Будни имперской стражи[СИ] - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 20

" Не Лира. Продолжение Лиры". Зазвучало у меня в голове. Я слышал о таком – это телепатия. Говорят, так общаются между собой демоны. Каждое слово отдавалось в голове болью, да так сильно, что я даже поморщился.

"Знаю. Больно слушать. Не умею колебать воздух. Говорю мыслью. Больно, но не умрешь. Терпи."

Значит, говорить она не может. Впрочем, мысли ее тоже трудно понимать.

– Я понял. Ничего, я потерплю. Ты расскажешь мне, кто ты?

"Продолжение Лиры. Ее память. Ненависть Лиры. Айса."

Понятнее не стало. Что значит продолжение Лиры? Может быть дочь? Сомнительное утверждение, но я спросил.

"Дочь. Продолжение Лиры. Память Лиры".

Все равно непонятно. Я попытался собраться с мыслями. Сделать это трудно, потому что каждая мысль, которую передает эта загадочная "Память Лиры" вызывает дикую головную боль. Что ж, попробуем зайти с другой стороны:

– Как ты здесь появилась?

"Лира была здесь. Хозяин камня на песке мучил. Лира умерла. Я продолжение Лиры".

Сначала я вообще не понял, какой смысл несет этот набор слов, но спустя пару секунд, сообразил. Камень на песке, это, видимо крепость, а хозяином она назвала коменданта. Получается, она как?то оказалась в Империи, да еще на каторге? И комендант ее убил? Эти вопросы я и озвучил. Девушка моргнула, а потом я закричал от боли, и повалился на пол, зажав голову руками. В голове у меня одна за другой возникали картины.

Я рассматриваю свои руки, скованные кандалами. Напротив комендант Элим, рассматривает меня с каким?то плотоядным любопытством. Я слышу вопрос:

– Откуда же в наши края занесло такую прекрасную леди?

Картинка меняется.

Я нахожусь в каком?то помещении. Подвале. Я знаю, что мне отсюда не выбраться и даже криков моих никто не услышит. Скоро придет Элим, и все опять повторится. Все тело болит, и особенно – живот. Он не должен так болеть.

Картинка снова меняется.

Я умираю. Но нечто у меня внутри живет. Скоро оно сожрет меня окончательно. Но оно тоже чувствует мою боль, и оно так же ненавидит коменданта. И оно гораздо, гораздо сильнее меня. Ублюдок где?то ошибся. Не нужно было ему сажать меня в этот подвал. Я умираю зная, что он не переживет меня надолго.

И опять смена декораций.

Я лежу на холодном, сыром полу. Чувствую беспомощность. Я чувствую печаль. Часть меня умерла – вот она лежит, и больше не чувствует боли. Ее силы и боль дали мне жизнь. Ее чувства стали моими. Нужно убить врага. Но сначала нужно уйти. Стены, покрытые красноватым мхом. Вверху крохотное отверстие. Мне его хватит.

А потом я потерял сознание. Очнувшись, я понял, что снова лежу на полу штольни, а в голове у меня больше нет чужих памяти и мыслей. Немного отойдя от ужасной головной боли, я снова обрел способность соображать и видеть. Значит, Лиру убил комендант. Не знаю, как она попала на каторгу, но то, что я увидел, многое объясняет. Похоже, комендант не только любитель черной магии, но и садист. Чужие воспоминания уже совсем потускнели, но меня все равно передернуло от ужаса и отвращения, которые испытывала лира. Голова раскалывается, но вопросов еще слишком много. Придется еще потерпеть.

– Я понял. Скажи, почему ты убила солдат?

"Слуги врага. Желаю убить врага. Убить всех слуг врага".

– Я понял, почему ты убиваешь солдат. Но ты убивала еще и каторжников. Они не слуги врага.

"Идут со слугами Врага. От них страх. Добыча".

– А почему тогда ты не убила меня? Или еще убьешь?

"Жить. Лира помнит. Нежность. Смех. Печаль". С этими словами Девушка потянулась ко мне, и провела ладонью по щеке.

"Ты не умрешь. Поможешь убить врага. Месть. Поможешь уйти".

Мне стало печально.

– Ты хочешь убить коменданта, а потом умереть?

"Убить врага. Жить. Уйти тьма". Повторила она, и обвела рукой вокруг. "Выйти наверх".

Она хочет выбраться из катакомб. И вообще из каторги. Судя по всему она безумно опасна, вот только я все равно рад, что она не собирается умирать. Я прикрыл глаза и оперся головой на стену шахты. Нужно подумать. Если честно я думал не о том, что я буду делать, а о том как. Я уже не сомневался, что коменданта я убью. Дело не только в мести за мою бывшую возлюбленную. Еще увидев то, что он там творит, я понял, что его надо убить, и как можно быстрее. Никакого суда, никакой тюрьмы. Господин Элим любит власть больше, чем жизнь. По крайней мере чужих жизней он ради власти не жалеет. Пусть тогда будет готов потерять свою. А подумать нужно о том, как это осуществить, и что делать с моей нежданной союзницей. Не думаю, что такое существо, как она, легко уживется с людьми, даже такими либеральными, как граждане империи. Как?то я опасаюсь, что она и не попытается ужиться. Демонам свойственно убивать людей, а не уживаться с ними. Нет, я не буду сейчас думать об этом. Сначала я подумаю о том, как мне выбраться наверх, и встретиться с комендантом. И еще интересно, что там поделывает мой драгоценный шеф, вместе с не менее драгоценным гоблином, пока их подчиненного и коллегу убивают солдаты, а потом спасают демоны. Ох, боюсь, как бы они дружно не попытались уничтожить меня, как только увидят. Комендант вполне может им приказать, а они вполне могут попытаться выполнить приказ – неизвестно, удалось ли моим товарищам избежать действия сегодняшнего ритуала.

Никаких оригинальных решений мне в голову не пришло. Я слишком мало знаю. Нужна информация. Размышляя, я совсем забыл о своей странной собеседнице. Когда моего колена коснулась ее рука, я вздрогнул и раскрыл глаза – она, так и не изменив позу, внимательно смотрела на меня.

– Что?

"Ты поможешь?"

– Да, я помогу. Я как раз думаю о том, как бы это сделать. – Надо сказать, общение с моей странной собеседницей перестало так сильно отдаваться болью в голове. Толи я привыкаю, толи она как?то помягче научилась передавать мысли. – Нам ведь как?то надо пробраться в крепость. А ты, наверное, и сама видела, что выход на поверхность перекрыт очень хорошо. Впрочем, думаю, нам надо сейчас пообщаться Флинном. Скажи, ты ведь следила за нами, когда я и мои товарищи появились здесь первый раз?

"Так. Ты знаком. Я вспоминала. Смотрела".

– Тогда, возможно, ты видела тот проход, через который мы вышли на поверхность в прошлый раз?

"Так. Только там не пройдем. Нужно в крепость. Слуги врага больше не помогут тебе попасть туда".

– Я знаю. Просто около того выхода остался один человек, который, возможно, сможет нам помочь. Нам нужно встретиться с ним. Не могла бы ты показать дорогу к нему?

"Да. Я иду. Никто не смотрит. Ты не видишь, никто не видит, но я иду".

Я сначала не понял о чем это она, но потом мне все стало ясно. Когда мы двинулись в том направлении, в котором указала "продолжение Лиры", Айса, как она сама себя называет, я почти сразу потерял ее из виду. Она прекрасно умела маскироваться, это во?первых, а во?вторых, передвигалась не только по полу, но и по стенам, и, кажется, даже по потолку. При этом заметить ее было очень трудно. Я знал, что она рядом, и все равно, крайне редко мне удавалось ее замечать. Тем не менее, с дороги я не сбился – перед каждым поворотом, мне вежливо сообщали, в какую сторону идти. Сам я за дорогой почти не следил. Я вспоминал Лиру.

Родился я в хорошей семье, этого не отнимешь. Не просто в семье высокородных сидов, а самой, что ни на есть, правящей семье. По человеческим меркам я был принцем. Не наследным, конечно, наследником был мой старший брат, но тем не менее, я был гораздо более знатен, чем многие мои бывшие сородичи. До совершеннолетия я прожил в замке своего рода, в своем дольмене. На меня возлагали большие надежды. Матушка моя, правительница дольмена, одна из немногих сидов понимала, что наше добровольное отрешение от мира не идет сидам на пользу. Она давно налаживала контакты с государствами людей, налаживала торговые связи, но до настоящего выхода из изоляции было далеко. Меня готовили для того, чтобы упрочить связи с внешним миром. Я должен был стать первым послом сидов в людских государствах. Именно поэтому во мне пытались воспитать некоторую толерантность по отношению к представителям других рас, даже мой наставник – неслыханное дело – был человеком. Меня с детства обучали не только обычным для сида дисциплинам, но и внешней истории, ораторскому искусству и диалектике, географии, и прочим наукам, которые могли пригодиться мне как послу. И я был хорошим учеником. Когда я достиг совершеннолетия, меня отправили ко двору одного из мелких человеческих правителей в качестве посла. Чтобы на практике укрепил свои знания.