Не все трупы неподвижны - Ушаков Борис - Страница 21

– Куда теперь рулить? – отвлекает меня Кассандра от радостных переживаний. Пикап едва ползёт среди домов.

– К морю. Где-то там должны быть наши парусники.

Логично? Кассандра отчаянно крутит руль «Форда», чтобы вписать громадину в крутые повороты. Сет – городок тесный. В нём нет места для сибирских просторов. Даже для пиренейских нет.

Вскоре улица выводит нас на набережную. Дальше проезд закрыт. Здесь начинается пешеходная зона с пальмами. Слева Кассандра замечает небольшую автостоянку и ловко втискивает пикап между легковушек. Она выключает двигатель, сдувает прядь волос, упавшую на глаза, поворачивается ко мне.

– Приехали, мсье Вадим. Дальше мы пойдём пешком.

Покидаем нашего ещё бодрого для своих лет американца. Я вешаю через плечо футляр с фотоаппаратом, Кассандра надевает большие солнцезащитные очки, мы берёмся за руки и шагаем по набережной в сторону корабельных мачт. В Сете дождя нет и не было – асфальт сухой. Греет солнце. С моря дует солёный ветер. Чайки в небе громко переговариваются по-французски. Народ вокруг тоже. И мне всё здесь нравится.

– Вон ваши парусники! – показывает Кассандра на два больших судна, стоящих корма к корме. Они бросаются в глаза даже отсюда. Высоченные мачты с паутиной канатов. Корпуса выкрашены чёрной краской. Один – с двумя широкими белыми полосами, другой – с узкими. Это российские барки «Седов» и «Крузенштерн». Неподалёку от них сливается с волнами неприметный серо-голубой военный корабль под французским флагом. Я не обращаю внимания на прославленные парусники. Я разглядываю белоснежный катамаран, пришвартованный к набережной в нескольких десятках метров от нас. Катамаран Жискара Камбрэ.

– Какой смешной кораблик, – удивляется Кассандра, когда мы подходим к катамарану.

– Встань рядом с ним. Я тебя сфотографирую, – говорю своей спутнице.

Кассандра принимает эффектную позу: отставляет далеко в сторону правую ногу, а левой рукой подпирает бедро.

– Так пойдёт?

– О’кей. Замри. Снимаю.

Я делаю пару кадров. Когда вернусь в отель, сравню этот катамаран с тем, что на фотографии из семейного альбома Камбрэ.

Пока Кассандра придирчиво рассматривает себя на экранчике фотоаппарата, я вспоминаю адрес, записанный на обратной стороне того снимка. Проверяю взглядом ближайшие дома. Так и есть. Как раз напротив катамарана находится некое заведение с заманчивым названием «Увлекательные морские прогулки». Наверное, мне туда.

– Фотки супер! Ну, что вы стоите, мсье Вадим? – хватает меня Кассандра за руку и тянет за собой. – Идёмте же скорее к парусникам!

Приходится подчиниться. Подходим к российским судам. Они действительно огромны. На высоких кормах красивой кириллицей написано: «Седов 530 Мурманск» и «Крузенштерн Калининград 1795». Палубы заполнены нарядными французами и российскими моряками в форменной одежде. С набережной на каждый барк ведёт трап. К трапам тянутся длинные очереди любопытных, желающих осмотреть корабли. У трапов весело сверкают сахарными зубами негры-контролёры. В сторонке продают входные билеты. Многолюдно, шумно, реют флаги, откуда-то доносятся звуки музыки.

– А чем эти корабли знамениты? – спрашивает меня Кассандра.

– Это самые большие парусные суда в мире. Оба имеют по четыре мачты. «Седов» построен в Киле в марте двадцать первого года и назван при спуске на воду «Магдалена Винен два». «Крузенштерн» построен в двадцать пятом, спущен на воду в двадцать шестом. Тоже в Германии, в Бремерхафене. Назван «Падуя». После Второй мировой войны они были в качестве репараций переданы Советскому Союзу, переименованы и стали использоваться как учебные суда. Неоднократно занимали первые места в парусных регатах. Многие поколения советских, а теперь уже российских моряков ходили на них в кругосветные плавания.

– А мы поднимемся на палубу?

– Конечно. Сходи, купи билеты, а я пока тебя здесь подожду. Устал немного.

Даю Кассандре двадцать евро, и она, обрадованная, смешивается с густой толпой. Обманываю девчушку, конечно, но иначе никак. Убедившись, что златовласка меня не видит, потихоньку веду себя обратно к катамарану. Мне трудно находиться в скоплении людей. Их хаотичное движение отвлекает меня, я теряю концентрацию, и моё своевольное тело так и норовит столкнуться с каким-нибудь зевакой. Вроде начинающего велосипедиста, которого притягивает каждый встречный столб.

Кое-как выбираюсь из толкучки. Ну, всё, дальше будет легче. Направляю себя прямиком в «Увлекательные морские прогулки». Вхожу, над головой звенит колокольчик. Мне улыбается пухленькая тёмноволосая девушка, сидящая за конторкой с книжкой.

– Бонжур, мсье! Чем я могу вам помочь?

– Бонжур. Я хотел бы увидеть мсье Жискара Камбрэ.

(Эту фразу на французском я выучил заранее.)

– Как ваше имя, мсье?

Называю себя.

– Одну минутку, мсье!

Девушка исчезает в недрах бюро. Не успеваю затосковать от одиночества, как она появляется снова и делает приглашающий жест.

– Проходите сюда. Патрон вас сейчас примет.

Говорю себе, что это, наверное, хороший знак. Прохожу.

В кабинете меня встречает патрон – Жискар Камбрэ. Я сразу узнаю старика. Жискар такой же крупный, как Франсуа. Но без инвалидной коляски и очков. Длинное, загорелое до черноты, обветренное лицо. Орлиный нос. Потрескавшиеся губы. Короткая бородка, но если ему прилепить к подбородку метр серой ваты, а к вискам по двадцать сантиметров, то получится вылитый мсье брат. Жискар сверлит меня выцветшими глазами под насупленными косматыми бровями и, не предлагая сесть, хмуро спрашивает по-английски:

– Хотите покататься на катамаране, сэр?

– Нет.

– А чего тогда вам надо?

– Поговорить.

– О чём?

– О вашем брате и племяннице.

– А кто вы такой? Интерпол?

– Нет. Я из России. Живу в отеле вашего брата.

Жискар приподнимается с места и рявкает:

– А, вездесущая рука Москвы?! Убирайтесь отсюда!

Владелец катамарана явно не настроен на общение. Ну, что ж. Делать нечего. Разворачиваю себя и поскорее хватаюсь за ручку двери, чтобы не упасть. Этого ещё не хватало!

– Постойте! Что вы хотите знать о моей родне?

Сжав зубы от злости, разворачиваю себя обратно. Жискар по-прежнему сверлит меня враждебным взглядом. Вот ведь старый засранец! Но я тоже не сладкий сахар.

– Что это вы вдруг? Почему такая резкая смена настроения?

Жискар примирительно бурчит:

– Сам не знаю. Могу же я передумать. Виски пьёте?

– Пью, когда нужно.

– А я пью, даже когда не нужно. Садитесь, мистер.

Поблагодарив, занимаю собой удобное кресло с обивкой в мелкий голубой цветочек.

– Женевьева! – гаркает Жискар.

Мгновенно появляется темноволосая девушка.

– Виски, лёд и содовую. Вы курите сигары, мистер?

– Вообще не курю.

– Ни сигар, ни сигарет не надо, Женевьева. И не беспокоить меня сорок минут!

Молча жду обещанного виски. Жискар тоже не торопится продолжать беседу. Женевьева приносит бутылку «Джек Дэниелс», с усердием разливает виски по стаканчикам со льдом, добавляет точно отмеренное количество содовой и закрывает за собой дверь. Видно, что девушка знает вкусы своего капризного патрона. Повинуясь жесту Жискара, поднимаю свой стаканчик. Прощай, печень. Прости, я в очередной раз приношу тебя в жертву обстоятельств. Вспоминаю любимое четверостишье Марининого брата Феди: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! То тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро!»

Жискар одним махом опрокидывает свой стаканчик в рот; требовательно смотрит на меня. О’кей, я следую его примеру. Отдышавшись, начинаю:

– Мсье Камбрэ…

Жискар перебивает меня не допускающим возражения тоном:

– Называйте меня капитан Камбрэ, мистер. Вот вы спросили, почему я передумал. Хотите знать правду? В этом проклятом Сете со скуки можно сойти с ума.

– И как же вы боретесь со скукой?

– С помощью виски или катаю идиотов на дурацком катамаране. Как паршивый таксист!