Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Маска Локи - Желязны Роджер Джозеф - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Элиза: Ты имел ввиду это совпадение?

Гарден: Не совсем.

Элиза: Был еще выстрел?

Гарден: Послушай, ты молодец!

Элиза: Запись содержания и проекционный анализ. Я запрограммирована на запоминание и любопытство, Том.

Гарден: Был еще один ночной выстрел в моем клубе. Должно быть, две недели назад. Этот клуб называется Пятьдесят – Четыре – Тоже…

Элиза: Ты имеешь ввиду Пятьсот Сорок Два?

Гарден: Нет, Пятьдесят – Четыре – Тоже. Это филиал очень старого клуба из тех, что еще существуют в настоящее время. Итак, я играл там как всегда, но все шло не так, как надо.

Почему-то мои слушатели никак не могли понять, что мое представление об исполнении полностью отличается от их. Я закрываю глаза, когда играю, а они думали, что я засыпаю. Действительно, я иногда вскрикивал, играя коду или…

Элиза: Кода? Что это такое?

Гарден: Это инструкция вернуться назад и повторить пассаж, иногда с немного измененным окончанием.

Элиза: Спасибо. Записано. Продолжай дальше, пожалуйста.

Гарден: Или, например, я мог ругаться, пропуская такт или два. Иногда я закусывал губу, а они считали, что я ошибся. Но когда у вас абсолютный слух, вы просто не можете играть неверно.

Элиза: И игра в этот вечер шла плохо.

Гарден: Клубный кондиционер вышел из строя и влажность воздуха сказывалась на функционировании клавиатуры. Просто кошмар. У меня не было времени наблюдать за толпой или следить за дверью.

Элиза: Следить за дверью? Зачем?

Гарден: Потому что все хорошее приходит через парадную дверь: меценаты, агенты студий, подписание контрактов и случайные приглашения на одну ночь.

Элиза: Ты имеешь ввиду сексуальные контакты?

Гарден: Нет. У меня для этого есть постоянная девушка. Или была. Приглашения на одну ночь, в музыкальном бизнесе, означают короткие контракты, типа вечеринки, свадьбы, и тому подобного, хотя не многие приглашают исполнителя страйда.

Но в этот вечер я не смотрел за дверью, так как пианино звучало хуже, чем ящик с мокрыми носками. Поэтому я не заметил, как он пришел.

Элиза: Он? Кто?

Гарден: Бандит. Пятьдесят – Четыре – Тоже – надежный клуб: деловые люди – большей частью Hors Boys and Synto Skins. И никаких Манхэттенских босяков. Это гарантирует спокойную обстановку. Так что тот человек был явно не к месту в своей шелковой рубашке, и обтягивающих штанах. Эта экипировка выдавала в нем завсегдатая аптек окраинных кварталов города, несмотря на длинные светлые волосы.

Элиза: Он попал в тебя?

Гарден: Нет. Он выстрелил правее и выше, я услышал только треск пластика над головой. В то же мгновение я оттолкнул стул и скользнул за пианино. Музыка оборвалась, когда пули завели свою песню… После этого вечера никто не собирается позаботиться о мокрых молоточках.

Элиза: Что же ты сделал потом?

Гарден: Выскочил через заднюю дверь даже не оглянувшись. Последний гонорар я потребовал у хозяина наличными. Сказал, что у меня умерла мать.

Элиза: Ты сообщил властям? Я имею в виду, о стрельбе.

Гарден: Конечно, я законопослушный гражданин. Но они только смеялись, кормили меня полицейскими историями о немотивированной городской преступности, приводили статистические данные и расчеты вероятности относительно меня, а под конец сказали, что у меня буйное воображение.

Элиза: Но ты не согласен?

Гарден: (Пауза в одиннадцать секунд) Ты думаешь, что я сошел с ума.

Элиза: Это не моя функция. Я не решаю. Я слушаю.

Гарден: Ладно… можно сказать, я всегда чувствовал нечто особенное. Даже когда был маленьким мальчиком, я чувствовал себя посторонним, не таким, как все люди. Посторонним, но не отделенным. Не мятежником. Это похоже на большую ответственность за устойчивость мира, за всю грязь и разрушения, чем чувствуют другие люди. Иногда я чувствовал, что на мне груз вины за двадцать первое столетие. Иногда мне хотелось бы быть в некотором роде спасителем – но не в религиозном смысле.

Я чувствовал силу, или скорее умение. Оно было у меня когда-то, но потом я его забыл. Напряжение мускулов, биение пульса, которые вне моих способностей. Если бы я только мог успокоиться и сосредоточиться, эта сила, это умение могли бы оказаться в моих руках. Сила удалять врагов с моего пути мановением руки. Поднимать камни при помощи энергии, льющейся из моих глаз. Заставлять горы дрожать от одного моего слова.

Элиза: Это Век Толпы, Том. Многие люди чувствуют себя бессильными и обесчеловеченными, будто они колесики машины. Их эго компенсирует это неопределенными фантазиями об «избранности», или сознанием возложенной на них «миссии».

Новая ветвь психологии, называемая ufolatry, объясняет истории о контактах с пришельцами и тому подобными вещами желанием человека быть замеченным обществом, которое долго игнорировало человеческий фактор. Раньше, люди того же склада сообщали о встречах с Девой Марией.

Многие люди испытывают то же чувство скрытой силы, которое ты описал. Этим же можно объяснить веру в ведьм. В твоем случае, вероятно, эти чувства более выражены. В конце концов, ты владеешь сложным искусством игры на фортепиано. Может, ты еще что-нибудь умеешь?

Гарден: Мне всегда легко давались языки: путешествуя по Европе, я научился бегло говорить по французский и сносно по-итальянски. В Марселе немного выучил арабский.

Элиза: Есть ли у тебя какие-нибудь другие интересы? Спорт?

Гарден: Мне нравится быть в курсе современных точных наук, читать об открытиях, особенно в космологии, геохимии, радиоастрономии, суть которых не меняется и за развитием которых можно следить.

Спорт? Я полагаю, что я в хорошей форме. Нужно поддерживать форму, если проводишь шесть часов сидя и упражняя только пальцы, кисти и локти. Я знаю айкидо и немного карате – но моя жизнь – это мои руки и я не могу драться ими. Вместо этого я научился использовать ноги. Можно сказать, что я могу постоять за себя, если пьяная драка приближается к пианино.

Элиза: Так, это объясняет твое выражение «отбрасывать врагов с моего пути». Люди с тренированным телом часто чувствуют нечто вроде ауры – здоровья, уравновешенности, которое можно описать словом «сила».

Гарден: Ты думаешь, что я ненормальный. Но ты неправа. Я в здравом уме.

Элиза: «Нормальный» или «ненормальный», Том, эти ярлыки уже не имеют такого значения, как раньше. Я говорю, что у тебя может быть слабая и полностью компенсируемая иллюзия, которая, может не беспокоить тебя и твоих близких, при условии, что не отражается на поведении твоем и твоих близких.

Гарден: Ну, спасибо. Но ты не чувствуешь дыхания наблюдателей на своей шее.

Элиза: Наблюдателей? Кто они? Опиши мне.

Гарден: Наблюдатели. Иногда я чувствую чей-то взгляд на спине. Но когда я оборачиваюсь, их глаза скользят прочь. Но лица всегда выдают их. Они знают, что обнаружены.

Элиза: Может быть, это из-за твоей профессии, Том? Ты много выступаешь. Ты зарабатываешь игрой на жизнь, и люди видят, как ты это делаешь. Незнакомцы в толпе могут узнать тебя, или думать, что узнали, но смущаются признать это. Поэтому они отводят глаза.

Гарден: Иногда это больше, чем наблюдение… Скажем, я пересекаю улицу, задумавшись и не глядя на светофор, внезапно какой-то человек толкает меня «случайно», будто спешит к припаркованной машине. И в это время, грузовик скрипит тормозами точно там, где был бы я, не толкни он меня.

Элиза: Кто толкнул тебя? Мужчина?

Гарден: Да, мужчина.

Элиза: Он знаком тебе?

Гарден: Не знаю, они все на одно лицо. Ниже и тяжелее меня. Не толстые, но крепко сбитые, как русские тяжеловесы, широкоплечие, с хорошо выраженной мускулатурой. Идут, тяжело, как будто прошли миллион километров. Всегда одеты в длинный плащ и шляпу, которые полностью закрывают фигуру, даже в жаркие дни.

Элиза: Как часто это происходило?

Гарден: Я могу припомнить два или три случая. И всегда на улице, при сильном движении. Однажды это было, когда я шел рядом с домом, где высоко мыли окна и один остановил меня, попросив двадцатипятицентовик – как вдруг рядом метров с пятидесяти свалился кусок брандспойта. В другой раз в вестибюле отеля я наткнулся на сумку и пропустил лифт, который застрял между этажами. Наблюдатели, опекающие меня.