Полуночная девушка - Грей Мелисса - Страница 49

– Не поняла, – прошептала Эхо.

Все ты поняла, – ответил голос. – Просто притворяешься.

Эхо разбила Гаю губу, и та кровоточила. Девушка вспомнила, как его губы касались ее губ, но не робко, как в лесу, а нежно и неторопливо, в домике у моря. Но это было не ее воспоминание.

– Нет. – Эхо покачала головой. – Нет.

Кинжал снова дрогнул у горла Гая. Эхо словно во сне слышала, как он спрашивал, с кем она разговаривает, но не обращала внимания ни на что, кроме чужого голоса в собственной голове.

– Ты знаешь, что делать, – прошептал голос.

– Эхо, – окликнул Гай. – Что ты…

Тут комната содрогнулась, и его слова утонули в грохоте. Несколько фарфоровых статуэток-кошечек упало на пол и разбилось вдребезги. Прорицательница вскочила и успела поймать один из черепов.

– Хватит вам ссориться, – проговорила она и указала на часы на стене. Рукав ее плаща задрался, обнажив руку, сплошь покрытую перьями и чешуей. – Уже почти полночь, но дело не только в жар-птице. – Прорицательница подошла к валуну и приложила к нему ухо. – Гай, твоя сестра здесь.

Из-за каменной двери, как по команде, донесся голос:

– Гай!

Комната снова содрогнулась от этого крика, и что-то тяжелое ударило в дверь. Повеяло жаром, даже несмотря на то, что от Танит их отделял валун.

– Танит, – заметил Гай. – Наверное, выследила нас. – Он пошевелился было, и Эхо чуть отодвинула кинжал, чтобы Гай мог встать, но лезвие от горла так и не убрала. – Если она нас найдет, то убьет тебя.

Сквозь трещины в каменной двери просочился дым, и Эхо почувствовала, что снаружи что-то горит. Танит. Сестра прежнего Повелителя драконов. То бишь Гая. Она их выследила, и теперь они все погибнут, сгорят дотла в ее огне.

– Нет, – успокоил голос. – Если ты этому помешаешь.

– Но как? – спросила Эхо и медленно убрала кинжал от горла Гая. Он потер шею, но не сделал ни шагу к Эхо. Снаружи его звала Танит, однако Гай не сводил с Эхо глаз – зеленых и прекрасных, как всегда.

Иди, найди жар-птицу.

Ключ в руке Эхо так раскалился, что она едва его не выронила, но он держался в ее ладони, точно приклеенный. Едва ли у Гая получилось бы его отобрать, даже если бы она дала ему такую возможность.

– Гай, – закричала Танит за дверью. – Где ты?

Эхо проговорила, обращаясь к Гаю, – черт с ним, с голосом в голове:

– Мои друзья. Они там. С ней.

– Я не дам тебя в обиду. – Гай достал клинки. – Она тебя не тронет. Я не позволю.

Голос в голове девушки судорожно вздохнул. Эхо покачала головой, тряхнув волосами:

– Нет. – Ключ в ее руке вибрировал. – Ты лучше их защити.

Эхо развернулась и выбежала через деревянную дверь. Перед ней открылся длинный коридор, и девушка помчалась к двери на другом его конце, не обращая внимания на крики Гая.

– Беги, Эхо, – шептал голос. – И восстань.

Глава пятьдесят первая

Небо было красным.

Но не теплого оттенка заката, которым Айви любовалась над стенами разрушенного монастыря, когда сгущались синие сумерки и багрянец заливал стволы ив, серебристые, точно припорошенные снегом. И не того сочного цвета, какой бывает у румяных яблок, спелых и вкусных. И не яркого оттенка кленовых листьев осенью.

Сейчас небо было цвета пролитой крови – темной, густой. Или цвета горящих углей. В воздухе едко пахло дымом и пеплом. Кто-то рухнул на Айви, впечатал в стену пещеры, так что острые камни впились девушке в спину. Айви подняла глаза, но ничего не смогла разглядеть: что-то огромное, темно-синее, серебристое загораживало ей обзор. Небо полыхнуло пламенем.

Дориан.

Айви уперлась руками ему в грудь, но он не шелохнулся. Он загородил ее от тех, кто появился сквозь прореху в небесах и разжег пожар. Айви почувствовала резкий озоновый запах междумирья, куда более сильный, чем обычно. Должно быть, в небе открылся гигантский портал. Через такой и армия пройдет.

Вход в пещеру взорвался: внутрь влетел огненный шар. С потолка посыпались острые камешки. Удар был настолько сильный, что Айви влетела головой в стену, и из глаз у нее посыпались такие искры, что затмили даже пожар снаружи. Дориан сжал ее лицо руками. Он шевелил губами, напряженно вглядывался в лицо Айви, силясь понять, слышит ли она его, но у нее лишь звенело в ушах. Прежде у Айви никогда не было сотрясения мозга, но она догадалась, что именно это с ней сейчас и приключилось.

Дориан отпрыгнул от нее, обнажил меч и принялся им размахивать. Даже сквозь звон в ушах Айви слышала лязг стали о сталь. Девушка силилась понять, что происходит. Дориан бился с двумя воинами. Мечи со свистом рассекали воздух. Золотистые клинки в тон золотистым доспехам.

О боже! Огнедышащие драконы! Дориан дрался с солдатами Танит. И как они ни наседали на него, он ни на шаг не отступал от Айви, защищая ее собой от них и их мечей. Дракон бросился на него, но Дориан проткнул его насквозь, и алая кровь оросила его белую кожу.

Айви попыталась подняться, цепляясь за стену. В пещеру вбежало еще несколько огнедышащих драконов. Айви хотела было крикнуть Дориану, предупредить его, но голос ее утонул в какофонии падающих камней и реве пламени вокруг них. На место убитого дракона встали четверо других. Они погибнут здесь. Каким бы сильным и умелым воином ни был Дориан, ему не справиться с сонмом противников.

Огнедышащие драконы скопом навалились на Дориана. Атаку троих ему удалось отбить, а вот один обошел его сзади и нацелил меч ему в спину. Айви не видела ничего, кроме рассекающего воздух клинка – золотистого, изящного. Она закричала, чтобы предупредить Дориана, хотя прекрасно понимала: слишком поздно.

Тут кто-то бросился к Дориану, да так стремительно, что только перья мелькнули, – синие, фиолетовые, зеленые. Это был Джаспер. Дориан рухнул на пол пещеры, холодный, несмотря на бушевавшее вокруг пламя. А Джаспер так и остался стоять, пронзенный мечом, точно птица на вертеле.

Он беззвучно открывал и закрывал рот, словно не мог поверить в то, что произошло. Дориан ошеломленно уставился на него. Даже сквозь испещрявшие его лицо брызги крови было заметно, как он бледен. Огнедышащий дракон, проткнувший Джаспера насквозь, точно кусок сливочного масла, казалось, изумился, обнаружив, что убил птератуса. У Айви так сильно заболела голова, что не замечать этого было уже невозможно. Боль вцепилась в нее клешнями, тянула за собой в пучину. «Странно», – только и успела подумать Айви, прежде чем темнота поглотила ее целиком.

Глава пятьдесят вторая

Эхо бежала по казавшемуся бесконечным коридору. За ее спиной многочисленные часы прорицательницы отбивали полночь, и ключ с кинжалом так сильно вибрировали у Эхо в руках, что она споткнулась и упала на колени. Голову пронзила боль. Перед глазами кружился калейдоскоп непонятных образов: места, которые она знала – библиотека, комната Птеры в Гнезде, Центральный вокзал, – вперемешку с теми, где Эхо никогда не бывала. Какой-то домик у моря. Пляж, по которому Эхо гуляла во сне. Она с трудом поднялась. Голова раскалывалась. Эхо схватилась за стену, но потом пришла в себя и устремилась к двери в конце коридора.

За ее спиной слышались звуки боя – громкий звон мечей, рев пламени, – но Эхо словно перенеслась в другой мир, где не было ничего, кроме двери в конце коридора и воспоминаний, которые нахлынули на нее, тесня друг друга. С головокружительной скоростью проносились перед глазами фрагменты ее жизни и жизни других людей. Откуда они взялись, Эхо не понимала. Впрочем, думать об этом было некогда. Она мчалась вперед, не видя ничего перед собой, ослепленная хаосом собственных мыслей.

…у нее в руке сумеречная пыль, Эхо смазывает ручку двери, и та распахивается в непроглядную тьму междумирья…

«Сорока – единственная птица, которая узнает свое отражение в зеркале».

…чьи-то руки, окрепшие за годы сражений, но это руки не ее, а какой-то птерянки, они поросли перьями, черно-белыми, как у сороки…