Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 56

– Да сам дурак, – все, как один, повторяли мужчины. – А на Ольгу даже не думал, когда позвонили из банка. Мало ли, какой козел паспорт мой украл и на мое имя кредит взял…

– Она же не могла по мужскому паспорту получить деньги, поэтому я ни в чем ее не подозревал…

После того как выступили все потерпевшие, включая невыразительных представителей банков, судья долго и нудно перечислял страницы трехтомного уголовного дела и называл какие-то экспертизы, заключения, протоколы. Натка не понимала и десятой доли того, что он оглашал. Наконец судья объявил перерыв.

После перерыва Таранов дал слово адвокату подсудимых, который хотел сделать какие-то пояснения и даже заявить ходатайство.

Григорий Тихонович Андреев, адвокат, – высоченный, с седой шевелюрой – вышел в центр зала, снисходительно оглядел всех присутствующих и, выдержав паузу, спросил с трагическим пафосом:

– Не понимаю, почему здесь до сих пор не прозвучало самое главное?!

– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась прокурор Кириллова.

– Мой подзащитный болен! Он страдает маниакально-депрессивным психозом, в деле есть справка об этом, ваша честь! – обратился к судье с укором Андреев.

Судья пролистал дело и нашел справку.

Прокурор улыбнулась.

– Этот диагноз не является оправданием. Тишко вменяем, в деле также есть заключение психиатрической экспертизы, – невозмутимо сказала она.

– А у меня есть заключение независимых экспертов, что это заболевание может давать совершенно неожиданные последствия и осложнения. Оно постепенно разъедает личность, делая больного в периоды обострения агрессивным, неуправляемым и не отдающим себе отчета в своих поступках и их последствиях! Вы только представьте, ваша честь, разве мог человек в здравом рассудке угрожать убийством молодой даме, – адвокат посмотрел на Натку, но тут же перевел взгляд на потолок и улыбнулся, словно потешаясь над ситуацией. – Угрожать убийством молодой даме средь бела дня, зная, что его могут увидеть соседи, и понимая, что потерпевшая успеет вызвать полицию и его схватят с поличным?! Разве это поступок разумного человека?!

Андреев пригладил ладонью седую шевелюру, сделал глоток воды из стакана и продолжил:

– Ко всему прочему он действительно любил! Любил каждую из вас. – Он обвел широким жестом притихших потерпевших, которые все, кроме Аси, вытаращив глаза, завороженно смотрели на этого седовласого кудесника. Выдержав эффектную паузу, Григорий Тихонович сделал решающий выпад: – О каком мошенничестве вообще может идти речь? Обратите внимание на то, как вел себя мой подзащитный и как реагировали на это окружающие. К нему не было претензий у этих прекрасных дам, пока они считали себя единственными избранными. Но нашлась одна…. – Андреев многозначительно кивнул в сторону Аси, – которая из зависти или по каким-то еще соображениям решила столкнуть всех лбами. Милочка, не ваше дело лезть в чужие отношения! Нужно было смириться. Ведь никто из вас, попроси мой подзащитный взаймы или просто пожертвовать денег, ему бы не отказал! Не правда ли, девушки?

Прокурор не выдержала:

– Простите, ваша честь, но мы же не на прениях! С какой стати вы, уважаемый адвокат, нарушаете порядок судебного слушания?

– Спасибо, уважаемый обвинитель. Суд следит за порядком. А вы, Григорий Тихонович, не могли бы перейти к заявленному ходатайству? – как-то чересчур лояльно вмешался судья Таранов.

– Благодарю вас, уважаемый суд! Так вот, по сути, поскольку оружие, о котором здесь уже говорилось, господин Тишко нашел на улице совершенно случайно и собирался его сдать в полицию, к делу приобщено его заявление, в свете всего вышеизложенного я официально заявляю, что инкриминируемое моему подзащитному покушение на убийство – вовсе не покушение, а обострение тяжелого заболевания, и прошу уважаемый суд учесть это при разрешении ходатайства.

– Я не хотел убивать! – закричал Владик. – Я просто хотел вернуть Натали! Я люблю ее! Да, у меня крышу снесло, когда она ушла от меня! Я не мог потерять ее навсегда! Я сам не понимал, что делал! Я украсть ее хотел! Вместе с Семеном!

– Так вы не понимали, что делали, или украсть ее хотели? – язвительно поинтересовалась прокурор.

– Я не знаю… – Владик утер взмокший лоб дрожащей рукой.

Ольга посмотрела на него уничижительно – без яркого макияжа она выглядела гораздо старше.

– Вот видите, ваша честь, все становится на свое место, – провозгласил адвокат, внимательно наблюдая за присутствующими в зале суда. Кто-то из потерпевших уже утирал глаза и всхлипывал.

– А вы все же отвечайте, подсудимый Тишко, – произнес судья.

– Я… уже все сказал. Я люблю Нату. Хотел ее украсть, но не понимал, что делаю, когда ломился в дверь…

– Откуда у вас пистолет? – спросила жестко Кириллова.

– Нашел. Я уже говорил. На улице. Хотел сдать, но не успел.

– Где на улице?

– Возле дома.

– Какого дома? У вас нет постоянного места жительства.

Тишко стушевался, Андреев, поспешно вскинув руку вверх, выкрикнул:

– Протестую, ваша честь! Что за допрос? И что за обвинения?! Жилищный вопрос мы не обсуждаем!

– Протест отклонен. Отвечайте, – сказал Таранов.

– Я… возле своего последнего дома нашел, – промямлил Тишко.

– А заявление о том, что вы его собираетесь сдать, написано тремя месяцами раньше! Вы в это время жили совсем по другому адресу, – торжественно провозгласила Кириллова. – Вы написали его просто для подстраховки, заранее. Это типичная уловка всех, кто хранит незарегистрированное оружие.

– Я повторяю, мой клиент болен! – повысил голос Андреев. – Он не всегда отдает отчет своим поступкам, плохо ориентируется во времени и пространстве!

– Странный какой-то симптом для маниакально-депрессивного психоза, – усмехнулась Кириллова.

– Я протестую, ваша честь! – снова выкрикнул адвокат.

– Протест принимается. У обвинения еще есть вопросы? – обратился Таранов к прокурору.

– Нет. И так все понятно.

– Разрешите вызвать свидетеля? – уточнил Андреев. От его спеси не осталось и следа, он старался отвернуться от камер и не возводил больше глаза к потолку.

– Свидетель заявлен? – спросил судья.

– Да, ваша честь. Тишко Ираида Сергеевна, мать моего подзащитного.

Судья кивнул и объявил:

– Пригласите свидетеля Тишко.

В зал вошла маленькая старушка с камеей под высоким белым кружевным воротником.

– Это я во всем виновата, – глухим голосом с порога заявила она.

– Подойдите сюда, пожалуйста, – мягко попросил ее Таранов, показав на место перед трибуной.

Тишко подошла к трибуне и перекрестилась, словно перед иконой.

– Ираида Сергеевна, расскажите, почему вы считаете своих детей невиновными, – вкрадчиво попросил Андреев.

– Понимаете, ваша честь, все зависит от воспитания. А у Оли с Владюшей… его просто не было! – Старушка закашлялась, достала из ридикюля какую-то таблетку и положила ее под язык. – Я актриса драматического театра, бывшая, разумеется… Мне всегда казалось, что время заняться детьми у меня еще будет, а в данный момент нужно урывать от жизни свое, женское, – любить самой и быть любимой, знаменитой, красивой!.. Оля… она своего отца не знала. Я вообще не хотела рожать, но так получилось. А ребенок это чувствует, понимаете? Он чувствует в утробе матери, что его не хотят! – Ираида Сергеевна опять открыла ридикюль, достала белоснежный платок и приложила его к глазам. – Я пыталась избавиться… и от Олечки, и от Владика…

– Мама! – крикнула Ольга с перекошенным от злобы лицом. – Не смей! Не смей так унижаться!

Судья застучал молотком по столу.

– Сядьте, подсудимая, делаю вам замечание. Еще раз прервете показания свидетеля, и вас выведут из зала. Продолжайте, Ираида Сергеевна.

– Я пыталась, пила таблетки, но ничего не вышло… Поэтому они родились слабенькими, больными, – не глядя на Ольгу, продолжала Тишко.

Адвокат удовлетворенно кивнул, ободряя старушку и призывая говорить дальше.