Харальда развивались иначе, чем в его большой семье. Такие люди, как Эйнар Брюхотряс, мешали сыну Сигурда. Они слишком любили свое мнение, себя самих, свою свободу. Подчинить всех единой воле конунга мечтал Харальд, вспоминая славные годы, проведенные им в Византийской империи. Он вел жестокую войну со Свейном, конунгом Датским, и своеволие знатных норвежцев ему мешало, злило его.

Особенно после таких обидных случаев, который произошел однажды после очередного удачного налета на Данию. Шестьдесят больших груженых кораблей медленно потянулись на север, покидая разоренные берега Дании. Возле мыса Тьорда внезапно появилась огромная флотилия Свейна. Тот предложил Харальду биться на суше. Конунг Норвегии не хотел давать сухопутного сражения противнику, у которого людей было в два раза больше. Да и к чему теперь воевать – домой пора, домой! Зима скоро объявится, отдыхать пора.

Чтобы оттянуть время, Харальд предложил сражаться на кораблях. Свейн решил подумать. В это время на море спустился густой туман, и Харальд воспользовался этим, улизнул от врага на север. Казалось, беда миновала. Но не успел Харальд порадоваться удаче и посмеяться над Свейном, как подул сильный встречный ветер, и корабли норвежцев остановились.

Утром сквозь туман Харальд увидел на юге всполохи огней: то солнце, разогнав туман, освещало паруса флотилии Свейна. Пришлось налечь на весла. Огромные богатства отдавать врагу не хотелось. Люди гребли, себя не жалели. Но тяжелые норвежские корабли явно уступали датским в скорости. Расстояние между ними быстро сокращалось. С тяжелым сердцем конунг Норвегии приказал бросать в воду привязанные к доскам ценные вещи. Он прекрасно знал людей, они сделали все, как и должны были сделать. Даны забыли про погоню, стали извлекать из воды добро. Расстояние между противниками увеличивалось. Замыкал колонну данов корабль Свейна. Он увидел, чем занимаются его воины, приказал им догнать норвежцев. С неохотой выполнили приказ даны. Их легкие быстрые корабли вновь стали догонять неприятеля. Пришлось подбросить им следующую порцию добра. Затем Харальд принял решение побросать в воду пленных, за которых можно было получить богатый выкуп у тех же преследователей. Всю добычу отправил в море конунг Норвегии – такая жалость! Так хорошо они пограбили в тот год, и так все неудачно закончилось.

Даны, забыв про погоню, занялись людьми. Соотечественники все-таки. Преследование прекратилось.