Сестра (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 27

Ваське пока никто не нравился, да и возраст не тот. Вот будет ему лет пятнадцать, тогда можно будет и о женитьбе подумать. А лучше лет двадцать пять.

Царевич всем объявил, что те, кто десять лет в войсках прослужат, смогут домом обзавестись. Казна поможет…

— Так, а ну встали! Бегом, марш! На канаты!

Васька сначала взлетел с земли, а потом понял, о чем идет речь и вздохнул.

Эхх, не его это — по канатам, как заморский зверь обезьян лазить. Не его…

— Сонюшка, какая же ты умница!

— Алешенька, ты сам молодец, если бы ты это не придумал, я бы в жизнь не догадалась!

Царевич Алексей довольно улыбнулся. Свою лепту внесла и царевна Анна, погладившая его по светлым вихрам.

— Царь растет…

Царевна была довольна детьми. Здесь, вдали от Кремля, они стали намного веселее и живее. У Алешеньки прекратились недомогания, Сонюшка росла не по дням, а по часам, оба пили парное молочко и выглядели замечательно.

— Анюшка, правда Алешенька здорово придумал?

Анна кивнула. Сонечка в свое время сложила ее имя — Анюшка из Аннушки и тетушки — и ей это было по душе. А если обнять девочку и на миг закрыть глаза — можно представить, что это ее дети. А и то, мать не рожает, мать растит…

А за Сонечкой и Алешенька так ее называть начал, хорошие они… дети.

Алексей улыбнулся.

— Действительно, устроить соревнования в школе — и победителю разрешить погулять по ярмарке… денег выдать немного, почему нет?

— Согласится ли боярин Стрешнев?

— Согласится, — Алексей улыбался. Софья только покачала головой. М — да, наплачутся от него девки в свое время. Но идея соревнований была в тему. Детям нужны и хлеб и зрелища. А какие?

Скоморохи тут под запретом, театр? Театр актеров требует, пьес, кто их писать будет, если сама Софья откровенно спала в театре?

Шекспира сплагиатить… интересно, он хоть родился — или умер уже?

Надо бы порасспросить осторожнее. А пока обойдемся тем, что есть. И так пока в школе все утряслось — семь потов сошло. Самое страшное — ты знаешь что надо сделать, знаешь как и где, но ничего не можешь, потому что тебя в расчет не принимают.

Но в итоге все удалось.

Устроили школу, завезли детей и встал вопрос с учителями. И вот тут?то приключилась интересная история.

Софья отлично знала, что такое промышленный шпионаж, сама во времена оны, разбиралась с такими кадрами достаточно жесткими методами, а вот здесь едва не проморгала. Но все складывалось так… обыкновенно.

Учителей удалось найти достаточно быстро. Детей собирались учить чтению и письму — тут хватило шести монахов. Не царевичеву же учителю детям грамоту объяснять?

Вот еще не хватало…

А для азов — хватит.

Но это школа. А как насчет физического развития?

Дети должны уметь воевать. То есть — начальная строевая подготовка, бег, прыжки, борьба, потом меч, ножи, огнестрел — все, что тут принято. Вплоть до бердышей и копий. Не говоря уж о вольной борьбе!

И кто?

Тут царь — батюшка опять проявил милость. И выписал для детей — мол, вам ничего не жалко — казаков!

Не стрельцов, нет. А именно донских казаков, которые с турками резались, что ни три дня. Приехали десять человек, и одним из них оказался — вот тут Софья не то, что ушки торчком поставила, она вообще едва не запрыгала от радости — Фролка Разин.

Внимание — младший брат Ивана и Степана Разиных.

Историю, Софья, конечно, видела в белых тапках, был грех, но про Стеньку Разина слышала. Много ли, мало ли, но слышала. И как он бунт поднял, и как казаки за ним пошли… вот только не знала, когда это было. Но ежели пока не бунтует, так может, потом для нее поработает?

Софья пока еще ничего не знала, но полезные связи уже собирала в копилку.

Да, ей нельзя. А вот царевичу…

Алексей получил в подарок казацкую саблю под его рост, обрадовался и два дня только что не спал с этой игрушкой. А для себя Софья заинтересовалась кое — чем другим. Ее оружие — ножи и яды. Царевна с саблей — оксюморон.

Другое дело — отравленные шпильки или там нож в сапожке…

И вот тут Турция давала теремным затворницам сто очков вперед. Чего только их гаремы стоили…

Софья подумала — и принялась просить, чтобы их учили турецкому языку. Царевич подумал, почесал затылок — и попросил Фрола, чтобы ему прислали с Дона кого?нибудь из пленных турок. А то и парочку, посмышленнее. Пусть учат языку.

Разин тоже был не лыком шит — и про Софью немного знал. А потому спустя два месяца в распоряжении Софьи и Алексея оказались два человека.

Евнух Али и турецкая красавица Лейла. Оба предназначались какому?то важному паше, оба были перехвачены в одном из рейдов казаками, но в этот раз, по просьбе Фрола, турок не утопили, а отправили в Дьяковское.

И вот тут Софья только что не заплясала от радости.

Али оказался греком, до полного отрезания его звали Ибрагимом и он отлично владел несколькими языками. Турецкий, персидский, греческий, немного латыни, куча стихов, много знаний о мире… одним словом — бери и пользуйся.

Почему бы и нет?

Даже царевна Анна возражать не стала. С одной стороны — Али, конечно, турок, с другой — он вроде как уже и не мужчина, так что в терем его можно допускать спокойно. В крайнем случае — запирать на ночь.

Но Али скоро сумел убедить и царевну, что от него больше пользы, чем вреда. Рассуждал он, как образованный человек. Назад, в Турицю, ему дороги не было, хоть он все царское семейство вырежет ночью, а здесь устраиваться как?то надо. Почему бы и не учителем при молодом царевиче и его сестре? Место не из худших…

Лейла тоже сильно не сопротивлялась. Из достоверного источника (Али) стало известно, что паша, к которому она направлялась, был стар и толст. К тому же имел четыре жены, и на взлет по карьерной лестнице сильно рассчитывать не приходилось, хоть тройню роди. Самой Лейле же еще не исполнилось пятнадцати и провести остаток жизни, ублажая старика, у нее не было никакого желания. Зато было множество талантов.

Лейла, как и все дорогие невольницы, знала несколько языков, танцевала, музицировала на нескольких инструментах, умела слагать стихи, могла развлечь господина беседой, да и не только. Про искусство ублажать мужчин и говорить не приходилось — девочке его преподавали всесторонне, разве что без практического применения. Когда налетели казаки, Лейла попрощалась, было с жизнью, а потом, когда поняла, что ее отправляют в далекую Московию, где круглый год лежит снег, сильно испугалась. Но рядом был Али, девчонку никто не обижал, а уже на месте с ней смогла найти общий язык Софья. Она объяснила на ломаной пока еще, но внятной латыни, что обижать никто никого не собирается, пусть живет, учит всех, чему ее учили, а потом, приглянется кто — так и замуж выдадим, и приданное дадим… живи — не хочу.

Лейла подумала — и согласилась. И принялась за обучение девичьего батальона, как в насмешку именовала девчонок — служанок Софья. Сначала, конечно, были трения. Еще бы, Лейлу учили быть изящной и очаровательной — и уличные девицы, путающиеся в сарафанах и ежеминутно поправляющие то одно, то другое, казались ей неуклюжими коровами. Девушка принималась фыркать, служанки шипели в ответ змеями, и не вмешивайся вовремя Софья — конфликта было бы не миновать и не единожды. Но спустя некоторое время все сработались. Уличные девчонки, как никто другой могли оценить Лейлины способности в манипулировании мужчинами, а Лейла могла их показать. К тому же, поняв, что она сама может выбрать себе мужа и судьбу, девушка заметно оживилась. В гарем ей не очень?то и хотелось, а тут… учи девчонок, чему сама умеешь, получай денюжку за труд, приглядывайся к мужчинам — ну и чего еще желать?

Даже лицо закрывать не надо.

А уж восточные танцы учили все. Отдельно Софьины 'служанки', отдельно — сами Софья с Анной. Девочка убедила.

Она не читала лекций про пользу для здоровья, нет. Она просто попросила Анюшку позаниматься вместе — и та не смогла отказать. А когда заметила, что чувствует себя получше (и благодаря тому, что тело чистилось от свинца, и благодаря самим танцам) то перестала отлынивать и с удовольствием занялась тренировками.