Дорога за горизонт - Батыршин Борис - Страница 60

– Я вот о чём подумал, – продолжал барон. – Может, привлечь тех ребят, полицейских из вашего времени? Помните – они попали к нам случайно, во время той ужасной перестрелки в Москве? Один из них, кажется, занимался «техническими средствами обеспечения безопасности». Это не близко к тому, что нам надо?

– Не просто близко, а можно сказать – попадание в десятку! – обрадовался Каретников. – Те же камеры и микрофоны. Если парень имел с ними дело – то и в нашем хозяйстве разберётся. А раз служил в полиции, то и навыки оперативной работы есть. Где он у вас сейчас?

– Пока приписали их обоих к Гвардейскому флотскому экипажу. – Подальше от посторонних глаз, в Кронштадт. Они там обучают наших агентов своим приёмам рукопашного боя. Не бог весть что, конечно, – но у нас раньше и того не было. Я побывал на паре занятий – ничего, польза есть.

И вот ещё что. Один из этих ребят до службы в полиции был снайпером – контрактником в морской пехоте, Думаю использовать его «по специальности». Я почитал кое-что о терроре и покушениях на «первых лиц» в вашем двадцатом веке – не поверите, такая жуть взяла.

– Очень даже поверю, барон. Я тут выяснил, как поставлена охрана Государя, так диву дался – как его до сих пор не грохнули? Мало ли что англичане задумают, или наши, доморощенные террористы…

Барон плеснул себе ещё немного коньяку.

– Наши – вряд ли. После мартовских событий террористы в России крайне непопулярны. Уж на что я был против вашего, доктор, предложения, а и то признаю: после статей господина Гиляровского об погибших в Москве гимназистах – с фотографиями и прочими подробностями, – дело чуть не закончилось погромами. Теперь в Москве, Киеве, Нижнем на рынках и в трактирах попроще, в студенческой шинели и не появляйся – побьют.

– Оно и к лучшему – отозвался доктор. – Всех проблем это, конечно, не решит – тут другой подход нужен, причём на всех уровнях сразу, – но хоть шушеру эту с бомбами перестанут считать героями. Не все, конечно – но хоть кто-то! Мёртвые мальчишки и расстрелянные из пулемёта барышни на Троицкой площади Петербурга – это, знаете ли, убедительно для самого упёртого либерала.

– Кстати, о террористах – припомнил барон. – Помнится, вы осведомлялись о судьбе Александра Ульянова? Того, что один, из всей шайки народовольцев, сумел улизнуть из Петербурга? Так вот, представьте – этого злодея его же «товарищи» прикончили в Женеве! Агент сообщили: был суд, на котором Александра Ульянова объявили провокатором – и постановили казнить. На следующий день беднягу нашли повесившимся в номере. Он, вроде, оставил записку, что-де не выдержал угрызений нечистой совести. Но что-то мне подсказывает, что ему помогли.

– Вот как? Значит, братец Саша закончил-таки жизнь в петле? – удивился Каретников. – Вот уж, воистину, от судьбы не уйдешь! Не забыть рассказать Олегычу, когда вернётся – он сию иронию оценит. Да, кстати, Евгений Петрович, а что там известно по его младшему брату? Его зовут Володя, я просил подполковника Вершинина озаботится судьбой этого вьюноша.

– Вершинин – служака отчётливый. Вчера изучил его отчёт по Владимиру Ильичу Ульянову. Молодой человек впал в глубокую депрессию, не стал потупать в университет – а всё из-за позора, который навлёк на семью брат-предатель. Сами понимаете, слухи в провинции быстро расходятся… – и Корф зловеще ухмыльнулся.

– Подполковник Вершинин – молодчина. – улыбнулся в ответ Каретников. – Надеюсь он и дальше….з-з-з…. не позволит забыть Володеньке и его близким о судьбе брата Саши? Кажется, ещё чингизхановы монголы полагали, что склонность к вероломству передаётся по наследству. Может, познакомить симбирскую публику с этим тезисом?

– Ох и иезуит вы, Андрей Макарыч! Думаете, я забыл, кем в вашей истории стал Володя Ульянов? Нет уж, мы этого молодого человека из поля зрения не выпустим.

Мужчины немного помолчали, продолжая дегустировать коньяк.

– Все это, конечно, замечательно, барон. – продолжил Каретников, перекатывая в рюмке остатки янтарной жидкости. – Можно «позаботиться» о паре-тройке потенциально опасных личностей, о будущих революционерах или бомбистах – но революцию вы такоим образом не предотвратите. Этих уберёте – другие найдутся, ещё и похлеще. Непременно полыхнёт, рано или поздно – и как бы ещё не сильнее чем в нашей истории. Геннадий Войтюк – отнюдь не дурак. И в теории революции разбирается получше нас с Олегычем – все же профильное образование, историк-философ…

Да, убить Александра не сумели. А если он бросит эти шалости с бомбами и всерьёз займётся пропагандой? На английские-то деньги – отчего не попробовать? Прецеденты есть, методики тоже…

Каретников помолчал, плеснул из полупустой уже бутылки себе – а заодно и барону. И тут же опорожнил рюмку, не смакуя, как обычную водку.

– Кое-какое оборудование и материалы из будущего у него наверняка есть. Подобрать фотографии, лозунги накидать – чтоб коротко, ясно, дозодчиво. В наше время этому специально учили. «Рабочие, хотите так жить? Хотите нормальной доли для своих детей? Крестьяне хотите, что бы половина ваших детей не умирала в младенчестве? Не надоело жрать лебеду от голодухи через каждые три года?»

И все, барон – больше ничего ему делать не придётся. Иа же самая российская интеллигенция за него всё доделает! И заметьте – без всяких братьев Ульяновых, Азефа, Савинкова, Плеханова, Троцкого, Сталина. Чего-чего, а бунтарей в России на сто лет запасено. Как и дураков, готовых за ними идти.

Корф кивнул, не отводя взгляда от затухающих в камине углей.

– Вот о чем надо думать, барон – а жандармские и сыскные дела оставьте Вершинину и нашему дорогому Яше – у них это, право же, неплохо получается…

Он помолчал, поворошил в угольях кочергой – взлетел сноп искр, огонь запылал ярче.

– Кстати, Андрей Макарыч, о наших мальчишках. Слышали про их новые подвиги? Они, вместе с царевичем Георгием, составили целую программу по радиоделу – да такую, что Государь самолично повелеть соизволил: «оказывать всяческое содействие».

– И что, оказываете? – осведомился Каретников.

– А куда деться? – хмыкнул Корф. – Дело полезное, пускай стараются! Самого Попова привлекли, того самого, который у вас радио изобрёл. Вручили ему пачку бумаг, и теперь он целыми днями просиживает в Морском Училище. А на днях потребовал устроить новую лабораторию с тремя сотрудниками и зачем-то ещё с мастером-стеклодувом. Я так думаю, будет у нас скоро радио…

Из путевых записок О. И. Семёнова.

«Почему я не сразу обратил внимание на то, пальцы рук статуи сложены как-то странно? Скорее всего, дело в четырёхпалости. Хотя, кто их, тетрадигитусов, знает? Дело ведь не только в количестве пальцев – еще и в расположении мышц и костей и прочих мелких, и не только анатомических нюансах: к примеру, привычные положения пальцев скрипача всегда будут заметно отличаться от таковых у какого-нибудь шпалоукладчика.

Кто такие террадигитусы? Это и есть «четырёхпалые» – только по латыни. Мне надоело всякий раз кривиться от неуместного пафоса, пользуя запущенный бедолагой Бурхардтом термин «Скитальцы» – так что сия особенность неведомых хозяев портала пришлась очень даже кстати. Учёный я или где, в конце концов? Тетрадигитусы так тетрадигитусы – почти что трицератопсы. И те и другие давно вымерли, так что – пойдёт.

Зачем я так подробно рассказываю о пальцах статуи? Попробуйте взять в руку скажем, полную пиалу. Заметили? Пальцы получается сложить только одним, строго определённым образом. Они сами оказываются в нужной позиции – если, конечно, не задумываться об этом специально. Нет, конечно, можно и по другому – например, свести вместе, поддерживая пиалу под самое донце, или скрючить на манер когтей – но это всё будут неестественно.

Так вот, прозрачный тетрадигитус держал чашу на неестественно вытянутых вверх дигитусах, то есть пальцах. «С чего бы это?» – задумался я и принялся вертеть чашу, прилаживая её и так, и эдак. И – почти сразу отыскалась разгадка.