Залп! Пушечный наряд - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 20

– Не велико умение – сделать операцию на трупе! – подняв руки и прервав аплодисменты, сказал я. – Труп молчит, у него не идёт кровь, ему не больно. С живым человеком значительно сложнее – надо перевязывать сосуды, смотреть – нет ли болевого шока; если есть признаки – добавить обезболивающих, а самое главное – выходить после операции, не дав развиться осложнениям. В этом состоит искусство врачевания.

Я ещё с полчаса рассказывал о хирургии, о диагностике разных заболеваний. Иногда меня не понимали, и мне приходилось разжёвывать прописные истины, известные с первых курсов современным студентам.

Я прервал себя сам:

– Простите великодушно, мой маленький экскурс в хирургию затянулся, с позволения вашего учителя продолжим в другое время.

Студенты разошлись, горячо что-то обсуждая, а Жильбер схватил меня за руку, буквально потащил в свой кабинет.

– Уважаемый Юрий! Сегодня я на практике убедился в Ваших знаниях. И хотя временами вы выражались не очень понятно, все было очень интересно. Может быть, завтра продолжим? Тему выбирайте сами.

– Предлагаю вам подобрать больного с не очень серьёзным заболеванием, а прооперировать вместе. Это будет очень хорошим занятием для будущих медиков.

– Да, да, я согласен!

На следующий день, придя в Сорбонну, я осмотрел пациента. На его ноге – ниже колена – красовалась приличных размеров опухоль. Не онколог я, да где его здесь найти. Придётся ампутировать ногу ниже колена, а после некоторых раздумий я решил взять чуть выше и вычленить по коленному суставу, протезировать в дальнейшем будет легче.

Операция прошла успешно, без осложнений. Каждое своё действие я объяснял, а ассистировали двое студентов постарше. Тогда ещё не было разделения на курсы; каждый преподаватель набирал группу и вёл от начала до окончания. С моей точки зрения, это было неправильно, я попытался объяснить всю нелепость Жильберу, однако тот, к моему удивлению, стал отстаивать существующий порядок. Ну что ж, со своим уставом в чужой монастырь не ходят.

Я посещал занятия почти каждый день, читал лекции, делал операции, причём подбирал пациентов раз от раза сложнее и интереснее. Жильбер от удовольствия лишь потирал руки.

Через месяц я все-таки решил поменять существующий порядок. Я же не в Сорбонне работаю, надо и на хлеб зарабатывать, деньги пока были, но и зима вся впереди, на дорогу опять же расходы. Нашёл в аренду первый этаж дома, куда и переехал из гостиницы. Надо начинать собственное дело, инструменты были, Жильбер обещал поставлять пациентов. Ему и так было неловко – месяц я работал, делал сложные операции, но жалование не получал. Пациенты не заставили себя ждать.

Буквально на следующий день заявился солидный господин, лицо его было обезображено страшными ожоговыми рубцами. Господин невнятно поздоровался, объяснив, что его ко мне направил месье Пако. Лицо, вернее его левую сторону, обожгло на пожаре два года назад. И хотя у месье солидное состояние, никто, даже за большие деньги, не берётся привести его в порядок.

– Поймите, – горячился он, – со мной не хотят общаться партнёры, моё лицо их пугает, я не могу выйти в свет, а мне необходимо налаживать контакты – невозможно переложить все переговоры на помощника, дело страдает.

Я внимательно осмотрел лицо. Сложновато, особенно в этих условиях, делать пластику. Я посидел, раздумывая и прикидывая, откуда взять кожу для пересадки лица. Пациент понял мои размышления неправильно.

– Месье Юрий, мне рекомендовал вас светило Сорбонны. По его словам, только Вы способны на такую операцию, называйте сумму, и какой бы серьёзной она не оказалась, я готов вам заплатить даже авансом.

– Ну что же, пожалуй, я возьмусь. Подготовка потребует несколько недель, оставьте адрес, когда я буду готов, я вас извещу.

Обрадованный пациент чуть не кинулся меня обнимать.

Мне пришлось посетить Жильбера, договориться с ним. Речь шла о трупах. Я решил взять кожу для лица с ягодиц. Надо было потренироваться точно выкроить лоскут и так же точно вшить его на место. Кожа для лица – это не кусок ткани; если где-то растянуть участок, пытаясь прикрыть недостающие сантиметр-два, то на этом участке не будет естественных морщин, затруднена мимика, лицо будет выглядеть безжизненной маской. К тому же у меня не было перфоратора, я просил Жильбера узнать адреса лучших кузнецов, чтобы мне смогли изготовить инструмент. Пако удивился:

– Зачем вам кузнецы? Что такое Вы решили изготовить, для чего?

Я коротко объяснил суть проблемы:

– Можно воспользоваться целым куском кожи, но тогда на месте её изъятия тоже останется обширный дефект, а можно взять небольшой кусок, но с помощью перфоратора наделать в куске пересаживаемой кожи множество мелких насечек, тогда кусочки без проблем можно растянуть в два раза.

– Конечно, выглядит такая перфорированная кожа как шкура у леопарда, но это не надолго. Под пересаженным куском вырастает своя, новая кожа; сначала тоненькая, розовая, затем утолщается и приобретает обычный вид. Старая пересаженная кожа отмирает, её задача – прикрыть от инфекции дефект кожи и дать жизнь новой коже. Запутанно, но правильно по сути.

Жильбер задал кучу вопросов, начиная с того, этично ли брать на лицо кожу с ягодиц и заканчивая – можно ли посмотреть или, ещё лучше – поучаствовать. О таких операциях Жильбер даже не слышал.

Через пару дней меня свели с кузнецом-оружейником, мастерство которого очень высоко ценили. Как мог, я объяснил, что хочу сделать, набросал на бумаге эскиз. Мастер крутил рисунок, задавал вопросы, затем сказал:

– Я сделаю сначала из олова – мягкий, податливый и лёгкий в обработке материал; если вас устроит – буду делать из стали.

Мы ударили по рукам.

В последующие дни я тренировался на трупах, ведь в реальной жизни, на живых людях, операции такого рода я не делал никогда. Вообще-то для меня самого это было интересно. Я заранее приготовил и замочил в спирте волосы из конского хвоста для качественных швов, чтобы края были почти незаметны, и множество мелких приспособлений, подготовил и заточил нужный инструмент.

Через два дня я посетил кузнеца. Это было почти то, что надо. Выслушав мои замечания, кузнец заверил, что в металле он сделает все так, как мне надо, а лезвия перфоратора будут из лучшей испанской стали, или, если хотите, из лучшей английской – шеффилдской.

Мне было все равно, лишь бы лезвия были бритвенной остроты. Через несколько дней, оплатив работу, я получил перфоратор, тут же проверил на принесённом с собой куске свиной кожи. Инструмент работал отлично, умели же делать в старину на совесть, не то что нынешние пластмассовые поделки. Ну что ж, инструменты готовы, технику на трупах я отработал, пора вызывать пациента. Я спросил у прохожих, оказалось, это недалеко; прогулявшись пешком пару кварталов, нашёл дом. Богатый дом, не каждый может себе позволить дубовые двери, окованные медными полосами. После долгих препирательств слуги позвали хозяина.

Тот спустился, прикрывая шарфом левую половину лица. Увидев меня, извинился за слуг, пригласил в комнату, угостил великолепным вином.

– Как я понимаю, ваш визит обусловлен предстоящей операцией?

– Да, месье. Улаживайте дела с бизнесом и семьёй, обсудим день операции, после неё месяц вас никто не будет видеть, если только жена сможет посещать.

– Я готов на любой день, дела привёл в порядок, старший сын приглядит.

– Ну тогда, если нет возражений, приступим завтра.

– Завтра я весь в вашем распоряжении.

Вернувшись на квартиру, поужинал и лёг пораньше спать, голова завтра должна быть ясной, к тому же, если что пойдёт не так, неизвестно – удастся ли поспать.

Пациент явился ни свет ни заря; я толком и подготовиться не успел, да и Жильбер ещё не пришёл, мы договаривались к девяти часам. Чтобы человек был в курсе, я коротко, не вдаваясь в подробности, объяснил суть того, что с ним будут делать. Услышав о пересадке кожи с ягодицы на лицо, пациент посмурнел лицом, но, подумавши, махнул рукой: