Тьма сгущается - Тертлдав Гарри Норман - Страница 38

— А вот хрусталик говорит, что там еще идут бои, — протянул Гаривальд. Ежели взяли Херборн — столицу Грельцкого герцогства, некогда бывшего суверенным государством, а теперь являвшимся зеницей ока Ункерланта, то это как подлый удар под… под ложечку. Даже верить в такое было противно.

— Да засунь себе знаешь куда эту вашу стекляшку! — вскипел солдатик. — Да если бы мы все еще стояли в Херборне, да если бы нас альгарвейцы не прищучили как следует, думаешь, я бы с тобою сейчас разговоры разговаривал?!

И от избытка чувств он сунул недоеденную горбушку в мешок, за ней полетела фляга, и, утерев грязный нос замызганным рукавом, солдатик встал и, не оглядываясь, пошел на запад. Большая часть ункерлантской армии отступала по полям. О том, что они вытоптали большую часть будущего урожая, солдаты не думали.

Крестьяне не могли этого вынести, и некоторые бросались на защиту своих угодий. Кого-то из них солдаты просто в упор не замечали. Другие, как племянник Ваддо, считавший, что родство со старостой дает ему особые права, пытались сопротивляться. Солдатам было не до полей, не до деревенских старост. Озлобленного крестьянина просто сбили с ног и от души отпинали. Но мужик оказался крепким — он сумел подняться на ноги и попытался дать отпор. Тогда его снова сбили с ног и на сей раз били уже всерьез. Солдаты давно ушли, когда их жертва, хрипя, постанывая и спотыкаясь, притащилась в деревню.

— Они сказали, что, если я скажу еще хоть слово, они меня сожгут жезлами! — плакал здоровенный детина.

И глядя на его избитую морду, Гаривальд тихонько шепнул Дагульфу:

— Вот ты все спрашиваешь… А говорить много вредно для здоровья.

И друг понимающе кивнул в ответ.

На закате в деревню вступил еще один взвод. Они тоже отступали, но по-солдатски, единым отрядом. Это-то их и погубило.

Гаривальд допрежь не раз видал альгарвейских змеев в полете, но в бою увидел впервые. И рад бы был, кабы не видел такого никогда в жизни. Сначала они забросали отступающий отряд ядрами, а потом пошли пикировать, сжигая на лету все, что еще дышало и кричало. А когда смолкли дикие вопли заживо зажаренных людей, с поля потянуло паленым мясом.

А одно из разрывных ядер по нечаянности угодило в дом на окраине деревни. Так вот, от него ничего не осталось. Совсем ничегошеньки. А вдова, которая там жила, с тремя детьми аккурат в тот момент в доме находилась. И вся ее семья тоже.

Все время, пока длилась эта бойня, Ваддо скорбно молчал. Затем он встрепенулся и хрипло чирикнул, указывая на дымящиеся останки только недавно вошедшего в село отряда:

— Мы должны похоронить этих героев!

— Интересно, а что было бы, кабы они не вышли на околицу, а все еще гуляли по деревне, когда змеи прилетели? — пробурчал Гаривальд. — Кто бы тогда, я интересуюсь, хоронил нас?

Но Ваддо бросил на него такой злобный взгляд, что крестьянин, к своему собственному удивлению, спасовал и быстро ушел домой.

А на следующий день четыре конные пары приволокли ядрометы. Их установили на околице леса и тут же пустили в дело. Альгарвейцы наступали. Гаривальд сначала пытался не замечать их, но получалось плохо. А вскоре не заметить стало просто невозможно, потому что альгарвейцы стали метать ядра по деревне.

На полях взбухали земляные тучи, осыпаясь воронками. И Гаривальду впервые стало по-настоящему страшно: ведь это же хлебушек! Как теперь Зоссену пережить эту зиму? Если ему только доведется ее пережить.

И тут над толпой остолбеневших в своей скорби крестьян раздался голос одного из них, из тех, кто понюхал пороха в Шестилетней войне:

— Да очухайтесь вы, обормоты! Сейчас вас всех взрывами разнесет! И ваши дома тоже! Хорошо если двери сортира устоят!

Сам кричавший давно уже лежал на земле, прикрыв голову руками, и сразу было видно, что он знает, что говорит.

Во всяком случае, Гаривальд ему сразу поверил и тут же побежал к своему домику. Он надеялся, что у него еще есть время вырыть хоть маленькую, да «щель». Так солдатики называли окопы, которые им так и не пригодились. И тут же рядом взорвалось ядро. Гаривальд упал, оглушенный и покатился по земле. И все остальные тоже попадали на землю, не в силах сдержать криков ужаса. Кричали все, кроме одной женщины — она тоже упала, но вдруг ее голова дернулась и вывернулась вовсе непонятным образом. Встать ей уже было не суждено.

Долго еще шло сражение, но помаленьку ункерлантская артиллерия, подавленная превосходящими силами противника, стала стихать. Несколько человек из расчетов ядрометов бросились к лесу. Лежа на брюхе, Гаривальд тихо материл их — ведь их оставшиеся товарищи либо лежали без сознания, либо были серьезно ранены.

А потом сквозь Зоссен хлынул поток солдат в сланцево-серых мундирах. Угостить их можно было разве что водой из колодца, и на воду местные не скупились.

А на следующее утро объявился офицер и сообщил:

— Это отличное место для укрепрайона. Мы заставим рыжиков заплатить по всем счетам! С нами силы горние! А вы, крестьяне, переселяйтесь на запад. Если вам повезет, то сможете потом вернуться.

— Но ваше сиятельство, — попытался возразить Ваддо, — ведь в таком случае деревни больше не будет!

В ответ офицер поднял жезл и упер его в лоснящуюся физиономию старосты:

— Еще одно слово, паскуда, и я тебя прикончу! — И тут же принялся отдавать приказы, целью которых было превратить Зоссен в неприступную крепость. По крайней мере, в понятии того офицера.

Но уже следующий его приказ прервал отчаянный вопль полкового кристалломанта:

— Ваша милость! Рыжики прорвали оборону на южном направлении! Если мы попытаемся окопаться здесь, по нам ударят с фланга!

— Будь они прокляты! — зарычал офицер. — Мы ведь могли удержаться здесь!

Его скулы заходили ходуном, и лежавший поблизости Гаривальд услышал скрип его зубов. Но тут плечи офицера поникли.

— Кто бы там ни командовал, только сложить голову запросто так я ему не помощник. Отступаем! Снова отступаем!

Но некоторые из его людей, не дожидаясь приказа, уже начали короткими перебежками двигаться в сторону запада. И, похоже, опыт у них в этом был немалый. Гаривальд только дивился: это ж откуда надо было тикать, чтоб так навостриться!