Дневник. Том 2 - де Гонкур Жюль - Страница 147

текущей толпы я сам подолгу созерцал, сидя за столиком ко

фейни на Бульваре; Каррьеру хочется передать, как эта толпа

извивается, образуя кольца, подобные звеньям цепи; другой

сюжет — «Продажа прохладительных напитков возле Бельвиль-

ского театра»: у входа в театр толпятся продавцы в полотняных

рубахах, предлагая пиво и фруктовые воды всем выходящим со

спектакля.

1 «Путевые картины» ( нем. ) .

510

Вторник, 23 декабря.

Читаю сегодня утром только что опубликованный отрывок из

«Дневника» * и предвижу, сколько он доставит мне неприят

ностей. Находясь еще под впечатлением этой первой возник

шей у меня сегодня мысли, читаю дальше, что премьера «По

мехи» * назначена на тот самый день, что и премьера «Девки

Элизы», — вот уж поистине подставили ножку моей бедной ге

роине, которую теперь не удостоит своим присутствием ни один

критик. Козни Конена против Свободного театра дорого мне

обойдутся. Право же, Доде не должен был это допускать. Ни

чего не поделаешь, не везет мне с теми, кому покровительствует

мой друг, — со всякими Бержера и Коненами.

Сцена в суде репетировалась в декорациях только один раз;

многого еще не хватало, не было даже скамей, — их еще пред

стояло изготовлять, красить и сушить с помощью лампы на сле

дующий день. Поражаешься, прямо-таки поражаешься уверен

ности Антуана в том, что такая осуществляемая наспех теат

ральная постановка может оказаться удачной.

Среда, 24 декабря.

<...> Огромный успех! Колоссальный успех! Защититель

ная речь во втором акте длится почти полчаса — а у зрителей

ни усталости, ни скуки: Антуан заставляет публику слушать

эту речь с раскрытыми ртами, а затем бешено аплодировать.

В антракте я услышал характерную фразу: «Конечно, это

не театр, но все же очень интересно!» Нет, просто это не ста

рый театр, это новый театр.

Пятница, 26 декабря.

Премьера «Девки Элизы».

Ребенок, отданный свиньям, из «Рождественской сказки» *,

которая предшествует нашей пьесе, и еще больше — старый как

мир прием, повторение песни колоколами и колокольчиками,

трезвонящими в ночь поклонения Христу, вызывают у зала

такую ярость, что Антуан, два или три раза возвращаясь в

ложу, говорит нам: «Никогда, никогда я не видал подобного

зала!»

Итак, после удачной генеральной репетиции, после уверен

ности в успехе — нам вдруг грозит провал. Мы с Ажальбером,

очень взволнованные, отправляемся в соседнюю кофейню вы

пить по стаканчику шартреза, и там я говорю автору пьесы:

«Ни минуты не сомневайтесь — первый акт будет освистан этой

511

публикой; наш единственный шанс — что Антуан спасет пьесу

во втором акте».

Поднимается занавес, из глубины ложи бенуара мне видны

молодые люди, которые начинают охать и ахать из-за вольно

стей первой сцены. Но почти тотчас же они умолкают, успока

иваются — и вскоре начинают неистово аплодировать.

Можно было только мечтать о такой исполнительнице этой

роли, как Но. В первом акте она завзятая уличная девка, в

третьем — прекрасно и по-современному трагична. Жанвье —

настоящий семинарист в ярко-красных штанах. А малютка

Флери, любовница Метенье, говорит забавным голоском, взма

хивает зонтиком на манер тамбур-мажора, — весело, с увле

чением играет она роль Марии Сорви Голова.

Я не слышал таких аплодисментов ни в одном театре, ни

когда не слышал, чтобы публика так аплодировала в середине

спектакля, как сегодня после сцены суда — и, несомненно,

«Девка Элиза» имела самый огромный успех, который когда-

либо знал Свободный театр.

ГОД 1 8 9 1

Четверг, 1 января.

Весь день напролет правлю корректуру. А в минуты отдыха

смотрю, не отрываясь, на бронзовый профиль брата * на моем

рабочем столе, подстерегая минуты такого освещения, при ко

тором изображение особо похоже: я словно снова вижу живые

движения его красивого, умного лица.

Я закажу копию с этого медальона и установлю ее у себя на

балконе вместо изображения Людовика XV, чтобы портрет

брата был как бы его автографом на доме, где он жил послед

ние годы. <...>

Воскресенье, 4 января.

< . . . > Сегодня вечером Доде снова размечтался о создании

журнала *, который он хотел бы назвать «Шанрозейское обо

зрение» и в который готов вложить сто тысяч франков, чтобы с

помощью этого журнала объединить наших сторонников; при

чем за их материал он будет платить им так, как не платил до

сих пор ни единый владелец журнала. Он видит в интервью —

конечно, не таких интервью, какими полны нынешние газеты, —

совершенно новое средство пропаганды идей, средство, которым

он намерен широко пользоваться в своем журнале, к тому же

они не требуют утомительного редактирования. Этому полупа

рализованному человеку жить осталось считанные годы, и в из

дании такого журнала могла бы найти выход его умственная

деятельность.

Идея хороша, и Доде, голова которого представляет собой

настоящий склад идей, мог бы стать превосходным издателем

журнала. «Но почему такое название — «Шанрозейское обозре

ние»? — спросил я у него,— Мне кажется, что это название

33

Э. и Ж. де Гонкур, т. 2

513

слишком незначительно для такого широкого ума, как ваш».

В ответ он заговорил о деятельности Вольтера в Ферн е, о дея

тельности Гете в Веймаре и о независимой литературе, которая

творится вдалеке от густонаселенных центров, в глухих уголках

страны.

Четверг, 8 января.

Подхожу к Доде, чтобы с ним поздороваться, а он, прибли

зив губы к моему уху, шепчет: «У меня неприятности... крупные

неприятности».

Мы садимся за стол, я взрываюсь, набрасываюсь на Рони и

других молодых, говоря им, что они в литературе трусы, что мы

с Доде все время боремся в одиночестве, что у нас нет никакой,

даже самой маленькой армии, которая помогала бы нам, что та

кой книге, как «Бессмертный», не оказало поддержки ни одно

дружественное перо, что пьесу «Жермини Ласерте» отстаивали

и защищали только какие-то молодые, которых я и знать-то не

знаю. <...>

Воскресенье, 11 января.

Соглашение между Антуаном и театром Новости * относи

тельно представлений «Девки Элизы», уже заключенное было

вчера, сегодня срывается. Соль в том, что любовница Брассера,

владелица этого театра, — театра, где привратник за двадцати-

франковую монету вручает вам ключ от уборной любой акт

рисы, — вопросила Франца Журдена: «Как вы думаете, не по

вредит ли спектакль «Девка Элиза» доброй репутации моего

театра?» < . . . >

Понедельник, 12 января.

Мне сообщили одну подробность из жизни кровельщиков,

от которой мороз подирает по коже. Говорят, что каждый месяц

с них удерживают пятьдесят сантимов для оплаты носилок, на

которых их понесут в день, когда они свалятся с крыши. < . . . >

Пятница, 16 января.

Эжен Каррьер, приехавший на обед в Отейль вместе с Жеф-

фруа, привез мне для моей коллекции Новых * портрет озна

ченного Жеффруа, монохромный портрет маслом, помещенный

на белой пергаментной бумаге в книге Жеффруа «Записки

журналиста», — не портрет, а чудо, очень напоминающий пре

красные, мягко очерченные портреты великих итальянских

мастеров прошлого.

514

Каррьер и Жеффруа рассказывают мне о своем плане — на

писать вдвоем книгу «Париж» * — всю из маленьких кусочков,

попавших в поле зрения, — не претендуя на создание единой