Черная Ведьма - Звездная Елена - Страница 60

А мы, черные ведьмы, сантиментов не терпим.

— До свидания, господин Бран, — торопливо попрощалась я с извозчиком, и, зашагав по тропинке, весело ответила Люсинде: — Святые блины тому причиной.

— Блины? — Люсинда бросилась меня догонять. — В каком смысле?

Историю про блины приготовленные священником я рассказывала пока мы, пригибаясь, шли но уже заросшей тропинке, по которой, похоже, никто давно вообще не ходил. Впрочем, а кому тут еще ходить кроме нас, черных ведьм? Когда жители Бриджуотера узнали, что лет сто назад тут было кладбище, парк перестали посещать совершенно, от того он и заросший. А лично я об этой тропинке узнала, когда в городок только приехала — Грехен показала, как к ней пройти коротким путем. Жители же искренне верили, что мы, черные ведьмы, ходим сюда, чтобы проводить обряды на старом кладбище, мы никого не разубеждали.

Пройдя через парк, свернули к разрушенной часовне, прошли ее насквозь и вышли к неприметной калитке в старом полуразвалившемся заборе. Калитка открылась без скрипа, выпуская нас за город. Еще всего несколько минут, и впереди, среди лесной чаши, показался огонек в окошке — почти пришли.

По дороге к домику Грехен росла трава-мурава, мягкая как ковер, по которой пройдешь и она тут же поднимается, словно и не ступала здесь нога человека. Всегда завидовала этому — у меня такую не посадишь, во-первых, вымощенная булыжником площадь, во-вторых, земли нет, сразу ступени и порог.

К домику подошли беззвучно. Люсинда поднялась первая, но едва подняла руку, чтобы в дверь постучать, как та распахнулась, открывая нам освещенный свечой силуэт Грехен:

— Телль, Люси, девочки, рада вас видеть, — произнесла старая ведьма.

Через несколько минут мы уже сидели на кухоньке. Я разложила булочки. Люсинда сходила в подвал и принесла варенье из лесных ягод и трав. Грехен сделала всем чай. Травяной, вкусный, хоть и слегка горчил.

Мы помолчали о Мадине, а потом Грехен повернулась ко мне и тихо спросила:

— Телль, девочка, что у тебя случилось?

Я хотела было ответить, но стоило вспомнить про белого мага и сказанное им, как горло словно снпзмом сжала. Сглотнув, огляделась по сторонам, пытаясь успокоиться, заметила в углу кухни на полу корзинку накрытую белым полотеничком на котором был вышит кот… Мадина вышивать любила, и чаще всего своего любимого черного кота Гардэма… Почему-то пожалела, что не взяла хранителя с собой. С другой стороны он же теперь белый, нервировал бы хранителя Грехем, который черной змеей свернулся на пороге кухоньки, слушая наш разговор.

И тут что-то кольнуло меня опять.

Что-то странное, непонятное.

Что-то такое… несоответствие. Мы ведь с Люсиндой вместе пришли, и выглядела она не менее подавленно, чем я

Повернувшись к седой сгорбленной старой ведьме, я напряженно спросила:

— Грехен, а почему ты решила, что у меня что-то случилось?

Глаза у старой ведьмы были тусклые, старческие, но стоило мне спросить, как в глубине их словно что-то свернуло… странно.

— А что у меня уже может случиться? — горько усмехнувшись, спросила Люсинда. — Белый выродок наполовину меня выпил, так что я теперь даже орден Света не интересую, я…

Ее голос сорвался.

Люсинда молча взяла чашку, отхлебнула пару глотков, затем отставив ее. взяла булочку и, отщипывая мелкие кусочки сдобы, продолжила:

— Грехеи, ты сегодня когда ко мне заходила, обмолвилась, что отец у тебя был магом высокого звания, даже и не помню, к чему ты это сказала… — Ведьма призадумалась. — Совсем память подводить стала… Ну да не а этом суть Я, как ты и просила, зашла вечером Телль проведать, а там маг к ней как раз наведался. Постояла, подождала пока уйдет, потом уже вошла, а на девочке и лица нет.

Нахмурившись, словно пыталась что-то вспомнить, Люсинда отставила булочку. Потом подняла взгляд на Грехен… На лице ее промелькнуло что-то непонятное, но тряхнув головой ведьма словно отогнала мысли, нахмурилась снова.

— Что-то не так, деточка? — спросила Грехен.

Снова махнув головой, Люсинда произнесла:

— Такое ощущение, что мне это уже все снилось. Ты, стол, чай этот, булочка, только Телльки не было, а так…

— Нет, деточка, давно ты ко мне не заходила, — улыбнулась Грехен.

— Что-то рано тебя память подводить стала, Люсенька.

Люсинда кивнула, взяла чашку, начала чай жадно пить.

А у меня почему-то всяческое желание пить, чай в домике старой ведьмы пропало! Напрочь. И взгляд снова к корзинке метнулся. И могу поклясться — я эту корзинку уже видела. Точно видела! Вот только, кажется, не здесь.

— Так что за проблемы у тебя, Теллечка? — участливо спросила Грехен.

Медленно переведя взгляд на нее, с удивлением заметила черные пряди в еще недавно совершенно седых волосах. А между тем Люсинда жадно пила чай. я же… я же разглядела едва заметную трещинку в фарфоре. И волосы у Люсинды словно становились все более седыми…

— Моему отцу было сто двадцать лет, когда я родилась, — неожиданно нормальным, без какого-либо старческого дребезжания голосом, произнесла Грехен.

Не слушая ведьму, я протянула руку и с силой вырвала чашку из будто бы окаменевших рук Люсинды. Ведьма не отреагировала, продолжая держать пустой воздух словно чашу, и она хлебала воображаемый чай с отсутствующим видом…

— Моя мать была очень неопытной ведьмочкой, — продолжила Грехен, посмеиваясь при виде происходящего, — она не сумела определить уровень силы заманенного мага, и зачала меня даже не подозревая, что использовали как раз именно ее.

Мне захотелось вскочить, заорать, попытаться дать отпор, но все что я могла, это с трудом повернув голову, в ужасе смотреть на Грехен!

— Дивный чай, не правда ли? — ведьма, не такая уж и старая, белозубо мне улыбнулась. — Отец любил поить им глупых студентов, приезжавших отдать дань уважения величайшему из магов современности…Папочка прожил до двухсот пятидесяти, а студентики гибли молодыми.

Она расхохоталась и продолжила:

— Удивлена, что я черная? Напрасно — отец просто любил экспериментировать, вот и захотел проверить, какой источник победит, поэтому и отдал меня матери. А когда я прошла посвящение и стала черной, пришел и выпил ее, а меня стал обучать как белую. И у него получилось, а я научилась пить других.

Меня затрясло от ужаса.

— Знаешь, Грехен подалась вперед, протянула ладонь, коснулась моих волос, провела пальцами по щеке, — я все думала, что моему белому источнику пришел конец. Видишь ли поглощать белых магов не сложно, но они не биполярны, и мой белый источник медленно угасал… Но тут появилась ты!

Ведьма откинула голову и расхохоталась. Смех становился все громче и громче, и вдруг резко оборвался, не достигнув высшей точки, а сама Грехен нахмурилась и резко повернулась к своему черному хранителю.

Змей приподнялся, высунул раздвоенный красный язык, и прошипел:

— Человек. Смертный. Один. Совершенно один. Вокруг никого на милю.

Грехен, побарабанив ноготками по столу, задумчиво произнесла:

— Как интересно.

И почти сразу раздался стук в двери. Я же сидела и не могла даже пошевелиться, но была надежда — безумная надежда, что это пришел кто-то из жителей Бриджуотера за зельем, и Грехен сейчас выйдет к нему, а я приложу максимум усилий, чтобы сбросить с себя оцепенение, и тогда, возможно, мне удастся спастись и…

В следующее мгновение, я четко осознала, что предпочла бы сдохнуть бесславно тут на месте, чем услышать этот голос, который произнес:

— Госпожа Салиес, я прошу прошения за беспокойство в столь поздний час, но не могли бы вы мне помочь?!

Потому что голос принадлежал… морде!

Моему морде! Который был здесь. Один. Совершенно один. Вокруг никого на милю! Нет-нет, Тьма, прошу тебя, только не он! Я же ничего не смогу сделать, совершенно ничего!

— Забавно… Что ж смертные тоже очень даже ничего, — Грехен поднялась и начала стремительно стареть. — Сейчас мы ему непременно… поможем.

И отчаянно волоча ноги, сгорбившаяся старая черная ведьма с крючковатым носом и седыми лохмами, последовала к двери.