Мерзкий старикашка (СИ) - Герасимов Алексей - Страница 12

-- Ну, пойдем что ли? -- сказал я, закончив с издевательством над ни в чем неповинным Люкавой и прихватив от стены клюку, с которой ходил во времена своего выздоровления. -- Не стой столбом, нас отец Тхритрава ждет.

Хм... Это наверное очень хорошо, что сильнее Лисапета недолюбливать в монастыре уже не могут, а морды бить тут не принято вообще.

И пошли. Не в настоятелево обиталище, разумеется -- Тхритрава, подобно всем прочим обитателям монастыря ночевал в самой обычной келье с минимальными удобствами, чудо смирения и нестяжательства всем нам являя. А вот для работы, ну или для встреч тет-а-тет с особо ценными паломниками у него имеются несколько комнат попрезентабельнее, с росписью, статуями, позолотой и прочими образами на стенах. Мебель там, опять же, удобная, не то что простые монашеские шконки -- хорошее такое место для работы и отдыха.

Ой, что это я? Для молитвенных размышлений, конечно же!

Отец Тхритрава, меня дожидаючись, потчевал всех троих приезжих князей травяным взваром с какими-то крендельками. Ай-яй, и это до завтрака -- ужаснейшее нарушение монастырского устава. Куда смотрит Святое Око?

-- Тебе лучше, брат Прашнартра? -- приветствуя меня (простого монаха!) поднялись все четверо, а голос настоятеля был полон такой искренней заботы и приязни...

Прослезиться от избытка чувств что ли?

-- Благодарю, отец Тхритрава, мне гораздо лучше. -- самым смиренным тоном (всегда его определял как "благочестивенький гнусняк") ответил я. -- Спину вот опять прихватило только.

-- А ты не натруждай ее, присядь с нами. -- Тхритрава указал на пустующее кресло за столом. -- Вот тут уважаемые князья приехали побеседовать с тобой.

-- Надеюсь, они ехали не для того чтобы спросить, о чем мне рыбы рассказывают. -- усмехнувшись себе под нос я последовал настоятелеву совету и присел.

-- А что, правда рассказывают? -- не сдержался самый молодой, на вид так лет двадцати, из заезжей троицы.

-- В уме ли ты, достопочтимый? -- укоризненно поглядел на него я. -- Где это видано, чтобы рыбы разговаривали?

Остальные два князя ухмыльнулись злорадненько -- знать, недолюбливают своего молодого товарища. Ну это ничего, на вас у меня тоже управа есть, на обоих.

-- А кстати, отец-настоятель, -- самым невинным тоном поинтересовался я, -- коли уж благородные князья возжелали припасть к мудрости нашей братии,они, я надеюсь, вознесли соответствующие жертвы и принесли должные дары? А то помню я их, бывали они у нас уже.

Развернувшись к сидящему справа от меня я ткнул в его сторону пальцем и требовательно вопросил:

-- Вот ты, князь Шедад Хатиканский, года тому два как молил Святое Солнце о благополучном разрешении от бремени своей молодой жены. Какую жертву ты принес?

-- Черного барана. -- недоуменно ответил тот, тряся своей рыжей бородой.

Да, эти гады бриться моим или подобным кошмаром цирюльника не обязаны. Даже строго наоборот -- обязаны только монахи.

В Ашшории вообще социальный статус человека можно легко определить по его прическе и растительности на лице. Князья носят бороды и распущенные длинные волосы, которые часто завивают; чиновникам и витязям, сиречь безземельным дворянам волосы завивать запрещено, а бороду, причем недлинную, можно носить лишь находящимся на государевой службе на офицерской должности (и, соответственно, получающих либо жалование, либо вместо или поверх него награжденные деревенькой в ненаследуемое оперативное управление и хозяйственное ведение), в прочих же случаях только усы дозволяются; клир бреется гладко, длинные волосы заплетает в косу; купцы и лавочники с трактирщиками тоже усы носят, но вот волосы дальше середины шеи им отпускать нельзя -- биты будут палками, -- зато поставщикам царского двора из их числа можно отращивать бакенбарды; городским работягам растительность на моське заказана напрочь, а рекомендуемая стрижка -- "под коленку", на чем сословие брадобреев (натурально носят оселедец) неплохую деньгу зашибает; крестьяне -- ну это отдельная пэстня. С одной стороны, на каждый хутор парикмахеров не напасешься, с другой и уравнивать сельский пролетариат с князьями как-то некошерно, потому бороды им разрешены, только хлебопашцы их в косу заплетать обязаны в знак смирения, ну и прическа исключительно "под горшок". Так-то вот, целая система.

А одежку каждый себе по деньгам выбирать волен,хотя тоже имеется кой-какая цветовая дифференциация.

-- Бара-а-ана. -- протянул я. -- Мозгов у тебя, князь, как у барана. Надо же, один из первейших денежных мешков Ашшории, владетельный деспот Хатикана, Баграта и Горной Аршакии, а за первенца у молодой жены решил бараном отделаться. Ну и что ты ожидал за такое скопидомство, сына что ли?

Хатиканский князь поперхнулся, зато на физиономии третьего из князьёв расплылась наидовольнейшая ухмылка.

-- Ну а ты-то, ты чего разулыбался, князь Арцуд Софенский? -- развернулся к нему я. -- Помню я то золотое блюдо с речным жемчугом, что ты монастырю в дар преподнес, как не помнить? И как ты пил беспробудно в паломничьем доме, да прислугу гонял, помню тоже. Кабы не искренняя молитва одного из братьев, разве стал бы ты князем в обход своего дяди?

Молитва та была вознесена прошлым, ныне почившим братом-кормильцем, и звучала так: "Солнце, даруй ты уже быструю смерть всей родне этого пропойцы, чтобы он отсюда наконец уехал!"

Улыбка на лице князюшки увяла, и теперь на меня таращились три бородатых мужика с постными мордами.

А вот так, знай наших! Первым делом с вас, мои дорогие феодалы, спесь надо сбить, а там уж можно и поторговаться.

-- Не жури их, брат Прашнартра. -- вмешался Тхритрава. -- Князья проделали долгий путь и еще не отдохнули толком после тяжелой дороги. Но, я убежден, они приготовили надлежащие дары нашей обители. Не так ли?

Какой же умница все же, наш настоятель -- так выделить последнюю фразу голосом, что не отбашлять в его казну кругленькую сумму нашим гостям теперь то же самое, что лицо потерять. Они еще соревноваться будут в том, кто дар побогаче преподнес, и хвастать напропалую своей щедростью и набожностью.

-- Не гневитесь, божьи люди. -- молодой князь, Зулик Тимарианийский кажется, если я верно разглядел его стяг, приложил руку к сердцу. -- Мои братья-князья вполне все то давно осознали, о чем брат Прашнартра сейчас говорил. Именно потому не стали мы брать с собой ни злата, ни лалов да смарагдов, ни жертвенных животных, на разумение свое не полагаясь и боясь что дары наши окажутся никчемными. Но по слову вашему пошлем гонца за тем, что Святой Троицы и всей Небесной Дюжины достойно.

Ишь ты! Умный...

Впрочем, иного с князьями Хатикани и Софенине не послали бы -- их рода издревле соперничают из-за контроля над Аршакией, и раз кровные враги приехали меня на царство звать, это должно символизировать волю всего Совета Князей. Ну, или значительной его части.

Традиция такая, демонстрировать серьезность намерений эдаким вот образом. А чтобы намерения по дороге один другого не зарезали, с ними всегда шлют нейтрала поумнее и поязыкастее, дабы вовремя их от смертоубийства мог удержать.

-- Вот скажи, просветленный Прашнартра, какие дары принести нам вместно?

Ух ты, реально умный. Проверить решил мою соображалку. А я вот прикинусь ветошью!

-- Не мне то решать. -- я пожевал губами. -- Такие вопросы должно определять брату-хранителю Реликвии.

Чистая правда, его епархия. Вон как у настоятеля физиономия вытянулась, а у гостей, наоборот, в глазах радость. Продешевит Круврашпури, прям к гадалке не ходи -- потому, помолчав пару мгновений, я добавил:

-- Конечно, он излишне скромен, и навряд ли примет решение не посоветовавшись с Советом Благих обители. Особенно с братом Асмарой, чья самоотверженность в служении Святому Солнцу общеизвестна. Верно, отец Тхритрава?

Жаль, демонический хохот изобразить было неуместно, а то он прекрасно подошел бы к ситуации -- уж кто-кто, а наш брат-кастелян с них вытрясет все до последнего абаза.