Белоснежка и семь самураев - Холт Том - Страница 36

Сестрица покачала головой: “Компьютерщики такие, наверно. Знаешь, просто потому что была такая система. По той же причине, что они вламываются в компьютеры Пентагона и заставляют людей думать, что грядет ядерная война.”

Царица задумалась: “То есть в целях невинной забавы? С вами все возможно, ведь у вас повествовательные узоры отсутствуют. Хотя так жить, должно быть, ужасно.”

“Ладно,” — прервала Сестрица, — “Почему ты думаешь, что он в порядке? И куда он запропастился?”

“Смотри,” — Царица указала на один из циферблатов Штуковины, — “Видишь? Показывает 3945321.87”

“Ну просто фантастика! Звоним во все колокола и объявим всеобщий праздник!”

“Не делай попыток к сарказму, тебе это не очень хорошо удается. Нет, дело в том, что это почти четыре. Четыре последовательных версии реальности. Как это называется?”

Сестрица на минуту задумалась: “Долби?” — попробовала она, — “Не знаю. Звучит ужасно.”

“Так и есть, конечно. Но, когда я проверяла последний раз, было лишь три. Кто-то запустил еще одну, и в этом все дело. Существует настоящая, вариант, возникший после поломки , после-поломочный вариант, подправленный кем-то, кто пытается от меня избавиться, а теперь еще и этот. Что означает,” - обратилась она к тихо хмыкающей Сестрице, —”что теперь кто-то еще забрался в систему и играется с ней. Кто-то, имеющий хоть какое-то соображение о том, как все это работает. Вот и догадайся.”

“Думаешь, это Карл?”

Королева радостно кивнула так, что ее голова заскакала, как теннисный мячик на веревочке: “Я уверена в этом, потому что тебе сложно вспомнить его. У тебя странное ощущение, как будто он сказочный герой. Что означает, помоги нам Бог, что он внедрился в систему.”

“Что означает, что он все еще жив…”

“Что означает,” - сказала Царица, — “что он жив и действует и использует свои маленькие извращенные мозги, чтобы забраться в Зеркала. Ну,” - закончила она, — “возможно, это не совсем оптимально, что все будущее этого измерения в руках совершенно безответственного подростка в свитере и с прыщами…”

“Откуда ты об этом знала?”

“Назови это интуицией. Ты уверена, что ему просто захотелось этого? Его никто посторонний не подбивал на это?”

Сестрица порылась в памяти, а точнее в том, что от нее осталось после того, как ее обмусолили мыши энтропического сдвига измерений: “Ну, он постоянно получал какие-то официальные письма, потому что вместо марки в правом углу у них было что-то напечатано. И я думаю, что он получал от них много посланий по интернету, тоже.”

“Вполне вероятно,” — задумчиво проговорила Царица, — “как только они его подцепили, они конечно хотели скрыть это,а потому вероятно уже стерли все следы из его системы. Как в старой поговорке, что электронная почта опаснее обычной. И никаких призов, чтобы угадать, кто это был,” - мрачно добавила Царица.

“В самом деле? Кто, по-твоему? Думаешь, это CIA, или это еще одна теория из серии “Компания по изготовлению молочных пакетов убила Элвиса?”

“В самом деле?” - Царица была шокирована, — “Я никогда не знала.”

“О, ради Бога, …”

“И в любом случае,” - продолжила Царица, — “этого не может быть, потому что если бы ты читала Зависимый по воскресеньям на прошлой неделе, ты бы знала, что окончательно доказано, что на Туринской Плащанице лицо Элвиса.” - Она поколебалась, а затем нахмурилась, — “Ну и откуда же мне это известно,” - спросила она, — “Боже мой, должно быть, это просочилось из твоего измерения.”

Глаза Сестрицы загорелись: “Карл!” - сказала она.

“Возможно,” - ответила Царица, — “Хотя, я бы подумала, что он маловат, чтобы знать про Элвиса.”

“Думаю, они проходили его по истории,” - ответила Сестрица, — “Слушай, это можно как нибудь проверить или это только теория?”

Царица огляделась: “Всегда можно воспользоваться этим проклятым единорогом,” — сказала она, — “пойди проверь, там ли он еше, пока я проверю настройки.”

Вскоре Сестрица вернулась. С ней был единорог.

“А,” — сказала Царица, не поднимая глаз, — “ты, значит, решил его отпустить?”

Единорог зарычал. “Отпустить, моя задница,” - сказал он, — “Нет, прилетел целый флот вооруженных вертолетов и вытащил его. Предварительно, конечно, пробомбили всю долину и залили все напалмом. Вас когда-нибудь доставали с воздуха помощнички Санты? Не рекомендую. Дело даже не в бомбах, а в том, что они со вкусом завернуты в подарочную бумагу и перевязаны серебрянной ленточкой.”

Сестрица и Царица переглянулись. “Похоже на Карла,” — прошептала Сестрица, — “он любит смотреть боевики.”

“Вы меня поражаете,” - ответила ухмыляясь Царица, — “Также интересно, что хотя все это происходило в сотне шагов отсюда, мы ничего не видели и не слышали. Думаю, мы можем с уверенностью сказать, что это дело рук твоего брата.”

Сестрица глубоко вздохнула. “Чудесно,” - сказала она, — “как это ободряет!”

Джулиан прервал свою работу, уставился на небо и состроил гримасу. Было жарко, он вспотел (соответственно), как свинья, и по его расчетам полдень стоял уже четыре с половиной часа.

Так не должно быть, сказал он самому себе, нагибаясь, чтобы подобрать еще связку веток. Полдень должен быть ровно в двенадцать часов дня, а не сколько угодно. Он не знал откуда появились эти странные мысли; почему, например, полдень должен быть в двенадцать. Он знал лишь, что они у него возникли и от этого разболелась голова.

Все же, получалось неплохо. Раз уж он решил, что построит новый укрепленный свинарник из веток ( почему из веток? Не знаю. Казалось хорошей идеей …), он присел и выписал каждую деталь заостренной веткой на ровной грязи. Растущий поблизости куст черной смородины послужил счетами, и он рассчитал различные факторы - коэффициенты стресса против устойчивости различных типов древесины (вяз 100 Ньютонов на квадратный миллиметр, тополь 116, дуб 97, шотландская сосна 89, делая тополь очевидным выбором) - а затем начертил план на шкале 1/100 с указанием материалов и их количества, а также прикинул расписание работ.

Затем последовал долгое тяжелое мотание по лесу, срезание веток в вязанки стандартного размера и веса, чтобы позволить полностью модулярную сборку; а теперь Джулиан был на самой сложной стадии работ - самой сборки.

Он начал с африканского крааля и дополнил эту основу влиянием из судостроения, иглу эскимо и классической римской аркой. Высокий свод составленный из перехлестывающихся вязанок хвороста, сложенных в спирали, заканчивающихся большим узлом на верхушке, по его расчетам давал оптимальный уровень структурной прочности (так как создавал баланс сил при внешнем давлении) не лишая полезности уникальные изолирующие свойства смолы. В целом это было очень впечатляющее строение; и, хотя, он все еще не мог представить, что побудило его строить дом из хвороста в то время как он мог прогуляться до ближайшего строительного бюро и заказать огромный воз кирпичей, по крайней мере он довольствовался тем, что из всех строений, которые возможно было создать из хвороста, это было лучшее…

Тем не менее…

Он положил вязанку и повернулся к лесу; тому, что от него осталось, после того как Джулиан прорубил в нем немаленькую дыру. Было ли это лишь его воображением или что-то действительно прокралось за стволами? Евгене и Дезмонд? Он надеялся, что нет. К тому же это было неправдоподобно. Способности его братьев красться были равны способностям динозвра делать операции мозга. Если бы сюда направлялись Ген и Дез, он уже давно услышал бы треск.

Снова; легкое движение, блик солнца на каком-то темном металле, и тишайшее хрусь! когда кто-то наступил на ветку. Там определенно кто-то был; и Джулиан, который привык считать паранойю своим единственным верным другом во всем мире, бросил свою вязанку и кинулся к дому.

Это не верх совершенства, сказал он себе, закрывая за собой вход валуном (обратите внимание на хитрую систему гирек, которая позволяет легко управлять трехтонным валуном). Но вероятно, сойдет. Он поглядел в дырочку и увидел тень в просвете между деревьев. В этот конкретный момент он не хотел иметь никаких дел с тенями, даже если бы их окружали прекрасные хрюшки с золотыми ведрами помоев, пришедшие сообщить ему, что он выиграл в лотерею. Он зарычал и прибавил мощности пропановому сжигателю на котором весело пузырился огромный котел горячей меди, поставленный на край наблюдательного поста.