Признания Адриана Моула - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 16

Шарон Боггс клялась, что принимает таблетки. Я даже видел, как она пила их. О боже! Боже! Боже!

Вечер. Наконец-то! Мучения Кена Додда[21] закончились, Налоговое управление от него отстало. Ему вернули право прятать на чердаке 336 000 фунтов наличными. Додд плакал, давая показания, и говорил, что мамуля наказывала ему не доверять банкам. 336 тысяч! Будь у меня такие деньги, разве я связался бы с Шарон Боттс!

Сегодня я немного спокойнее. Пульс бьется почти ровно. Вчера вечером я опасался за свой рассудок. Сколько неприятностей может вынести человек с моей обостренной чувствительностью? Наверняка есть какой-то предел, и, когда меня до него доведут, мое хрупкое тело не выдержит и закричит: «Довольно!»

Случилось самое худшее! Холодильник сломался, два литра мороженого растаяло за ночь и протекло сквозь картонную коробку на продукты, лежавшие внизу. Когда утром Пандора вошла на кухню, я стоял на коленях, рыдая над хрустящим салатом.

– Ради бога, Адриан, – воскликнула она, – смотри на вещи в перспективе!

Утерев слезы, я указал ей на тот факт, что я не могу позволить себе выбрасывать еду, особенно в преддверии финансового краха.

– Но речь идет о пожухлых салатных листьях и трех размякших помидорах, – возразила она и добавила: – Надеюсь, ты сознаешь, Адриан, что находишься на грани нервного срыва.

Ей ли не знать! Почти у всех ее друзей либо нервный срыв, либо они от него лечатся, либо пишут о нем книги.

От Шарон Боттс никаких вестей.

Утром получил письмо от Мартина Маффета. Множество орфографических ошибок я исправил.

Я прочел этот малограмотный бред Пандоре; она мылась в ванной, а я стоял под дверью. К моему изумлению, она приняла сторону Маффета!

– Вот тут я с ним согласна, – заявила она. – Кафка меня достал, ему не хватает мускулистости.

Джулиан Твайселтон Пятый, проходя мимо, шепнул:

– Наша возлюбленная Пандора что-то задумала, Айди. Она подружилась с этими толстошеими парнями в спортивном зале, я чую беду.

– Она твоя жена, – возмутился я. – Запрети ей ходить в спортивный зал.

– О-хо-хо, – вздохнул Джулиан. – Мы живем в постфеминистские времена, забыл? Ты становишься совсем как герои Уилбура Смита. Скоро начнешь разгуливать в костюме для сафари.

Глупо менять каждую неделю по три комплекта постельного белья. Если бы я делил ложе с Пандорой, мы бы сэкономили на стиральном порошке. Я неоднократно ей на это указывал, наконец она мне ответила:

– Ты одержим стиркой! Вспомни, какой скандал ты закатил, потеряв один-единственный носовой платок.

– Если ты опять заведешься насчет этого голубого платочка, – вставил Джулиан, – я просто озверею.

Я заткнулся, но, откровенно говоря, дорогой дневник, до сих пор чрезвычайно взбешен. Платок был из набора: семь штук разного цвета для каждого дня недели. Пандора считает, что мне пора приобщаться к цивилизации «Клинекса». Говорит, что в наши дни уже никто не пользуется вонючими, измазанными в соплях тряпками. Пусть она расскажет об этом мистеру Брауну из Управления охраны окружающей среды. От него ушла жена только потому, что он запрещал ей пользоваться одноразовыми подгузниками.

Навестил отца в его новом жилище. Квартира обставлена очень скудно: односпальная кровать, стереосистема, бамбуковый столик, два пластиковых стула и специальное кресло с высокой спинкой – для тех, кто страдает болями в спине.

– Если вдруг спина разболится, кресло придется очень кстати, – заметил отец.

Я опустился на пластиковый стул и попытался сказать что-нибудь утешительное, но в голову ничего не приходило. Отец оглядел свое жилье:

– Выходит, за двадцать лет женитьбы я толком ничего и не нажил.

Он предложил мне банку «Пилза», но я отказался. (Стоит мне сделать несколько глотков пива, как я чувствую, что превращаюсь в отпетого хулигана: так и хочется раскурочить какую-нибудь телефонную будку!)

– А белого вина у тебя нет? – спросил я.

– Белого вина? – усмехнулся он. – Ну как же, есть белое вино, я его ящиками закупаю. Или, может быть, ты предпочитаешь шампанское? – не унимался отец. – А как насчет икорки, надо же закусить шампанское, и клубники не в сезон, и профигребаныхтролей, и отменного «Стилтона», и чертовых пирожных «Карр»?

Позже мы обсудили перестановки в кабинете министров. Миссис Тэтчер вышвырнула сэра Джефри Хоу словно использованный чайный пакетик. Сэр Джеф больше не министр иностранных дел. Им стал чувак по имени Джон Мейджор. В Англии никто не слыхивал о Джоне Мейджоре, не говоря уж о загранице, поэтому, по моим прогнозам, он долго не протянет. Он похож на мистера Пратта, замдиректора в моем строительном кооперативе, который отказал мне в ссуде на покупку жилья.

Ну погоди, Пратт! Когда я буду жить на вилле с фламинго, плавающими в озере, я приглашу тебя в гости и угощу коктейлем на террасе. То-то повеселюсь, глядя на твою отпавшую челюсть. А еще, Пратт, я покажу тебе дом, проведу по всем без исключения ванным комнатам, спортивному залу с первоклассным оборудованием и мимо бассейнов с проточной водой. Ты еще пожалеешь, Пратт, что не поверил в мой поэтический талант. Ты заявил, что никогда не слыхивал о «богатом поэте», что является доказательством твоего монументального невежества. А как насчет бестселлеров? Писатели на них дворцы строят! Когда-нибудь я стану самым знаменитым поэтом Англии. Опус «Неугомонный головастик» почти закончен, а «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины», мой экспериментальный роман, отлично подвигается. Моим следующим шагом станут поиски литературного агента. Интересно, кто работает на принца Чарльза?