Последний хранитель (ЛП) - Колфер Йон - Страница 43

— Просто скажи мне, что там интересного на экране. Мы сейчас все очень заняты, Мейн.

— Ты что, кофе перепил? — поразился его племянник. — Тетушка Кобыллина сказала, что ты нервным уже после двух чашек становишься.

— Что на экранах? — прогремел Жеребкинс тоном, который, как он искренне думал, был величественным. На самом деле больше было похоже на пронзительный визг.

Мейн отошел назад на несколько шагов, затем собрался, удивляясь, почему все так не него реагируют.

— Помнишь тех Аэрожуков, которых ты послал в замок Фаулов?

— Конечно, помню. Они все деактивированы. Я их послал, Артемис их нашел. Это уже стало своеобразной игрой.

Мейн через плечо указал на экран, который обычно был пустым.

— Ну, один из этих сосунков снова заработал. Вот о чем я тебе пытался сказать.

Жеребкинс хотел было дать пинка своему племяннику, но тот успел отскочить.

Артемис закрыл за собой дверь офиса и бросил беглый взгляд на экраны камер наблюдения, убедившись, что пока что он и его спутники в безопасности. Как он и ожидал. Единственное живое существо наблюдалось на расстоянии больше мили от поместья, где находилась башня Мартелло, и где, под влиянием Опал, Врата Берсеркеров образовали кратер. В качестве меры предосторожности, Артемис установил режим осады, вследствие чего в доме активизировались такие технические штучки, как электризованные оконные стекла и бомбы в дверных замках. В обычном доме вы вряд ли такое встретите. Хотя поместье Фаулов вообще перестало быть обычным домом после того, как в его подвале побывала похищенная Артемисом эльфийка.

Удовлетворенный своей временной неприступностью, Артемис открыл ящик стола и достал из него маленькую свинцовую коробочку. Он постучал по ее крышке ногтем и с довольным лицом услышал, как что-то внутри очень быстро шевелится.

Значит, они еще живы.

Артемис отодвинул крышку коробочки. Внутри, прицепившись к батарее, сидела крошечная стрекоза — биокамера. Одна из мелких игрушек Жеребкинса, которую все же всегда отслеживали простые детекторы Артемиса, но эту юный гений решил оставить, для того, чтобы в случае чего иметь прямую связь с Жеребкинсом. Он хотел было использовать эту камеру, чтобы похвастаться своим успехом в битве против Берсеркеров, но в данный момент маленький жук должен будет перенести более мрачное сообщение.

Артемис сбросил жука на стол, по которому он метался, пока его программное обеспечение не распознало лицо Артемиса и его расположение и не сфокусировалось на нем. Малюсенькие линзы практически неслышимо зажужжали, а пара усиков выдвинулась вперед, исполняя роль микрофонов. Наклонившись ближе, Артемис начал негромко говорить, так, чтобы его нельзя было подслушать, несмотря даже на то, что вокруг него не было никого в радиусе двадцати футов.

— Доброе утро, Жеребкинс. Я знаю, что в этой штуке нет ни одного атома, имеющего связь с Кобой, так что, теоретически, это должно работать, и я надеюсь, что ты еще жив и слышишь это сообщение. Дела обстоят плохо, дорогой друг, очень плохо. Опал открыла Врата Берсеркеров и работает над второй печатью. Если она преуспеет, из земли высвободится магическая волна, которая полностью уничтожит человечество. А это, как мне кажется, плохо. Чтобы это предотвратить, нужно, чтобы ты послал пару предметов в одном из твоих горнотранспортных яиц. Нет времени просить разрешения и собирать советы. Эти предметы должны быть в моем замке меньше чем через два часа. Иначе будет слишком поздно. Достань то, что мне нужно, Жеребкинс.

Артемис приблизился еще ближе к крохотной стрекозе и прошептал:

— Две вещи, мой непарнокопытный друг. Две вещи, чтобы спасти мир.

И затем он сказал жуку, что именно ему нужно, и куда их конкретно нужно отправить.

Жеребкинс побледнел.

Опал работает над второй печатью.

Это была катастрофа. Хотя конечно многие жители Гавани пустились бы в пляс по улицам, празднуя кончину человечества, но не те, кто разумны.

Две вещи.

Достать первую — не проблема. Это была всего лишь игрушка, слава Богу.

Кажется, у меня в столе такая есть.

Но вторая. Вторая…

Вот это проблема. Главная проблема.

Это вопрос закона и морали. Если он только упомянет об этом в Совете, они немедленно потребуют устроить совещание.

То, чего просит Артемис, технически возможно. У него был прототип горнотранспортного яйца на тестовой площадке. Все, что потребуется — это задать координаты, и яйцо помчится к поверхности. Созданное для того, чтобы перевозить шахтеров в пещерах, яйцо способно выдерживать большие давления, и три раза облететь Землю со скоростью звука. Так что временные ограничения не были вопросом.

Жеребкинс покусал костяшки пальцев. Должен ли он сделать то, о чем просит Артемис? Хочет ли он этого?

Кентавр мог задавать себе вопросы сколько угодно, но один вопрос его на самом деле волновал.

Доверяю ли я Артемису?

Жеребкинс услышал дыхание за спиной и понял, что в комнату вошел Мейн.

— Кто еще здесь был? — спросил он своего племянника.

Мейн нахмурился.

— Здесь? Ты правда думаешь, что кто-то будет разгуливать тут, когда вокруг такое творится? Никого здесь не было, и никто не видел это видео. Кроме меня.

Жеребкинс прошелся по кабинету.

— Так. Мейн, мой юный друг, как ты отнесешься к предложению о постоянной работе?

Мейн подозревающее прищурился.

— И что мне нужно будет делать?

Жеребкинс вытащил первый предмет из ящика и направился к двери.

— То же, что и всегда, — ответил он. — Слоняться по лаборатории без дела.

Мейн скопировал видео Артемиса, на всякий случай — вдруг он замешан в какой-нибудь измене.

— Положительно отношусь, — сказал он.

Глава 18. Жертвенная душа

Артемис совершал последние приготовления в своем офисе: записывал завещание и пытался взять себя в руки, разогнать серое облако печали, пытавшееся затмить его решимость. Наверняка доктор Аргон посоветовал бы ему сейчас немедленно выплеснуть эмоции и не копить их в себе, во избежание психологической травмы на всю жизнь.

«Но уже не будет никакой „всей жизни“, доктор», — кисло подумал Артемис.

После всех этих приключений пора бы уже привыкнуть к тому, что ничего никогда не шло точно по плану. Но его все еще удивляла бесповоротность шага, который ему было необходимо принять… и, конечно же, тот факт, что он абсолютно осознанно идет на это.

Мальчику, который несколько лет назад похитил Элфи Малой, и в голову никогда не пришла бы мысль о самопожертвовании.

Но он уже не тот мальчик. Он вновь обрел родителей; у него были братья.

И дорогие друзья…

Еще кое-что, чего Артемис никогда не мог предположить.

Артемис чувствовал, как дрожат пальцы, сжимающие ручку, которой он подписывал свое завещание. Будут ли эти бумаги иметь хоть какой-нибудь вес в будущем? Вряд ли. Ведь вся банковская система, скорее всего, не подлежит восстановлению, так же как и мировая фондовая биржа. Так же как рынки, акции и облигации.

«И надо же было все это время провести, накапливая состояние», — подумал Артемис.

«На самом деле я его просто потратил впустую…»

И затем: «О, перестань, Фаул. Что за сентиментальность? Ты ведь любишь золото практически так же сильно, как Мульч Рытвинг — жареную курицу. И если бы можно было повернуть время вспять, ты бы все сделал также».

И это было правдой. Артемис не верил в то, что перед смертью можно кардинально измениться. Уж слишком самонадеянно. Человек всегда остается тем, кем он есть, и нужно принимать любые суждения о себе.

«Если существует Святой Петр, то я не буду спорить с ним там, у Жемчужных врат», — пообещал сам себе Артемис, хотя теоретически его душа, скорее всего, останется здесь в виде призрака, подобно Берсеркерам.