Если полюбишь графа - Торнтон Элизабет - Страница 15

Однако когда их беседа стала более непосредственной и появилась угроза перехода к обсуждению конкретных личностей, Дейрдре решила, что пора ретироваться.

– Вижу, тетушка подает мне знаки. Я должна идти. Возможно, мы еще увидимся, миссис Дьюинтерс.

– Очень на это надеюсь. Пусть Арман приведет вас ко мне как-нибудь днем. И как можно скорее.

– Благодарю вас, – ответила Дейрдре и почувствовала, как граф с силой сжал ее локоть.

– Позвольте мне проводить вас к тетушке.

Как только они отошли достаточно далеко от миссис Дьюинтерс, Рэтборн повернулся к Дейрдре и с улыбкой посмотрел на нее, но взгляд его золотистых глаз показался Дейрдре угрожающим.

– Если я встречу вас хотя бы на расстоянии мили от дома Марии Дьюинтерс, – тихонько процедил он сквозь зубы, – то сделаю так, что вам придется немедленно удалиться на свою ферму в Хенли. И избавьте меня от вашего вида оскорбленной невинности.

– Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне? – возмутилась Дейрдре. – Вы не можете мне приказывать. И почему, собственно, я не могу навестить леди, которую встретила под вашим кровом?

– Мария явилась сюда сегодня без приглашения, – буркнул недовольно граф. – Невозможно было вышвырнуть ее отсюда. Тут ничего нельзя было поделать, кроме как терпеть ее присутствие и делать хорошую мину при плохой игре. Предупреждаю вас, не вздумайте завести с ней дружбу. Для меня урон незначителен, но дружба с Марией может погубить вашу репутацию. Вы должны избегать общения с ней и ее окружением, насколько это возможно.

– Но она мне понравилась, – настаивала на своем Дейрдре. – К тому же меня будет сопровождать брат. Если Арман согласится взять меня с собой...

Граф перебил Дейрдре на полуслове:

– У меня нет к вашему брату ни малейшего доверия. Меня не удивляет, что он готов поддерживать вас в этой глупой затее.

Граф торопливым шагом повел Дейрдре по длинному коридору к комнате, где была устроена раздевалка для дам. На мгновение Дейрдре показалось, что он намерен набросить на нее плащ и выпроводить на улицу, но он промчался мимо распахнутой двери и почти насильно затолкнул Дейрдре в маленькую гостиную. Рэтборн оперся спиной на дверь, загораживая Дейрдре путь к отступлению.

Она сделала шаг на середину комнаты и, остановившись, повернулась к графу лицом, приказав себе дышать медленно и глубоко.

– Если вы собираетесь кричать, как торговка рыбой на рынке, – сказал Рэтборн со спокойствием, снова вызвавшим у Дейрдре приступ гнева, – то нам лучше остаться наедине.

Дейрдре постаралась успокоиться. Она решила, что не станет гневаться, не будет повышать голоса, не потеряет самообладания, что бы ни сказал или ни сделал граф.

Он оторвался от двери и шагнул к ней:

– Вы обсуждали меня с Марией. Что она вам сказала? Дейрдре решила не сдаваться.

– Ничего интересного, —ответила она непринужденно, стараясь подыграть ему и говорить так же небрежно. – Кажется, она считает ваше обаяние неотразимым. – В голосе Дейрдре появились насмешливые нотки. – Я предложила ей помочь исцелить ее болезнь, но, как это ни печально, похоже, она не склонна опробовать предложенное мною средство. Я ее не убедила.

– Ради всего святого, проинструктируйте ее. Желаю вам успеха. Но ни на минуту не пребывайте в заблуждении, что я позволю вам практиковать то, что вы проповедуете. – Рэтборн с грохотом распахнул дверь и вышел в коридор, оставив Дейрдре растерянно стоять посреди комнаты.

Ей вдруг стало очень стыдно. Она никогда не думала, что способна причинить боль другому человеку. Ей казалось, что граф играет с ней и получает удовольствие, высмеивая ее чопорность.

Дейрдре и не предполагала, что человек, пользующийся репутацией ловеласа и обольстителя женщин, может быть настолько уязвимым.

Дейрдре едва слышно вздохнула и осталась в комнате, чтобы немного успокоиться, прежде чем вернуться в большой салон. Слезы обиды обожгли глаза, и она всхлипнула. Дейрдре не позволяла себе плакать долгие годы, а эта перепалка с Рэтборном заставила ее выйти из себя. Всего за один вечер ее чувства подверглись тяжкому испытанию – при этом диапазон эмоций был поразителен, и все они были вызваны капризами одного мужчины. Неудивительно, что она чувствовала себя как тряпка, которую прачки поколотили палками.

Дейрдре побежала к двери, но вдруг остановилась и повернулась лицом к мраморной каминной полке, испугавшись, что кто-нибудь из слуг увидит ее плачущей да еще в той части дома, где находиться ей не следовало.

И тут ей на плечи легли чьи-то теплые руки. Дейрдре тотчас догадалась, кому они принадлежат.

– Господи, Дейрдре, – услышала она взволнованный голос Рэтборна у себя за спиной. – Не знаю, почему я разрешаю вам творить со мной такое.

Дейрдре слегка качнулась, и граф крепко схватил ее за плечи. Она тихо всхлипнула и испытала мгновенное облегчение. Рэтборн держал ее в своих объятиях и прижимал к груди с такой нежностью, какой она никакие ожидала отнего. Дейрдре почувствовала, как слезы обильными ручьями потекли у нее по щекам.

Граф повернул ее лицом к себе.

– Я не хочу вас огорчать, – проговорил он, нежно проводя рукой по ее щеке. – Я хочу только одного – любить вас. Сейчас я вас поцелую. Не сопротивляйтесь мне. Хоть раз в жизни, Дейрдре, покоритесь неизбежному. Только один поцелуй. После пяти лет разлуки и тоски по вас неужели я прошу слишком многого?

Если бы Дейрдре почувствовала его чрезмерную настойчивость, если бы он попытался сломить ее сопротивление силой, она бы защищалась изо всех сил. Но она была захвачена врасплох неожиданным проявлением нежности. Его взгляд и руки ласкали ее. Дейрдре ощутила какое-то странное томление внутри, которое побеждало ее сомнение и страхи. Нежные ласки графа она восприняла как бальзам, пролившийся на раны, не заживавшие так долго, и это было как изгнание демона, всегда вызывавшего вспышку гнева и раздражение между ними. Благословение взаимного прощения заключалось в одном сладостном поцелуе. Это было что-то вроде катарсиса всей той напраслины, что они приписывали друг другу, и обид, которые лелеяли. Для Дейрдре это было почти непереносимым блаженством.

Рэтборн сделал неожиданно движение назад и сел на стул, стоявший возле камина, Дейрдре рухнула ему на колени. Это разрушило чары. Она напряглась, почувствовав твердую мускулистую грудь, попыталась вскочить.

– Тихо! – скомандовал граф и еще крепче прижал ее к себе, вынуждая повиноваться. Руки его были словно железные обручи.

Когда Дейрдре затихла в его объятиях, он наклонился и накрыл ее губы поцелуем. Он целовал ее нежно, постепенно раздвигая языком ее губы и проникая вовнутрь. Это доставляло Дейрдре сказочное наслаждение. Она почувствовала нарастающее желание. Все эти ощущения были ей так знакомы – поцелуи графа будоражили кровь, учащали сердцебиение и порождали яростную лихорадку, которая грозила скоро пожрать их обоих. Дейрдре почувствовала его большую сильную руку у себя на груди и оттолкнула ее.

– Не портите... – взмолилась она.

Рэтборн приподнял ее лицо за подбородок и, глядя в глаза, спросил:

– Что я порчу? Неужто ваши девические мечты о целомудрии? Я не собираюсь портить то, что есть между нами. Я хочу сделать из вас женщину.

Он почувствовал, как Дейрдре напряглась.

– Поцелуй, Дейрдре, только один поцелуй, – попытался успокоить ее граф.

Дейрдре бросало тр в жар, то в холод. Она хотела одновременно воспротивиться и сдаться и надеялась, что Рэтборн не будет настаивать, и в то же время желала, чтобы он продолжал.

Она ненавидела и любила его. Сладость его поцелуев грозила лишить ее рассудка. Рэтборн почувствовал, что она слабеет, и усилил напор.

Его рука скользнула под подол платья и медленно погладила по всей длине обтянутую шелковым чулком ногу. Это была полная томления ласка, разжигавшая в Дейрдре желание до яркого пламени. Ощутив ее ответную страсть, граф переменил позу и принялся ласкать ее смелее, раздвигая колени и поднимаясь выше.