Страх и отвращение в Лас-Вегасе - Томпсон Хантер С. - Страница 34

Лу: А вы будете еще и снимать ее или…

Адв: Нет-нет, никаких фотографий.

Лу:… или кто-то послал вас охотиться за химерой?

Адв: Ну типа охоты за химерой, более или менее, хотя, честно говоря, все на полном серьезе.

Лу: Тогда это должен быть старый «Клуб Психиатров», но единственные люди, которые там ошиваются — свора пушеров и барыг… амфетамины там всякие, транквилизаторы и тому подобное.

Адв: Во-во. Может, это и есть то самое. Клуб работает по ночам или только до вечера…

Лу: Ах, дорогуша, работа там никогда не останавливается. Но это не казино.

Дьюк: А что за место-то?

Лу: Угу, это на «Парадайз»… старый «Клуб Психиатров» на Парадайз.

Адв: Он так и называется — старый «Клуб Психиатров»?

Лу: Нет, он так должен был называться, а потом его купил какой-то тип… но я ничего не слышала о том, что это Американская Мечта, что-то вроде того… ассоциируется с этим, ах вот… это психушка, где ошиваются все торчки.

Адв: Психушка? Вы имеете в виде психиатрическую кли нику?

Лу: Нет, дорогуша, там околачиваются все травяные барыги, все пушеры и прочая шваль. Перед тем как зайти внутрь, там раскумариваются подростки, и все такое… но оно не называется так, как ты говоришь, Американской Мечтой.

Адв: А вам не приходит в голову, как оно на самом деле может называться? Хотя бы скажите, где оно находится?

Лу: Направо от Парадайз и Восточной.

Офиц. Но Парадайз и Восточная параллельны.

Лу: Да, но я знаю, что выхожу с Восточной, а потом иду по Парадайз…

Офиц. Да, я это знаю, но затем Парадайз огибает «Фламинго», прямо вверх по бульвару. Думаю, что кто-то укажет вам…

Адв: Мы остановились во «Фламинго». И я считаю, что место, о котором вы рассказываете, и путь, который вы описали, и есть то самое.

Лу: Но это точка не для туристов.

Адв: Ерунда, поэтому они и послали меня. Он — писатель. Я — телохранитель. Подозреваю, что это будет…

Лу: Эти парни — шизики… и все эти ребятишки — шизики.

Адв: Нет проблем.

Офиц: Да, но они на понятиях.

Дьюк: Двадцать четыре часа насилия в сутки? Вы нас об этом предупреждаете?

Лу: Точно так. Теперь, вот здесь «Фламинго»… Ох, нет. Я не смогу вам так показать. Давайте-ка я лучше расскажу, как иду сама. Прямо там, на первой бензоколонке «Тропикана», берите правее.

Адв: «Тропикана» направо.

Лу: Первая бензоколонка и есть «Тропикана». Берите правее у «Тропиканы» и держитесь… по правую руку от «Тропиканы», правее от «Парадайз», и вы увидите большое черное здание — оно все выкрашено в черный и выглядит по-настоящему странно.

Адв: По правую руку от «Тропиканы», справа от «Парадайз», черное здание…

Лу: И там на одной из стен висит вывеска — «Клуб Психиатров», но они полностью переделали его, и все такое…

Адв: Хорошо, это довольно близко….

Лу: Может, мне еще чем-нибудь помочь тебе, дорогуша… Я ведь даже не знаю, то ли это. Но звучит похоже. Думаю, вы, ребята, на правильном пути.

Адв: Прекрасно. Это лучшее направление, которое нам указали за два дня. Мы расспрашивали всех людей в округе.

Лу:… Я могу сделать пару звонков и, черт возьми, полностью увериться в том, что послала вас куда нужно.

Адв: Неужели?

Лу: Конечно, позвоню Аллену и спрошу его.

Адв: У-у-у, буду бесконечно признателен, если вы это сделаете.

Офиц: Когда поедете вниз по улице к «Тропикане», это не первая бензоколонка, а вторая.

Лу: Там внизу будет большой указатель, справа от дороги — «Тропикана Авеню». Поворачивайте направо, и когда доберетесь до «Парадайз», то еще направо.

Адв: О'кей. Большое черное здание справа от «Парадайз», двадцать четыре часа насилия в сутки…

Офиц: Видите, там «Тропикана», а прямо туда, вниз, Боулдер Хайвэй

Дьюк: Ну, тогда до города оказывается достаточно далеко.

Офиц: Вот, где-то здесь рядом «Парадайз» разветвляется. Вон там «Парадайз». А мы прямо здесь. Видите, а это Боулдер Хайвэй… и «Тропикана».

Лу: Да, еще не предупредила, что бармен там тоже плановой…

Адв: Да-а, вот это маршрут…

Лу: Вы будете довольны, что остановились здесь, мальчики.

Дьюк: Только если мы найдем ее.

Адв: Только если мы напишем о ней статью, и пробьем ее в печать.

Офиц: А почему бы вам не пройти внутрь и не посидеть немного?

Дьюк: Мы стараемся как можно больше находиться на солнце.

Адв: Она собирается позвонить, чтобы выяснить, где это?

Дьюк: Ага. О'кей, тогда давай зайдем внутрь.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА (продолж. ):

Пленки с записями последующей сцены оказалось невозможно транскрибировать, из-за какой-то липкой жидкости, попавшей на головки. Тем не менее, в чудовищно искаженных звуках присутствует некая определенная последовательность, показывающая, что почти два часа спустя Доктор Дьюк и его адвокат, наконец, нашли, той что осталось от «Старого Клуба Психиатров», — огромные куски обожженного, потрескавшегося бетона на пустыре, поросшем высокой травой. Владелец бензоколонки через дорогу сказал, что это место «сгорело дотла около трех лет назад».

10.

Тяжкая обязанность доставить в аэропорт…

Уродливый перуанский флэшбек…

«Нет! Уже слишком поздно! Даже не пытайся!»

Мой адвокат свалил на рассвете. Мы почти опоздали на первый рейс в Лос-Анджелес, потому что я не мог найти аэропорт. От отеля до него было меньше получаса езды. Я был в этом уверен. И поэтому мы выехали из «Фламинго» ровно в семь тридцать… однако по какой-то непонятной причине мы не решились свернуть у светофора напротив «Тропиканы». Мы продолжали мчаться вперед по фривэю, параллельно главной дороге, которая вела в аэропорт, но с противоположной стороны от терминала… а срезать угол можно было, только нарушив правила.

— Проклятие! Мы заблудились! — орал адвокат. — Что мы делаем на этой богом забытой дороге? Аэропорт же там… там!

И он в истерике указывал на песчаную тундру.

— Не волнуйся. Я никогда еще не опаздывал на самолет, — и я заулыбался, вспоминая дела давно минувшие.

— За исключением одного случая в Перу, — добавил я. — Уже покидал страну, виза кончалась, но по обыкновению вернулся в бар поболтать с одним Боливийским кокаиновым дилером… и вдруг услышал, как ни с того ни с сего зашумели те большие 707 двигатели, и со всех ног помчался к самолету на посадку. Дверь была прямо за двигателями, но они уже отогнали трап. Черт, да эти «форсажи» поджарили бы меня как бекон… но башню снесло наглухо, и я в отчаянии решил попасть на борт во что бы то ни стало.

— Полицейские в аэропорту видели, что я бегу, и сгрудились у терминала. Я бежал, как скотина, прямо на них. Парень, что был со мной, верещал: «Нет! Уже слишком поздно! Даже не пытайся!». Я видел, что легавые поджидают меня, и немного притормозил, сделав вид, будто передумал… Заметив, что они расслабились, я резко рванул вперед и попытался пробежать прямо сквозь строй этих мудаков.

Я засмеялся. — Господи! Это все равно как мчаться что есть мочи в сортир, где полным — полно ящериц-ядозубов. Эти гондоны чуть не убили меня. Все, что я помню, это как на меня paзом накинулись со всех сторон пять или шесть падл с дубинками, и множество визгливых голосов вокруг: «Нет! Нет! Это самоубийство! Остановись, сумасшедший гринго!».

— Через два часа я очнулся в баре в центре Лимы. Они бросили меня валяться на одном из тех кожаных диванов в форме полумесяца, в кабинете. Мой багаж был свален в кучу на полу рядом со мной. Никто его не трогал… так что я провалился обратно в сон, и на следующее утро вылетел первым же самолетом.

Мой адвокат пропустил половину рассказа мимо ушей.

— Слушай, — сказал он. — Мне очень хочется услышать побольше о твоих приключениях в Перу, но не сейчас, когда меня заботит только, как свернуть с этого чертового шоссе.

Мы неслись на приличной скорости. Я искал хоть какой-то поворот, какую-нибудь боковую дорогу или пусть даже тропинку, по которой можно прорваться через взлетно-посадочную полосу к терминалу. Мы проехали пять миль от последнего светофора — времени развернуться и мчаться обратно уже не было.