«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич - Страница 32

Как видим, текст стал строже, но не потерял своей эмоциональности и выразительности. Правка помогает Шолохову достичь максимальной точности при минимальной затрате языковых средств. Развернутую и многословную метафору: «дорога... не стонала немым гудом под тяжестью лошадиных копыт и бричек на железных ходах. Улица была безлюдна и скучна» он заменяет одной короткой фразой: «серая дорога... была наголо вылизана безлюдьем». Это — правка мастера, взыскательно совершенствующего свой текст.

Иногда Шолохов исключает целые абзацы и куски текста. Приведем из «Вставной главы» отрывок, которому не нашлось места в беловой рукописи и в книге, — он следует за приведенным выше текстом:

«[Мимо стоявшего у ворот Петра прошла Аксинья Астахова. Петро скользнул по ней случайным невнимательным взглядом и только после того, как прошла она, вспомнил, что лицо ее необычно весело, словно пьяно. Глядя ей в [затылок] след, на подсиненый кружевной платок, накинутый на голову, [представил ее лицо] восстановил перед глазами выражение ее лица и подумал: “Скоро забыла про Гришку. Так оно и должно быть”. Анисья (курсив наш. — Ф. К.) [обогнула] завернула за угол плетня, огинавшего Мелеховский двор и [пош] [по] за выбеленной стеной сарая стала спускаться к Дону. Петро заинтересовался почему она пошла к Дону не через свой двор или по проулку, степью. Он хотел пройти следом, поглядеть, но где-то в хуторе брехнула одна собака, потом другая и до слуха его донесся чуть слышный строчащий перестук колес. Петро облегченно вздохнул. Родилась и умерла в мозгах, отуманенных неперебродившим хмелем, куценькая мысль: “Шибко едут, колеса стрекочут”».

Шолохов отказался от этого текста, найдя его, по-видимому, недостаточно точным. Мы его привели еще и потому, что в начале абзаца встречаемся с Аксиньей Астаховой причем автор ставит вверху цифры, 2 и 1, означающие, что имя и фамилию героини надо поменять местами; а через несколько строк он называет Аксинью Анисьей. Эта описка — не в начальных, а в заключительной главе первой части романа, писавшейся значительно позже остальных глав. Такого рода описки возникают на уровне подсознания.

Многочисленная правка в тексте рукописи — двоякого рода. Один тип правки — не что иное, как более позднее редактирование текста при переработке или же доработке рукописи. В этом случае производятся сокращения, делаются вставки, меняются фразы, вычеркиваются или вписываются слова. Но существует и другой тип правки, возникающей непосредственно в процессе написания текста и являющейся следствием работы творческого сознания и подсознания, когда идет поиск, выбор, отбор нужных, наиболее точных и выразительных слов. Эта работа идет подчас на уровне интуиции. Такая правка, по характеристике французского текстолога М. Эспаня, есть «отражение сомнений автора, начинающего писать одно слово и тут же переделывающего его в другое...»30.

Там, где перо художника ведет вдохновение, когда он пишет о предметах ему близких, хорошо известных, когда имеет место полет творческой мысли, — такой правки может и не быть вовсе. В романе пример тому — главы, посвященные рыбалке — занятию, которое Шолохов, как известно, с детства знал и любил. В других случаях, к примеру, в главах историко-хроникальных, когда его, по собственному признанию, выраженному в письме Е. Г. Левицкой от 4 июля 1928 г., «начинает душить история», отчего меняется «характер письма»31, текст буквально испещрен авторской правкой, выдающей мучительную борьбу художника со словом.

Для наглядности демонстрируя различные типы авторской правки, приведу пример.

В черновом тексте первой части романа, который позже был переписан самим Шолоховым, предпоследняя XXII глава начинается так: «Передохнувшие у Коршуновых во дворе лошади добирая до хутора шли (слово вписано сверху строки. — Ф. К.) из последних сил».

В беловике эта фраза звучит так: «[Передох] Отдохнувшие у Коршуновых лошади шли добирая до мелеховского база из последних сил».

В окончательной же и книжной редакции та же мысль выражена так:

«Отдохнувшие у Коршуновых лошади шли, добираясь до мелеховского база, из последних сил» (2, 103).

Мы видим здесь все виды правки: «корректорскую», в результате которой правильно расставлены знаки препинания (с ними не всегда считался Шолохов, особенно в черновиках, да и когда переписывал текст набело); деепричастных и причастных оборотов Шолохов вообще как бы не признавал. Кроме того, диалектное «добирая до мелеховского база», повторенное им и в беловом варианте текста, заменено на литературное: «добираясь».

Редакторская правка, осуществленная при переписывании черновика самим Шолоховым, когда было снято лишнее слово «во дворе» (понятно, что лошади отдыхали у Коршуновых «во дворе», а не где-то еще), а слово «хутор» заменено на «мелеховский баз».

И, наконец, собственно авторская правка, совершаемая в процессе непосредственного написания текста — та самая авторская правка, о которой говорит французский текстолог. Шолохов начинает фразу так, как она была написана в черновике: «Передохнувшие у Коршуновых лошади...», но написав начало слова «[Передох]», он тут же вычеркивает его и заменяет на «Отдохнувшие».

Подобной правки, выражающей процесс творчества, в беловом варианте, естественно, немного. И это понятно: переписка есть действие во многом механическое. Но в черновиках романа подобная правка, возникающая непосредственно в процессе написания текста, преобладает. Прослеживая ее, погружаешься в совершенно особую атмосферу, наполненную, если можно так выразиться, личностной аурой автора, бесконечным поиском слов, фраз, тропов, образов, наиболее адекватно и точно выражающих авторскую мысль. Атмосфера самой рукописи, особенно черновых вариантов настолько выразительна и безусловна, что делает абсурдным самое предположение, будто перед нами текст, написанный кем-то другим и лишь «переписанный» Шолоховым.

В этом может убедиться каждый, кто внимательно вчитается в черновики рукописи, в те вставки и фрагменты, которыми она обогащена.

ОБ «ИКРЕ», «ТАВРИЧАНАХ» И «АРЕСТОВАННЫХ ЩАХ»

Рукопись второй части романа, которая, судя по авторской ремарке синим карандашом на ее титульной странице, была «окончена переработкой» 31 июля 1927 г., состояла из 93 страниц черновика и 110 беловика, в котором 31 страница переписана рукой автора. Но, помимо этих 203 страниц, рукопись включает еще три не пронумерованных страницы вставок и дополнений, сделанных Шолоховым в процессе переработки текста. Вставки же, как правило, пронумерованы, и прямо связаны с теми прогностическими замечаниями и пожеланиями самому себе, которые оставил Шолохов на полях рукописи.

На полях страницы 2 второй части романа читаем: «Про Лизу, воспитание детей и образов[ание]. Серг. Пл.». Это пожелание реализовано: частично — с помощью вставки № 1, частично — в тексте.

Во вставке № 1 читаем: «Без глаза росли дети. Нечуткая Анна Ивановна не пыталась проникать в тайники детских душ, не до этого было за большим хозяйством; оттого и выросли [дети] [они] брат с сестрой [не] чужие друг другу разные по характерам, не похожие на родных — Владимир рос замкнутым, [и] вялым, с исподлобным взглядом и недетской серьезностью. Лиза, вращавшаяся в обществе горничной и кухарки, распутной, [бабенки] виды видевшей бабенки, рано глянула на изнанку жизни. Женщины будили в [девочке] ней нездоровое любопытство и она — тогда еще угловатый застенчивый подросток, — предоставленная самой себе росла, как [дикое] в лесу куст [волчьей] дикой волчьей ягоды. Стекали неторопливые года. Старое, — как водится, — старилось; молодое росло зеленями».

На полях пятой страницы первой главы второй части от 20 числа — еще одна пометка: «О гостях Серг. Пл. и икре». И действительно, в авторской вставке № 3 читаем: