Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Избранные стихи (СИ)

Тарковский Арсений Александрович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Избранные стихи (СИ) - Тарковский Арсений Александрович - Страница 11

Изменить размер шрифта:

1959

ПОЭТ НАЧАЛА ВЕКА

Твой каждый стих — как чаша яда,

Как жизнь, спаленная грехом,

И я дышу, хоть и не надо,

Нельзя дышать твоим стихом.

Ты — бедный мальчик сумасшедший,

С каких-то белых похорон

На пиршество друзей приведший

Колоколов прощальный звон.

Прости меня, я как в тумане

Приникну к твоему плащу

И в черной выношенной ткани

Такую стужу отыщу,

Такой возврат невыносимый

Смертельной юности моей,

Что гул погибельной Цусимы

Твоих созвучий не страшней.

Тогда я простираю руки

И путь держу на твой магнит.

А на земле в последней муке

Внизу — душа моя скорбит…

1959

ДВЕ ЛУННЫЕ СКАЗКИ

I. Луна в последней четверти

В последней четверти луна

Не понапрасну мне видна.

И желтовата и красна

В последней четверти луна,

И беспокойна и смутна:

Земле принадлежит она.

Смотрю в окно и узнаю

В луне земную жизнь мою,

И в смутном свете узнаю

Слова, что на земле пою,

И как на черепке стою,

На срезанном ее краю.

А что мне видно из окна?

За крыши прячется луна,

И потому, как дым, смутна,

Что на ущерб идет она,

И потому, что так темна,

Влюбленным нравится луна.

1946

II. Луна и коты

Прорвав насквозь лимонно-серый

Опасный конус высоты,

На лунных крышах, как химеры,

Вопят гундосые коты.

Из желобов ночное эхо

Выталкивает на асфальт

Их мефистофельского смеха

Коленчатый и хриплый альт.

И в это дикое искусство

Влагает зритель городской

Свои предчувствия и чувства

С оттенком зависти мужской.

Он верит, что в природе ночи

И тьмы лоскут, и сна глоток,

Что ночь — его чернорабочий,

А сам глядит на лунный рог,

Где сходятся, как в средоточье,

Котов египетские очи,

И пьет бессонницы глоток.

1959

ПРЕВРАЩЕНИЕ

Я безупречно был вооружен,

И понял я, что мне клинок не нужен,

Что дудкой. Марса я заворожен

И в боевых доспехах безоружен,

Что с плеч моих плывет на землю гнет,

Куда меня судьба ни повернет,

Что тяжек я всей тяжестью земною,

Как якорь, волочащийся по дну,

И цепь разматывается за мною,

А я себя матросам не верну…

И пожелал я

легкости небесной,

Сестры чудесной

поросли древесной,

Затосковал — и приоткрыл лицо,

И ласточки снуют, как пальцы пряхи,

Трава просовывает копьецо

Сквозь каждое кольцо моей рубахи,

Лежу, — а жилы крепко сращены

С хрящами придорожной бузины.

1959

В ДОРОГЕ

Где черный ветер, как налетчик,

Поет на языке блатном,

Проходит путевой обходчик,

Во всей степи один с огнем.

Над полосою отчужденья

Фонарь качается в руке,

Как два крыла из сновиденья

В средине ночи на реке.

И в желтом колыбельном свете

У мирозданья на краю

Я по единственной примете

Родную землю узнаю.

Есть в рельсах железнодорожных

Пророческий и смутный зов

Благословенных, невозможных,

Не спящих ночью городов.

И осторожно, как художник,

Следит проезжий за огнем,

Покуда железнодорожник

Не пропадет в краю степном.

1959

Эсхил

В обнимку с молодостью, второпях

Чурался я отцовского наследия

И не приметил, как в моих стихах

Свила гнездо Эсхилова трагедия.

Почти касаясь клюва и когтей,

Обманутый тысячелетней сказкою,

С огнем и я играл, как Прометей,

Пока не рухнул на гору кавказскую.

Гонца богов, мальчишку, холуя,

На крылышках снующего над сценою,

— Смотри, — молю, — вот кровь и кость моя,

Иди, возьми что хочешь, хоть вселенную!

Никто из хора не спасет меня,

Не крикнет: 'Смилуйся или добей его!'

И каждый стих, звучащий дольше дня.

Живет все той же казнью Прометеевой.