Я - судья. Кредит доверчивости - Астахов Павел Алексеевич - Страница 42

– Раскаяние. Я был не прав.

– В чем?

– В том, что приревновал тебя к этому… – Он жестом показал рост и стать Троицкого.

– Так это была ревность?

– А ты думала, я у твоего подъезда с цветами по большой дружбе торчу?

– Я ничего не думала.

– Зря. – Он прошел в комнату и сел под оранжевый зонт. Два зеленых глаза из-под его пиджака внимательно следили за мной. – На твоем месте, ваша честь, я бы задумался, отчего у немолодого серьезного прокурора съехала крыша…

Я пожала плечами и села рядом с ним. Никита ждал, что я что-то скажу, но я молчала и радовалась, что могу позволить себе молчать легко и непринужденно, как дышать.

С Кириллом я так не могла, вдруг подумалось мне. Я всегда напрягалась – как выгляжу, интересна ли, остроумна, не скучно ли ему со мной?..

– Кто зонт подарил? – Говоров поднял глаза на оранжевый купол.

– Любовник. Олигарх, между прочим.

– Слишком красивый для олигарха. Думаю, ты купила его сама, чтобы в пасмурный день было больше света. Правда, Валенок? – спросил он у котенка.

– Почему Валенок?

– Потому что он черный и теплый.

– Я все равно его не возьму.

– А вместе со мной?

– Ты не торопишься?

Никита пожал плечами. Вздохнул.

– Наоборот, думаю – опоздал.

Я улыбнулась – такое трагическое у него было лицо.

– У меня два билета на вечерний сеанс. Пойдешь? – спросил он.

– С Валенком? – удивилась я.

– Его никто не увидит.

– Зато услышат!

– Там такой громкий звук… Только его покормить надо. У тебя молоко есть?

– Нет.

– Я так и знал. – Говоров достал из кармана маленький пакетик детского молока и открыл его.

…О чем был фильм, я не запомнила. Может быть, мелодрама, а может – триллер, хотя скорее всего боевик, потому что то и дело звучали выстрелы.

Мы целовались в полупустом зале в последнем ряду, а Валенок бродил по свободным креслам и громко орал, заглушая экранные звуки.

Такого легкомыслия и беспечности я не позволяла себе даже в юности. Но надо же когда-нибудь начинать, как говорит моя подруга Маша, а то потом будет поздно… Я не помню, про что она так говорила, но теперь мне кажется, что именно про поцелуи в последнем ряду…

Завтра возьмусь за ум, завтра. А сейчас я просто женщина – сумасбродная, чувственная, мечтающая о счастье и вечной любви…

А потом мы бежали под проливным дождем к машине Никиты.

– Зря ты не взяла зонт! – кричал он, поглубже пряча Валенка под пиджак.

– Ты не сказал, что будет такой дождь!

– Да? – Он резко остановился.

Я налетела на него и тоже остановилась.

– Да. Ты даже не предупредил, что места в последнем ряду.

– Потому что они были в пятом. Просто на сеанс никто не пришел.

– Тебе повезло.

– Тебе тоже.

Мы промокли насквозь, целуясь возле машины, под возмущенный вой сработавшей сигнализации. Такого я не могла бы себе позволить даже во сне…

– Мне нужно домой, – попыталась я хоть как-то исправить положение.

– Садись, – Никита открыл дверь. – Я тебя отвезу.

Минут пятнадцать прошло, прежде чем я поняла, что мы едем в другую сторону.

– Куда ты меня везешь?

– Домой, – ответил Говоров и как ни в чем не бывало добавил: – Ко мне.

– Тебе не кажется, что мы делаем глупости?

– Мы их уже сделали. Осталось закрепить успех.

«Мог бы сказать, что жить без меня не может», – подумала я. Впрочем, почему-то и без слов было понятно, что я нужна ему как воздух. И это не сиюминутная прихоть, а выношенная, обдуманная и даже выстраданная необходимость.

– Домой, – все же сказала я.

– Ты уверена?

– Да. Не хочу ошибаться.

Он вздохнул и развернулся в неположенном месте.

Влад замер на пороге, переводя взгляд с Натки на Асю, с Аси на Натку. В какой-то момент Натке показалось: в глазах у него мелькнул испуг – нет, даже паника… Но это было сиюминутное впечатление, потому что в следующее мгновение во взгляде Влада не осталось ничего, кроме холода и высокомерия. И непонятно, что лучше – паника или этот холод. Именно с таким леденящим взглядом выхватывают пистолет и стреляют.

Натка бросилась к Сеньке и заслонила его собой. Ася не двинулась с места.

– Что за цирк? – спросил Влад и, закрыв за собой дверь на замок, брезгливо потрогал красную шляпу на вешалке. – Чего ты мечешься, как подстреленная галка?

«Подстреленная…» – застучало в висках у Натки. Сейчас он выхватит из-за пазухи пистолет и убьет сначала Асю, потом ее, а потом Сеньку…

Ведь именно для этого он так тщательно закрыл дверь на замок?..

– А это кто? – кивнул Влад на Асю.

Кивнул, словно на новый шкаф, неизвестно как появившийся в его квартире.

Ася вдруг расхохоталась – так громко, так страшно, с таким вызовом и отчаянием, что Натка зажмурилась от ужаса: сейчас точно убьет. Всех… Только за этот смех, за этот вызов и отчаяние…

– Мам, не бойся, если он на тебя дернется, я его застрелю, – сказал Сенька.

Натка открыла глаза и увидела, что сын наставил на Влада водяное ружье. Хорошо, что тот этого не заметил и ничего не услышал, потому что Ася, прекратив свой гомерический хохот, выкрикнула:

– Что, Тишенька, не узнаешь?! Первый раз меня видишь?!

– Поздравляю, – ухмыльнулся Влад, глядя на Натку, – среди твоих подруг появились умалишенные тетки в возрасте. Или… прости… это твоя мама? – Он будто бы немного смутился, взял Асю за руку с намерением поцеловать, но тут же получил хлесткую пощечину.

– Скотина, – прошипела она. – Подлая тварь. Думаешь, я боюсь тебя, как все те дурочки, которых ты облапошил?! Нет! Не боюсь! И пойду до конца! Можешь не тратить свои артистические способности зря и не ломать комедию! Она, – Ася пальцем показала на Нату, – все про тебя знает!

Влад сунул руку за пазуху… Натка завизжала и отпихнула Сеньку, но сын успел выстрелить во Влада из ружья густой зеленой массой.

Влад достал из внутреннего кармана телефон и пальцем потрогал зеленую кляксу на щеке и на обшлаге пиджака.

– Даже не знаю, куда звонить, – растерянно сказал он, – в полицию или в «Скорую» психиатрическую…

– Не надо никуда звонить! – Натка бросилась ему на шею, зацеловывая щеки, губы, лоб и даже руки. Она перепачкалась зеленой краской, но понимала, что это единственный способ успокоить его и не дать выстрелить, если он бандит, и – спасти свое счастье, свою любовь, если Ася все врет.

– Я верю тебе, Владюш… Ты мой, мой! Я тебя люблю!

Он снисходительно похлопал ее по спине и спрятал телефон в карман. Прошел на кухню, увидев пирог, улыбнулся:

– О, мой любимый! Спасибо, солнце!

У Натки заныло сердце, потому что тот, настоящий Влад, которого она успела узнать и за кого собиралась выйти замуж, должен был кричать, метать громы и молнии, топать ногами, за шкирку выкидывать непрошеную гостью и говорить гадости об умственных способностях Сеньки. А раз он так спокойно отложил телефон, так умиротворенно похлопал по спине ее, Натку, и обрадовался пирогу – значит, боялся Аси или, вернее, того, что Натка поверила ей? А значит… Прижавшись к нему, она, как могла, прощупала карманы пиджака, но ничего похожего на пистолет не обнаружила.

– Дура, – презрительно фыркнула Ася. – Какая же ты все-таки дура! Этот ублюдок о тебя ноги вытирает. Для него бабы – только средство наживы! Он аферист!

– Нет, все-таки психиатрическая, – вздохнул Влад и, отпихнув Натку, вытащил телефон.

– Звони, звони! – крикнула Ася. – Только лучше сразу в полицию! А хочешь… – Она достала из сумочки свой телефон. – Хочешь, я сама позвоню? Я ведь не просто так говорю, что ты мошенник, у меня доказательства есть! – Следом за телефоном Ася выхватила блокнот и помахала им перед носом Влада. – Узнаешь?! Узнаешь свою бухгалтерию, гад?! Тут все, все! Фамилии и имена твоих любовниц, названия банков и суммы, которые ты брал в кредит по чужим паспортам!

Влад побледнел и попытался выхватить у Аси блокнот. Этим он выдал себя с головой, и на спасение Наткиной свадьбы – ее платья цвета слоновой кости и экипажа с тройкой белых лошадей – не осталось ни одного шанса…