Сибиряк. В разведке и штрафбате (Охотник) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 50

И тут вдруг Алексей увидел, как с другой стороны улицы из подворотни высыпали немцы, целое отделение. Увидев, в свою очередь, русских, они открыли автоматную стрельбу. Боец, показывавший молитву, погиб сразу – пуля попала в сердце. Алексей и второй боец успели нырнуть в подъезд.

– На второй этаж, быстро, не то немцы гранатами закидают!

Он взбежал по лестнице и бросился к окну. Вскинув винтовку, успел сделать выстрел. И тут по окну ударила автоматная очередь. Пули прошли рядом, покрошив штукатурку и обдав всех пылью.

Алексей отпрянул от окна. Из соседнего окна рядом с ним прозвучала очередь – это боец открыл огонь из автомата.

Спиной почувствовав опасность, Алексей подбежал к двери квартиры и увидел – по лестнице крался немец, сжимая в руке гранату. Алексей тут же выстрелил. Немец упал, граната, подскакивая на ступеньках, покатилась вниз, и через мгновение раздался сильный взрыв. Немцы, стоявшие у входа в подъезд, были ранены осколками.

Их боевой пыл сразу уменьшился. Эх, сейчас бы автомат или еще одну гранату – прищучить их прямо здесь. Но гранат, как и автомата, не было.

Автоматная стрельба с этажа стихла. Алексей бросился в комнату.

– Жив?

– Жив. Патронов нет.

– Пока тихо, поднимайся на третий этаж и забери у убитого немца пулемет и патроны. Граната есть?

Боец развел руками и выбежал. Вернулся он с ручным пулеметом, на шее висела лента с патронами, в руке – еще одна коробка.

– Ну, теперь мы им дадим жару!

– Ты стрелять-то из него умеешь?

– Нет, я думал – ты будешь.

– Смотри.

Алексей объяснил, как заправлять ленту в пулемет и взводить затвор.

– Ловишь цель в прицел и нажимаешь на спусковой крючок. Все!

Боец положил пулемет на подоконник.

По другой стороне улицы, крадучись, шли немцы.

Боец прицелился и дал длинную очередь. Одного из немцев он убил, остальные пули пошли выше – цепочка следов от пуль была видна на кирпичах.

– Стреляй короткими очередями, целься тщательно, а то все патроны попусту выпустишь, – посоветовал Алексей бойцу.

Пулемет – оружие мощное, но уж больно тяжелое и специфическое по понятиям Алексея. Им хорошо по группе стрелять. А снайпер любит выстрел точный, когда одна пуля поражает цель.

Дав следующую очередь, боец воскликнул:

– Понял!

– Позицию смени. Дал очередь – перебеги к другому окну. Приметили тебя немцы.

Боец подхватил МГ-34 и побежал в другую комнату.

– Давай, друг! – крикнул ему вслед Алексей, – не подпускай никого к дому. А я наверх, там обзор лучше.

Алексей взбежал на четвертый этаж – туда, где лежал убитый им снайпер. Он подошел к одеялу и заглянул в дырку. Обзор на немцев с фланга был хороший. Видно, к атаке готовятся. Он разглядел офицера. Вместо форменной фуражки на голове – кепи, и как офицера его выдала только портупея: у солдат – ремни на поясе.

Алексей сделал выстрел офицеру в спину и тут же – еще один, по автоматчику. Отпрянул от окна, памятуя о своем выстреле: как он убил снайпера, так могут убить и его.

Периодически снизу раздавались пулеметные очереди. Это боец из его взвода бил по групповым целям, не давая немцам приблизиться к дому или начать атаку.

К вечеру у бойца закончились боеприпасы к пулемету. Весь день Алексей с бойцом были без еды, а главное – без воды. Пить хотелось ужасно.

Алексей спустился к пулеметчику.

– Ну, как ты тут?

– Ни одного патрона. Вот, пистолет забрал у убитого, чтобы из квартиры отстреливаться. У тебя пожевать ничего нет?

– Нет. Я еще и пить хочу.

– Я тоже. Идем во взвод.

– Пошли. В конце концов держать оборону в доме с одной винтовкой невозможно.

Как только стемнело, они направились через развалины в расположение взвода. Кроме лейтенанта там были еще два бойца. Вместе с Алексеем и пулеметчиком – пятеро. Больше никто не вернулся.

Лейтенант схватился за голову. У него был приказ – захватить три дома у перекрестка и удерживать их. А сколько удерживать? Подойдут ли наши и когда?

Лейтенант ушел к командиру роты с докладом о потерях. Впятером и один многоэтажный дом удержать сложно, а приказ был – весь перекресток. В больших домах в каждой комнате, у каждого окна по бойцу ставить надо.

Лейтенант вернулся около полуночи. С ним был разносчик пищи с термосами и «сидором», в котором лежал хлеб.

Они поели, зарядили магазины к автоматам и винтовкам. Сегодня не принесли даже «наркомовские» сто граммов водки – один разносчик физически не мог все это принести.

Бойцы, немного упавшие духом после больших потерь, улеглись спать в подвале полуразрушенного дома.

А утром их едва нашел посыльный из штаба. На смену их полку подошел другой, более полнокровный. Они сдали позиции новичкам, объяснив, где дома наши, а где занятые немцами, и выбрались к месту сбора на окраину Ржева.

Получилось, что грузовиков было больше, чем нужно. А ведь сюда ехали с полными кузовами, в «полуторках» сидели по девять человек, в «ЗИСах» – по шестнадцать. Наглядность была полная.

Они тряслись по разбитой грунтовке недолго. Уже через час грузовики остановились, и прозвучала команда выходить. У кого еще был табачок, закурили. В каждом взводе оставалось по нескольку человек, а в некоторых бойцов не было вообще.

После получасовой беготни командиров их вывели в чистое поле и приказали рыть стрелковые ячейки. А чем рыть, если на десяток бойцов одна саперная лопатка? У кого-то ее вообще отродясь не было, другие потеряли в боях – ведь малую саперную лопатку в рукопашной использовали как рубящее оружие. Лопатка была не приспособлена для такой «работы», и от ударов у нее ломалась ручка. А теперь, когда поступил приказ окапываться, хоть руками землю рой.

Потому стрелковые ячейки бойцам приходилось рыть по очереди: сначала один работал в бешеном темпе, потом отдавал лопатку другому. Своей очереди ждали, никто не отлынивал. Все были фронтовики и понимали, что успеешь закопаться в землю – есть шанс остаться в живых. Только землица и укроет от пули или осколка. Упахались все, а вырыли себе по маленькому окопчику. Тут же последовал приказ: отойти, оставив позиции. Обидно было до слез, у многих руки были стерты до кровавых мозолей.

Отходили по ровному полю нестройной колонной. Откуда не возьмись, налетели «Юнкерсы». Они шли на восток, но заметили красноармейцев и не удержались от легкой добычи, стали пикировать и сбрасывать бомбы. На выходе из пике стреляли по бойцам из пулеметов стрелки из задней кабины.

Бойцы заметались, но куда спрячешься в открытом поле? Полегло много, после бомбежки едва полсотни человек насчитывалось.

Алексей лежал в воронке, слушая непрерывный гул и вой входящих в пике немецких бомбардировщиков, всем телом ощущая дрожь земли, рождающуюся при каждом взрыве, и думал: «Да где же наши самолеты, почему их не видно? Почему немцы безнаказанно бомбят и расстреливают нас?» Чтобы хоть как-то избавиться от чувства безысходности, возникшей при мысли, что немцы чувствуют себя хозяевами положения, он перевернулся на спину и поймал в прицел пикирующий на него самолет. Выстрел, второй, третий – а «Юнкерсу» хоть бы что! Он отбомбился и ушел вверх, освобождая место следующему.

Алексей догадался, что по стеклу кабины стрелять бессмысленно, оно бронированное. Он перенес прицел и стал стрелять по крыльям и фюзеляжам самолетов. Особенно старался подловить самолет в самой нижней точке пике, когда он был ближе всего к земле.

За пять минут Алексей расстрелял пять магазинов. Вроде попал, один из «Юнкерсов» пустил за собой белый след – то ли водяной пар, то ли дым. «Юнкерс» сбросил в стороне оставшиеся бомбы и, не набирая высоты, развернулся на запад, к аэродрому.

После бомбежки оставшиеся в живых бойцы пошли на восток, с тревогой поглядывая на небо – ведь немцы могли по рации вызвать другую авиагруппу. Но пронесло.

Они добрались до почти целого села и расположились на ночевку в избах. Единственный из оставшихся в живых командиров ушел и вернулся под утро на мотоцикле. Построил бойцов: