Маска Локи - Желязны Роджер Джозеф - Страница 31

– Прошу прощения, сэр, может тогда вам лучше отойти в тень?

– Не смешно, лейтенант. Примите все, что я вам сказал за истинную правду, что тогда?

– Если только вас не обманывают, сэр, то я бы сказал, что Чарли и его Большой Брат либо научились летать, либо зарываться в землю, как кроты.

– Очень хорошо, сынок. Посмотри внимательнее на эту карту. Крестиками помечены определенные аномалии, замеченные моими людьми в зарослях.

– Аномалии, сэр?

– Кротовые норы.

– Да, сэр. Если мне будет позволено спросить, зачем полковник все это рассказывает?

– Потому что я хочу, чтобы ваш взвод имел честь первым спуститься в эти норы и… рассказать мне, что вы там обнаружите.

– Да, сэр. Спасибо, сэр.

Кортнэй разглядывал ровную окружность на земле, плотно прикрытую люком из тяжелых досок.

Люк был достаточно крепок, чтобы выдержать обычный обстрел из пушек или гранатометов, словом все, за исключением прямого попадания артиллерийского снаряда. Петлями служили четыре полоски, вырезанные из старого протектора, они были прибиты гвоздями к люку, словно четыре пальца. С другой стороны полоски были зарыты в землю и закреплены бамбуковыми палками. Люк был замаскирован вырванными с корнем кустами, которые высохли, почернели и почти скрыли люк. Но местным растениям, привыкшим укореняться на тончайшем слое почвы, было достаточно пыли, которая припорошила доски. Лишь небольшой дождь был нужен для того, чтобы сделать люк полностью невидимым.

Лаз под люком был примерно метр в диаметре. Шахта уходила вниз под углом в сорок пять градусов; таким образом, у нее можно было определить пол и потолок. Стены были ровные, словно цементные, утрамбованные и разглаженные ладонями и коленями, плечами и спинами.

Кортнэй направил луч фонарика вдоль шахты.

Ничего.

Он лег на живот, опустил голову в лаз и заслонил руками и плечами солнечный свет, пробивающийся сквозь верхушки деревьев. Когда глаза привыкли к темноте, он опять включил фонарик, слегка прикрывая луч пальцами, чтобы приглушить свет.

По-прежнему ничего.

Он выключил фонарь, отполз на твердую землю, перекатился на спину и сел.

– Не хотите ли вы сказать, что он бездонный, а, лейтенант? – спросил сержант Гиббон.

– Может он доходит до самого Сиу Сити, – пошутил рядовой Уильямс.

– Если так, – отозвался Кортнэй, – то мы подкатим гранату прямо к крыльцу твоей мамочки.

Он протянул руку и Гиббонс вложил в нее осколочную гранату.

– Знаете ли, сэр, – сказал сержант, поеживаясь, – после того, как вы ее бросите, те внизу, кем бы они ни были, догадаются, что мы здесь. А когда нам придется за ними спускаться, они могут прямо с ума сойти от этого.

– Эта мысль и ко мне на ум приходила. Но я просто хочу их предупредить, чтобы пригнули головы.

Кортнэй выдернул чеку и пустил гранату вниз по склону шахты, словно мячик, так, чтобы она откатилась подальше прежде, чем ударится о что-нибудь твердое. Все отпрянули от лаза, опасаясь взрывной волны.

Ба-бах!

Земля под ними слегка вздрогнула. Спустя десять секунд из отверстия вырвался клуб красной пыли.

– Есть кто дома? – спросил рядовой Джекобс.

– Похоже, кому-то все-таки придется спускаться, – сказал Кортнэй, поднимаясь с земли. – Кто здесь самый маленький?

Он оглядел солдат.

– Ну что же, – вздохнул он, – наверное, это я.

– Мы будем вас прикрывать, лейтенант.

– Каждый ваш шаг, сэр.

– Конечно, – сказал он, отважно улыбаясь. – Только не толкайтесь, когда вам захочется попасть туда первыми.

У Кортнэя не было опыта в передвижении по туннелям; в то время американцы во Вьетнаме еще не приобрели его. Но он не страдал клаустрофобией, как другие. Кроме того, он был уверен в своих боевых навыках: немного дзюдо; мастерское владение двойными палочками; разумеется фехтование, а также его бедная родственница, драка на ножах, которую он освоил на ночных улицах Филадельфии. Ему казалось, что его скорее ждет молчаливая mano a mano, рукопашная схватка в темном замкнутом пространстве, нежели открытая стрельба.

Кортнэй тщательно проверил свое обмундирование: высокие ботинки плотно прижимали брюки к ногам, чтобы мыши и пауки не забрались под одежду; хотя, подумал он, если там внизу целый батальон СВА, мыши давно уже съедены. Из оружия он взял свой офицерский пистолет и заткнул его сзади за плетеный пояс, чтобы кобура не хлопала по бокам. В левой руке он зажал фонарь с запасом свежих батареек. Им он собирался только слепить противника в экстренных случаях; большую часть пути в туннеле он намеревался пробираться ощупью, как это без сомнения делали Чарли. В правой руке он держал «кей-бар», длинный морской кортик с матово-черным лезвием и грубой рукояткой с наклеенными кожаными дисками. Такая рукоятка не выскользнет, как бы ни вспотела рука. Он держал кортик наискосок, как фехтовальщик держит эфес шпаги; так ему было привычнее и он мог маневрировать лезвием. Наконец, он взял моток веревки, обвязал ее вокруг груди и пропустил сзади под ремень, но так, чтобы она не цеплялась за пистолет.

– Один раз дерну – значит отпустить веревку еще немного. Два раза – тащите меня назад, – сказал он Гиббонсу. – Пожалуй это все, что мы можем друг другу сказать, ведь верно?

– Да, сэр.

– Сколько там? Двадцать пять метров?

– Да, сэр.

– Больше и не понадобится. Если увидите, что надо уже второй моток привязывать, дерните два раза, я тогда остановлюсь, а то как бы мне не утащить за собой пустой конец. Все ясно?

– Да, сэр, – Гиббонс и все остальные как-то странно притихли. Ни шуточек. Ни приколов.

Кортнэй оглядел поляну с островками зелени и золотыми солнечными пятнами. Он глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть, затем опустился на колени перед лазом и пополз было вперед.

– Сэр! Подождите!

Кортнэй замер перед черной пастью, обернулся и увидел бегущего к ним невысокого плотного человека. На нем была форма с черными полосками рядового, именная нашивка на груди гласила: «Бушон». Форма на нем сидела как-то своеобразно, как будто это был театральный костюм, а не одежда, которую не снимают месяцами. И в самом деле пятна камуфляжа на штанах и рубашке были четкими и яркими, словно эти вещи только что вынули из коробки и ни разу не стирали. У него был пулемет М-60 и пулеметные ленты крест-накрест через грудь, и все это он нес легко, словно пластмассовые игрушки, несмотря на душную тропическую жару.

– Да? В чем дело, рядовой?

– Полковник сказал, чтобы я спустился туда, сэр. У меня есть опыт в этом деле.

Кортнэй оглядел прибывшего критическим взглядом. Эти плечи были чуть ли не метр шириной. Спускаясь по туннелю он застрянет там, как пробка в бутылке. И вообще, как американец может иметь опыт передвижения в этих норах? Они ведь только что обнаружены.

– Нет, рядовой – ээ – Бушон. Я ценю вашу храбрость, но спуститься туда – моя обязанность.

– Нет, не ваша.

– Что вы сказали?

– Это не ваша обязанность, сэр.

– Это еще почему?

Незнакомец не моргнув выдержал тяжелый взгляд офицера.

– Вы слишком ценный человек, сэр, вас нельзя терять. Это приказ полковника, сэр.

Кортнэй задумался. Человек этот прибежал с запада, хотя командный пункт находился на востоке. И заросли тут были не настолько густы, чтобы делать такой крюк.

– Сержант Гиббонс, достаньте еще одну веревку, – и, обернувшись к Бушону: – Поскольку полковник Робертс так беспокоится о моей безопасности, вы пойдете со мной, будете прикрывать меня сзади.

Ни улыбкой, ни каким-либо иным образом человек не выразил своего облегчения, но просто кивнул: «Есть, сэр».

Через минуту Бушон освободился от пулемета и лент, получил нож, фонарик и офицерский пистолет, засунув его сзади за ремень.

– Ну, двинулись, – Кортнэй опустился на четвереньки и пополз.

Через два метра от входа их тела заслонили солнечный свет, лишь редкие лучи проникали между ногами или из-под подбородка. Кортнэй понял, что спину и плечи приходится использовать как тормоза, упираясь в потолок, чтобы облегчить нагрузку на запястья и ладони. Он сразу же заткнул нож и фонарь за пояс, чтобы освободить руки. Было бы даже быстрее, подумал Кортнэй, развернуться и скользить вниз задом наперед. Вот только никто не взялся бы предсказать, во что можно таким образом упереться.