Дневник ведьмы - Арсеньева Елена - Страница 43

Однако сколько же времени отметил старый Сен-Мартин? Алёна посмотрела на свои наручные часы и медленно зажмурилась. Потом так же медленно снова открыла глаза, посмотрела на цифеблат, надеясь увидеть что-то другое, не то, что в первый раз.

Толку мало. Часы ее по-прежнему показывали 8.45.

Ничего себе! Вот так прогулочку она себе устроила благодаря своей топографической тупости! Сейчас ей следовало бы подходить к Муляну… Этак домой она доберется только через час самое раннее, ведь надо еще взобраться на гору, что займет полчаса, не меньше.

Разве что такси нанять? Денег нет, но можно ведь заплатить уже дома, в Муляне. Где тут могут дислоцироваться нуайерские такси? Наверное, около автовокзала.

И тут Алёна кое о чем вспомнила… вспомнила и, как принято выражаться, вздрогнула. Письмо, которое лежит на ее подушке! Осталось десять минут до того, как проснется Марина и потащится будить Танечку, а заодно заправлять Алёнину постель. Надо немедленно позвонить и предупредить, чтобы она ни в коем случае не читала письмо! Ее же, бедную, удар хватит!

Алёна выхватила из кармана шортов телефон – и чертыхнулась, увидев пустой дисплей. Ну да, здесь, в низине между гор, не принимало большинство сетей…

И все же нужно позвонить как можно скорей. Откуда? Да с почты! Где тут почта? Ага, вон там, между бистро и буланжерией, то есть булочной. При мысли о тех вкусностях, что продаются в буланжерии, желудок Алёны тоскливо сжался. Ладно, потерпи, голубчик. На обратном пути накормим тебя диким виноградом, который свешивается со стен придорожных усадеб. Он не такой сладкий, как тот, который на пути в Самбур ты привык есть, но все же очень даже ничего. Можно насобирать яблок с придорожных яблонь, а на склоне растут грецкие орехи. Так что переходим на подножный корм. А то буланжерия, понимаешь… Ишь, чего захотела! Худеть надо, матушка. Худеть всегда, худеть везде, худеть кругом!

Но сначала – на почту.

Алёна вбежала в дверь и увидела Клер, ту самую почтальоншу, которая неустанно водила свой желтый, перечеркнутый черной полосой фургончик по всем окрестным деревням, развозя газеты и письма. Клер сидела на табурете, ела маленькие, какие-то особенно аппетитные круассаны и запивала их кофе. Кроме нее, в помещении никого не было.

Клер молча – она жевала – кивнула Алёне: здрасьте, мол, са ва?

– Бонжур, – пробормотала Алёна. – Извините, можно отсюда позвонить? У меня портабль не берет, а позвонить нужно просто очень, очень срочно!

Клер все так же молча, продолжая жевать, махнула куда-то за стойку, и Алёна, пройдя туда, увидела точно такой же черный эбонитовый аппарат, какой стоял на камине тетушки Маргарет и по какому она вчера говорила с бестелесным угрожающим голосом. Предположительно – с Селин Дюбоннез. Рядом лежал справочник – толстенный желтый телефонный справочник, и у Алёны даже руки похолодели, когда она увидела, что это справочник всего округа, от Тоннера и Монбара до Труа и Дижона. Она мгновенно открыла нужные страницы с перечнем абонентов Муляна, пробежала пальцем по строкам. На букву Б – Брюн. Собралась уже звонить, но вовремя остановилась: Марина сейчас еще наверху, ей нужно звонить на мобильный.

Пальцы привыкли набирать номер, нажимая на кнопки, а не накручивая диск, однако Алёна все же кое-как справилась с непосильной задачей. Марина тотчас ответила.

– Марина, ты мою постель еще не заправляла? – почти заорала Алёна, услышав ее сонное «алло».

– Да нет, заспалась что-то, и девчонки еще спят. А что такое с постелью? Ты вообще где?

– Я нечаянно заблудилась и сейчас в Нуайере, – отрапортовала Алёна. – Раньше чем через час никак не смогу вернуться, уж извини. Жаль, денег ни сантима, не смогу в магазин зайти, чтобы наши запасы пополнить. Слушай, у меня к тебе просьба. Я там на подушке забыла кое-какие наметки к романчику, так ты их не глядя положи под подушку, ладно? Не читай, это пока еще так… творческий бред.

Марина с уважением молчала. Алёна затаила дыхание. Она просто-таки слышала ее молчание и чуяла ее уважение через полтора десятка разделявших их километров. Можно было не сомневаться, что Марина и глазком не заглянет в творческую лабораторию подруги.

Слава богу, что остались еще на свете такие умненькие, благоразумненькие, воспитанные и тактичные барышни. Алёна после подобного предупреждения всенепременно полезла бы в бумаги и прочла бы их от строчки до строчки. Марина – не полезет. Можно выдохнуть.

Алёна выдохнула, а потом перелистнула страницу справочника. Буква Д. Вниз по столбцу фамилий… Дюбоннез Селин. Мулян. И номер телефона… Ничтоже сумняшеся записала его в память своего мобильного телефона и торопливо захлопнула справочник, услышав какое-то движение за спиной.

Оказывается, Клер наливала кофе во вторую чашку.

– Хотите? – спросила она. – И круассаны еще есть. Мне с ними все равно не справиться, Жако, наш буланже, очень много положил. Да вы садитесь, садитесь, у вас, наверное, ноги отваливаются после пробежки.

Отказаться не нашлось сил. Алёна с невероятным наслаждением опустилась на стул, вытянула усталые ноги (они еще не отваливались, но были очень близки к тому), откусила разом половину круассана и запила огромным глотком очень горячего и очень сладкого кофе с молоком. Вот только прямо сейчас выяснилось, что она, оказывается, больше всех напитков на свете любила кофе с молоком!

Я не успела позавтракать, – пояснила Алёна причину своего клинического аппетита Клер, которая подвигала к ней поближе еще и масленку, и нож. – Думала, быстро с пробежки вернусь, а свернула не туда и вместо дороги на Мулян оказалась в Нуайере. Лишних километров шесть отмахала, никак не меньше. Я подруге звонила, чтоб она не волновалась. Теперь вот подкрепилась – спасибо вам огромное! – и потихоньку пойду.

– Опять пешком? В Мулян? – с ужасом воззрилась на нее Клер. – Ничего себе!

– Да и что? – хохотнула Алёна. – Я очень люблю ходить пешком.

– А я люблю ездить, – сказала Клер. – Обожаю свой пикапчик. Я бы вас с удовольствием подвезла, но почтовый фургон из Монбара, с железнодорожной станции, задерживается, мне нужно его дождаться, а потом письма и газеты сортировать. Вы даже пешком успеете добраться. Хм, какие у вас маршруты разнообразные… Вчера я вас видела на дороге в Самбур, сегодня здесь.

И тут Алёну осенило. Клер видела ее на дороге в Самбур. Правильно, ее пикапчик мелькнул мимо просеки, где сначала стояли косуля с косуленком, а потом туда хотел свернуть человек на мопеде. А значит, Клер могла видеть мопедиста! Она здесь всех знает, не могла его не узнать, даром что на нем были каска и очки, которые делали его похожим на немецкого автоматчика. Ему только прорезиненного плаща не хватало и автомата в руки.

Прорезиненного плаща? Плащ… дождь…

Дождь!

Алёна вдруг поняла, почему ее так мучило это слово. Дождь, поля, доходящие до самого Муляна, зеленый автомобиль… Она почувствовала, что может не спрашивать Клер, видела ли та человека на мопеде и узнала ли его. Алёна и сама угадала, кто он такой. Другое дело, что по-прежнему оставалась непонятной причина, по которой он напал на нее. Но, может быть, это все же выяснится.

А может быть, и нет. Вряд ли старуха и ее пособник станут с Алёной объясняться и в своих грехах перед ней исповедоваться. Придется и дальше самой соображать. И если насчет старухиных грехов хоть что-то понятно, то насчет ее пособника по-прежнему темновата вода во облацех.

Хотя что тут темного? Все как раз ясно. А он-то был уверен, конечно, что Алёна ни о чем не догадается…

Интересно, почему ее все считают такой дурой? Древняя же истина, что внешность обманчива.

Ну ладно, пора идти искать такси. Первоочередная ее задача – добраться до Муляна и убедиться, что дома все в порядке. Остальное, в том числе срывание всех и всяческих масок, – немного погодя.

– Спасибо вам огромное! – Алёна оперлась на стойку, чтобы встать на свои усталые ноги. – Я уже вполне…

Какой-то конверт соскользнул со стойки на пол. Она наклонилась поднять и не поверила глазам. Даже засмеялась, глядя на него.