Шерлок Холмс и Золотая Птица - Томас Фрэнк - Страница 14

Проезжая Люкенвальд, мы с Холмсом ощутили желание подкрепиться и направились в вагон-ресторан, где я отдал должное меню, запивая обильную еду великолепным немецким пивом. Дорога и сытная пища усыпили меня. И когда я проснулся. Холмс сообщил, что мы уже миновали Вюрцбург. Это меня не огорчило, потому что на промежутке между Анхалътом и Гессе не было видов, которыми хотелось бы полюбоваться.

Скорый двигался на запад в сторону Гейдельберга. Хотя надвигалась тьма, я успел насладиться чудесным зрелищем университета и бросить взгляд на живописный средневековый замок. Вскоре мы оказались в Штутгарте, где нас опять встретили сотрудники немецкой полиции и посадили на знаменитый Восточный экспресс.

Когда мы с комфортом устроились в роскошном купе, я заметил, что проводник предвосхищает любое наше желание. Как оказалось, из-за нас самый шикарный из европейских поездов был задержан в Штутгарте на пятнадцать минут. Видимо, проводник-француз решил, что мы были магнатами с военных заводов Круппа или членами семейства Гогенцоллернов!

Гул и постукивание рельсов, мягкое покачивание огромного поезда, несущегося в ночи, прекрасно навевали сон. Засыпая, я думал о том, что участие в приключениях великого сыщика несет с собой немало неудобств, с которыми никогда не имеет дело обычный врач. Но оно же приносит массу необыкновенных впечатлений, прочную известность и возможность путешествовать в этом комфортабельном купе. И все началось со знаменитой фразы: «Я вижу, вы были в Афганистане». Это была моя последняя мысль в этот день.

На следующее утро меня разбудил Холмс, его лицо было мрачным.

– Где мы? – пробормотал я.

– В Загребе, – сообщил он. – Мы снова в компании.

Остатки сна мигом улетучились из моего сознания.

– Китайцы?

Холмс кивнул:

– Когда мы прибыли, я прогулялся по платформе и заметил их в вагоне-ресторане.

– Но как они могли последовать за нами из Берлина?

– Они не могли сделать это. Вероятно, они попросту предугадали мой следующий ход – визит к торговцу предметами искусства Хассиму в Стамбуле. Другого объяснения не существует.

– Что мы будем делать?

– Вести себя так, словно ничего не случилось. Одевайтесь, старина, и пойдем завтракать. Если наши друзья-азиаты все еще сидят в ресторане, тем лучше.

Когда я пытался поспешно напялить на себя одежду, Холмс предупредил меня:

– Поскольку они думают, что мы не заметили их в Берлине и даже не подозреваем, что за нами следят, не разглядывайте их как международных шпионов. Постарайтесь ни на что не обращать внимания и позвольте мне самому заниматься тайным наблюдением.

Иногда Холмс возмущал меня своим покровительственным тоном, и я немедленно нашел достойный ответ:

– Холмс, мы ведь оказывались в таком положений и раньше. Вы ведете себя так, словно я новичок в подобных делах.

Взгляд моего друга обезоруживающе смягчился, и улыбка с оттенком сентиментальности скривила его тонкие губы:

– Отбросьте эту мысль, старина. Просто не забывайте, что хитрость никогда не была в числе ваших сильных качеств.

Полностью успокоенный, я последовал за Холмсом.

В вагоне-ресторане было немного народу. Рассуждая о каких-то пустяках, мой друг повел меня к столику, дававшему прекрасный обзор всего зала. Китайцы сидели неподалеку от нас. Я механически сделал заказ и переключил все внимание на проносившиеся мимо картины. Понемногу гористые пейзажи северной Сербии настолько захватили меня, что я почти не слышал непринужденной болтовни Холмса. Он же продолжал задавать мне ничего не значащие вопросы, пока до меня не дошло наконец, что говорить следует именно мне, а ему – всецело заняться наблюдением. Так или иначе, я начал рассказывать об игре в гольф, и хотя в моем описании было мало смысла, никто не прислушивался к нашей беседе.

Я упорно избегал смотреть в сторону китайцев, пока их отражение не появилось в окне вагона прямо передо мной: азиаты проходили мимо нашего столика. Вероятно, по моему лицу было видно, что я готов совершить какую-нибудь глупость, потому что весьма кстати последовал совет Холмса:

– Спокойно, старина, спокойно. Они почти ушли, и мы можем отказаться от притворства, столь неприятного вам. Но все же быстро взгляните на них, когда они будут выходить из вагона. Наш поход в ресторан не был бесплодным.

Я бросил в направлении уходящих мужчин безразличный, как я надеялся, взгляд. Даже мне показалось странным, что оба несли в руках что-то вроде маленьких чемоданчиков.

– Зачем эти люди пришли в ресторан со своим багажом? – обратился я к Холмсу.

– Считайте, что это традиция, – безразлично произнес Холмс. – Похоже, я недооценивал ситуацию. Чемоданчики всегда при них, это очень характерная деталь. Специалист по криминалистике не задумываясь определил бы, что наши преследователи – профессиональные убийцы.

Должно быть, у меня отвисла челюсть, потому что Холмс от души расхохотался, глядя на меня.

– Убийца – это самый уважаемый профессионал в восточном мире, – пояснил он. – Опытный убийца обычно представляет определенную группировку. В наш технический век методы азиатов могут показаться устаревшими; но позвольте заверить вас, что их традиционное оружие в опытных руках оказывает эффект, сходный с действием бесшумной пули – правда, на сравнительно небольшом расстоянии.

Когда мы вернулись в наше купе, я поспешно открыл свой саквояж и достал оттуда «элей» 32-го калибра, который предпочел взять с собой в путешествие из-за удобных размеров. Я поклялся держать оружие при себе до окончания этого запутанного дела.

Во время нашего отсутствия в купе наведывался проводник; все было убрано и сияло безукоризненной чистотой. Холмсу достаточно было беглого взгляда, чтобы определить, что к нашему багажу не прикасались. У моего друга была привычка оставлять на вещах маленькие контрольные знаки, не заметные постороннему глазу и охраняющие наше имущество надежнее всякой пломбы.

Я больше не мог наслаждаться видами Сербии. Призрак китайских убийц, шныряющих по поезду, приводил меня в дурное расположение духа. Я пытался отвлечь себя от тревожных мыслей, но мой взгляд то и дело обращался к двери, за которой мне чудились коварные узкоглазые враги. Холмс целиком сосредоточился на своих размышлениях и не собирался развлекать меня беседой. Время тянулось нестерпимо медленно.

Экспресс преодолевал милю за милей, а Холмс не произносил ни слова. Не знаю, пребывал ли он в глубокой задумчивости или спал. Я мрачно стискивал рукоятку «элея», готовый защищать нашу хрупкую крепость до последнего дыхания.

Мысль о том, что я бдительно охраняю спящего друга, внушала мне гордость. Я пристально смотрел на дверь – и сам не заметил, как уснул. Когда вагон качнуло и, едва не потеряв равновесие, я очнулся, пытаясь сообразить, где нахожусь, Холмс насмешливо посмотрел на меня.

– Все в порядке, старина. Мы подъезжаем к Нишу, и конец путешествия близок. Можно немного прогуляться. Путь был долгим.

Чувствуя, что от долгого сна у меня затекло все тело, я охотно согласился с предложением Холмса. Но нам было не суждено посетить эту станцию. Холмс благоразумно осмотрел платформу, прежде чем выйти наружу. Его зоркие глаза заметили что-то, и он поспешно отодвинулся от окна.

– Это странно, – сказал он. – Два китайских джентльмена со своим багажом вышли из поезда. Держитесь подальше от окна, Ватсон. У меня хороший обзор, и я сомневаюсь, что они могут видеть меня.

– Скажите ради Бога, что они делают?

– Просто складывают свой багаж. А, они передали его носильщику. Он несет их вещи на станцию, но китайцев, похоже, больше интересуют пассажиры, выходящие из экспресса.

– Вы хотите сказать, что они наблюдают за поездом?

– Незаметно, но именно этим они занимаются. Кажется, они ожидают, что мы выйдем.

Когда Восточный экспресс тронулся, наши азиаты все еще были на платформе. Холмс перекинулся несколькими словами с проводником, к которому обратился на безупречном французском. Как выяснилось, китайские джентльмены брали билеты только до Ниша.