Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман - Страница 39

— Староста! — загремел офицер, и Ваддо опасливо прихромал пред его не очень ясные очи. Губы офицера брезгливо искривились: — А, это ты. Слушай сюда: если в вашей глуши вдруг найдется кристалл, закопай его поглубже. Тебя ой как не обрадует, если я расскажу, что рыжики с тобой сделают, если его найдут.

И не дожидаясь ответа, он круто развернулся и ушел. Гаривальд видел нешуточную внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице старосты: чью сторону взять — короля Мезенцио или конунга? Или свою собственную?

— Гаривальд! — вдруг позвал Ваддо.

— Чего тебе? — проворчал крестьянин. Он заранее знал, что скажет ему этот стручок. Куда ему копать землю, убогому-то, хромому! И оказался прав.

— Возьми лопату и ступай за мной, — приказал Ваддо. — Лучше спрятать кристалл подальше. А времени у нас, почитай, и вовсе нету.

В душе желая, чтобы староста нашел кого-нибудь другого, Гаривальд отыскал где-то лопату и вскинул ее на плечо. Староста заскочил в дом (который, кстати, совсем не пострадал от бомбардировки) и тут же появился с кристаллом в руках. Затем он повел Гаривальда к одной из воронок в своем огороде.

— Закопай его на дне, — угрюмо молвил староста. — Все равно земля сейчас дыбом встала — кто там докопается!

— Ой, чтой-то мне боязно, — вздохнул Гаривальд, но все же прыгнул в воронку и принялся за работу.

Однако от старосты любой гадости следовало ожидать, и потому он копать — копал, да с оглядкой. Мало найдется крестьян в Зоссене, кто сказал бы о старосте доброе слово. Даже если придут рыжики, им тут же добрые люди про него такого нарасскажут, что ему небо с овчинку покажется! Вот только и Гаривальду тогда тоже придется ох как несладко!

Размышляя подобным горестным образом, Гаривальд зарыл кристалл, присыпал его сверху землею и полез вон из воронки. По дороге домой он украдкой выкинул лопату.

А когда он ступил на порог родного дома, в деревню вломился первый альгарвейский бегемот. Гаривальд так и застыл на пороге, глядя на зверя во все глаза. Никогда в жизни он не видел подобных чудищ — ни на картинке, ни наяву. «Ой какая зверюга! Да что ж это делается?!» Рога чудовища были окованы железом, а кольчужная попона рыжела пятнами ржавчины — видно, немало боев повидала эта скотина! Тяжелая поступь бегемота сотрясала землю, и каждый шаг отзывался звоном ржавой попоны. А еще разило от него… не то как от загнанной лошади, не то как от козла — не разберешь. Но противно.

На спине чудовища сидели четыре альгарвейца — впервые в жизни Гаривальд увидел живых альгарвейцев. А за первой тварью из леса появились еще две. А под их прикрытием потянулись пехотинцы в килтах. Песочный цвет их формы напомнил Гаривальду забегавших в деревню по зиме волков — так же жадно рыскали между домами.

Один из сидящих на бегемоте рявкнул на языке, который считал ункерлантским:

— Есть здесь ункерлянт зольдатен?

— Здеся нету! — завопили сразу со всех сторон. И многие стали усиленно тыкать в сторону запада, куда ушли полки конунга Свеммеля.

Альгарвейский солдат рассмеялся, кивнул и перевел слова крестьян своим товарищам. Те тут же расплылись в благодушной ухмылке. «Да они же с головой не дружат! Только б им этого не показать!» — пронеслось в голове Гаривальда. Но оказалось, что альгарвейцы не так уж глупы и ничего не принимают на веру. Пехотинцы, разбившись на пары, тщательно обследовали каждый дом в деревне, и если находили какую красивую молодку, то тут же лезли ей под юбку. То там, то здесь раздавались возмущенные вопли, но альгарвейцы ничего плохого себе не позволяли — так, щупали девок, и все. Убедившись, что поблизости врага нет и никто не нападет из засады, они успокоились и стали вести себя благодушно. Даже слишком благодушно для захватчиков.

Наконец наступил торжественный момент, когда в деревню въехал непогрешимый во всех отношениях альгарвейский офицер. Он вел себя настолько высокомерно, что вся ункерлантская знать удавилась бы от зависти. И ункерлантским он владел в совершенстве.

— Где староста этой вонючей задрипанной дыры, лишь по недоразумению названной деревней? — пролаял он.

Ваддо, опираясь на трость, захромал к нему навстречу.

— Я здесь, ваша милость! — дрожащим голосом возвестил он.

Альгарвеец выругался и сбил калеку с ног. И, подкрепляя свои слова пинками, добавил:

— Ты больше не пес конунга Свеммеля! Понял, нет? Ты теперь пес короля Мезенцио! И если ты хоть попробуешь шутить с нами шутки, живо станешь дохлятиной! Понял меня, нет?

И он с видимым удовольствием еще раз пнул Ваддо.

— Я все понял, ваше превосходительство! — просипел староста. — Благодарю за науку, ваше высокопревосходительство!

Глядя на это, Гаривальд прошептал Анноре:

— Выходит, нам теперь по такому закону жить.

Ладонь жены скользнула в его грубую пятерню и с неожиданной силой стиснула мужнины пальцы. И он ответил на пожатие так же крепко, но со всей нежностью и любовью.