Подземная война - Орлов Алекс - Страница 20

– Молчали. И будто не в себе, потому что не только молчали, но даже и не шевелились вовсе. Жуть.

– М-да, – вздохнул Нордквист. До этого момента ему казалось, что подсобрав людей он сможет вернуться на дорогу вытеснив новичка, но похоже он о нем еще много не знал и начинать войну было рано. – А чего хотели-то? Денег, жратвы, выпивки?

– Не поверите, господин Нордквист – ничего не брали. Я им весь погреб вынес, а они даже не притронулись – на бражку и перегонку – ноль внимания. Я же говорю – как не в себе были.

– А говорил он тебе об чем?

– Об чем говорил? А, вот! У него двое людей потерялось и он спрашивал не видал ли я чего. Я сказал заходили – они и правда заходили, пожрали-попили, дели мне под ребра и убрались. А потом, пропали совсем.

– И что дальше?

– Он выспрашивал, не было ли у них с кем скандала, я сказал, что видел только, что погавкались с другими моими постояльцами. Но до чего у них там дошло – я не знаю.

Несмотря на доверительный разговор, Тревор не собирался рассказывать про то, как помогал серьезному постояльцу оттаскивать тела залетных бандитов.

– А что за постояльцы с которым погавкались те двое?

– Орк здоровенный, гном такой тоже – широченный и еще парнишка молодой и мужик с ними такой сухощавый. Я так думаю он за старшего был.

– Думаешь они этих двоих положили?

– Не знаю, господин Нордквист. Я теперь только об одном думаю – бежать отсюда немедля, потому как гость этот страшный, когда уходил, сказал – сожгу твой трактир, но не сегодня, а в другой раз. Представляете? Я не хочу тут сидеть и ждать этого другого раза.

Когда вышли от трактирщика совсем стемнело. В деревне лениво перелаивались собаки, пахло пылью и конским навозом.

Нордквист и Барабан шли впереди, трое дюжих охранников чуть отставали.

– Что об этом думаешь? – спросил Нордквист.

– Об чем, командир?

– Для начала об этом беспредельщике.

– Боятся его люди. И даже шерифы боятся. Городские стражники в городках покрупнее, еще чего-то из себя ломают, а в местах помельче хвосты поджимают, едва где-то шум начинается.

– И что, власти совсем беззубые стали? Помнится, меня даже драгунами гоняли – не считали за лишнюю работу, а на этих что – драгунов не находится?

– Об этом, пока, ничего не слышал. Но думаю и до драгунов дойдет, однако к тому времени он тут делов натворит. А вы почему про Гонзалеса не просили, командир?

– Сначала хотел, но ты же видел он обмочился еще до этой темы. Ему теперь этот Ландфайтер покоя не дает.

– Ну, а вы об Гонзалесе чего думаете?

– А чего там думать? Пропал и пропал. Давно это было, а видения всякие – они тоже случаются. Тем паче на такой беспокойной дороге, какой она когда-то была.

Нордквист помнил те времена, когда половины домов тут еще не было, а дорога эта была единственной и самой хлебной. И помимо грабежей проезжих, в особенности рыбных обозов и торговцев шерстью, которые редко проходились без схваток с охраной, на дороге кипели междоусобные войны многочисленных банд – всем хотелось получить дорогу в собственное владение.

Это были кровавые войны из которых, в конце концов, вышли только банды Нордквиста и Гонзалеса. Какое-то время они были равны по силе, но потом Нордквист стал одолевать и наконец заставил Гонзалеса бегать от него зайцем.

Скоро от Гонзалеса стали бежать люди и переходить к Нордквисту, принося важные сведения о всех тайных базах противника. И тогда дела Гонзалеса пошли еще хуже, а вскоре случилось то самое событие – Гонзалес с остатками банды пропал, почти что на глазах у Нордквиста и его людей.

То, как случилась эта победа, его совсем не радовало, потому что он испытал такой страх, какого не испытывал раньше.

Нордквист видел много крови, он был жесток и безжалостен, как полагалось быть вожаку стаи кровавых убийц, однако вид кипящей каши в котле, оставленной трубки, которая еще дымилась и над всем этим – тишина.

Потом он пил две недели. Считалось, что праздновал, но на самом деле пытался заглушить навалившуюся тоску и приходящий ночами страх – а вдруг и с ним такое случится?

Когда понял, что так от тоски не излечиться, собрал банду и снова вернулся на дорогу, но больше не для грабежа, а для кровавого кутежа. Теперь резали даже тех, кто не сопротивлялся, трясли каждого встречного мужичонку, забирая последний медяк, иногда потом выбрасывая его на обочину.

Но и этого казалось мало и Нордквист сжег одну из деревень – тогда ему эта идея показалась очень хорошей. И это стало последней каплей. От него отвернулись все подкупленные бургомистры, все сержанты городской стражи. Наместник края запросил помощи в столице, королевский прокурор дал добро и сама тайная канцелярия начала охоту за зарвавшимся разбойником.

Тогда он узнал, что такое драгуны и чем они отличались от франтоватых шерифов.

После первого боя, его банда была рассеяна и на новом месте собралось едва половина, да и те частью были подранены. Нордквист намеревался отсидеться в лесу возле Бренвальдского озера, но тайная канцелярия нашла его логово и снова пришли драгуны.

На этот раз все было кончено и для ареста набралось лишь полдюжины разбойников, которых впоследствии казнили.

А Нордквист ушел. Он как зверь почувствовал приближение опасности и сказав, что будет отдыхать в шалаше, проскользнул прямо в лес и отшагал пару миль к тому времени, как появились драгуны.

Припрятанные на черный день монеты и камешки, давали возможность безбедно жить, но прошли годы и Нордквиста потянула на старое – хотелось повелевать, казнить и миловать, брать наложниц и наводить на людей страх. И он стал понемногу приглядываться, прощупывать обстановку в Пронсвилле, куда перебрался из пригородов.

Про него, к тому времени, почти забыли, но он отыскал тех, кто еще помнил и был готов, снова встать по знамена бывшего главаря.

Его новая, пока небольшая команда стал проворачивать небольшие дела – больше для обкатки. Того, что удавалось добыть на содержание банды не хватало и Нордквист платил из своих сбережений. Но вот подвернулся этот гном – Дунлап, который сам искал подобного знакомства, чтобы провернуть большое дело.

На слух все выглядело заманчиво, разговор шел о десятках тысячах золотых монет. Нордквист поверил не сразу и взялся выяснять, собирать сведения о тех, на кого показывал гном. И когда все стало походить на правду, Нордквист решил взяться за это дело.

К тому времени у него уже было около двадцати старых проверенных бойцов и еще столько же призывников, готовых окунуться в романтическую жизнь дорожных разбойников. Однако пока, он держал свою армия про запас – для нее еще не находилось применения.

Отмахав пешком с четверть мили, они добрались до места, где возле дороги в рощице их дожидались еще двое, с лошадьми для всей команды.

– Ваша милость, обмотки с копыт снимать? – спросил один из конюхов.

– Погоди пока, еще с полмили отъедем, тогда снимем.

– Как скажете, ваша милость. Извольте сюда ногу – я подержу стремя.

Через минуту группа уже неслась по ночной дороге, почти не создавая шума и лишь отъехав от деревни на достаточное расстояние, конюх снял с копыт лошадей обмотки и они продолжили путь.

Им предстояло добраться до небольшого хутора у дороги, хозяин которого был из бывших и имел небольшое контрабандное дело.

Из-за этой особенности он располагал сетью наблюдателей, умевших собирать сведения не привлекая внимания.

Этот бывший уже получил задание и теперь Нордквист намеревался узнать, что ему удалось разнюхать.

К хутору прибыли через четыре часа.

Хозяин услышал гостей и вышел на дорогу, чтобы не беспокоить домашних. Потом зажег факел и проводил отряд в большой сарай, где хранилась упряжь, телеги, борона и плуг. Но имелась там и тайная дверь, за которой находились приличные покои с побеленными стенами, отдельным выходом к отхожему месту, колодцем и черным ходом через подземную галерею.