Любимец Бога - Тарасенко Вадим - Страница 47

Первое, что сделал Хью Брэдлоу, выйдя из кабинета директора ЦРУ, так это связался со штаб-квартирой Объединенного космического командования США – полковник привык сразу приступать к полученным заданиям.

Объединенная Русь. Россия. Москва.

Лубянка, 26. Кабинет директора Службы безопасности.

19 мая 2190 года. Среда. 21.05 по местному времени.

– Полковник, это ваше упущение. Вы были обязаны предусмотреть это.

– Но, господин директор! Не мог же я на все это время запереть их где-нибудь? – Полковник Северский, выпрямившись в кресле, бледный, сидел в кабинете директора Службы безопасности.

– Могли, полковник, ради этого дела могли. А теперь американцы, раз они вышли на Исаева, наверняка поняли, в чем суть нашего проекта.

– Исаев не знал фамилии Ковзана и кто он такой.

– Да поймите же. Если они вышли на Исаева, значит, поняли, что соль нашего нового проекта по гиперпространству – не какое-нибудь техническое открытие, а человек. Особенный человек. И какая это особенность они также поняли. Что Исаев рассказал этой сексапильной блондинке с грудью пятого размера? Это же, по-моему, и вся информация, которой вы располагаете о ней? – саркастически закончил Кедрин.

– Почти вся, – хмуро ответил Северский, до боли закусив губу.

«Эх, говорила мама, иди в музыканты. Сейчас бы слушал Моцарта, а не эту "музыку"».

– Так что ей успел наболтать наш любвеобильный Ромео?

– К сожалению, господин директор, он ничего не помнит. Анализ его крови показал, что дозы эльтирнила и сентопсола, которые он принял, таковы, что он уже вряд ли что-либо вспомнит. Плюс эросил. Да еще удар по голове.

– Да, действовали классически: «случайное» знакомство, чашечка кофе с эросилом, затем дома напиток «правды», а под конец «выбеливатель». – Кедрин покачал головой. – По сравнению с этим потрошение банковского сейфа – так, безобидное, вполне интеллигентное занятие.

– Обошлось без чашечки кофе, – тихо уточнил Северский.

– Не понял?

– Анализ показал, господин директор, что эросил Исаеву ввели в организм через сигаретный дым.

– Дали выкурить специальную сигарету? – уточнил директор Службы безопасности.

– Исаев не курит. Скорей всего, его обкурили.

– Это что-то новенькое.

– Так точно. С выдумкой ребята работают, – подтвердил полковник.

– Что по остальным бывшим кандидатам?

– Ничего подозрительного мы не зафиксировали.

– Ясно. Американцам хватило и той информации, которую они выкачали из Исаева, – сделал вывод Кедрин. – И что же нам теперь делать?

– Ковзан на Луне, на «Востоке». Я ручаюсь, что он там в полной безопасности.

– Это хорошо, что вы ручаетесь. – Кедрин задумчиво забарабанил пальцами по столу. – Значит, так, пошлите на «Восток» еще двоих людей для охраны Ковзана. Второе. Свяжитесь с начальником Управления внешней разведки Павловым, пусть попытается вынюхать, что там в Лэнгли. Хотя нет. Павлову я сам дам задание. И вот еще что, – Кедрин сделал небольшую паузу, – Ковзану придется запретить радиосвязь с отцом. Американцы наверняка уже вычислили и его отца. А прослушать разговоры между ними – это элементарно.

– Ковзан предупрежден. Ничего секретного он не скажет. А лишать его возможности общения с близкими накануне того, что ему предстоит…

– А я и не говорю, что американцы узнают какие-то подробности из их разговоров. Главное, узнают, что Ковзан на Луне, окончательно удостоверятся, что любимец Бога и гиперпространственный корабль – это единое целое. В общем, пока запретите Ковзану связь с Землей, и все. Хватит и того, что американцы уже успели узнать. Вам все понятно, полковник?

– Так точно.

Кедрин вновь задумался.

– Ладно, Игорь Николаевич, хватит кусать губы. Да еще до крови. В том, что американцы каким-то образом узнали о Ковзане, вернее, о сути проекта, вашей вины нет. Они уже знали, где собака зарыта. А заставить ее внятно пролаять – это дело техники. Вот только что мне говорить президенту?

– Даже если американцы обо всем догадались, им не успеть. Чтобы построить гиперпространственный корабль, им понадобится не менее двух лет. А мы через два месяца можем стартовать.

– Если ничего за это время не случится. Знаете, как с украинского переводится слово «ковзан»? – неожиданно спросил Кедрин.

– Затрудняюсь ответить, господин директор.

– Это слово переводится «конек». Так вот, Борис Ковзан – это наш конек, решающее, главное звено, проекта «Пора». И если с ним что-нибудь случится… – Директор Службы безопасности сделал паузу и выразительно посмотрел на Северского: – Идите, полковник, и помните – за Ковзана вы отвечаете головой.

«Как же, услышишь тут Моцарта, разве что "Реквием"». В отвратительном настроении полковник Северский покинул грозное здание на Лубянке.

Луна. Море Дождей.

База «Восток» Объединенной Руси.

19 мая 2190 года. Среда.

19.06 по СЕВ, или 20.06 минут по киевскому времени.

– Привет, отец.

– Здравствуй, сынок. Как здоровье?

Параболическая антенна на «Востоке», высоко задрав свою металлическую чашу, смотрела на Европу, а точнее, на свою более крупную тезку в Центре управления космическими базами. Принятый и усиленный на Земле сигнал, через компьютер попадал в обычную сотовую сеть, а она в несколько пассов переправляла его по назначению. В украинский город Славутич, на тихую улочку, где на балконе второго этажа седой человек разговаривал по мобильному телефону и смотрел на желтый диск Луны.

– Отлично, пап. Не хожу, а парю. Необыкновенная легкость в теле! – В телефонной трубке послышался смех. – А ты как?

– Конечно, такой легкостью похвастаться не могу. Но, тьфу-тьфу, пока ничего не болит.

– Постучи по дереву, а то я не могу. – Сидя в специальной кабинке для переговоров Борис Ковзан покрутил головой. – Тут у нас везде бетон, пластик и металл.

– Уже постучал.

– Как там погода?

– Мерзкая. Температура около ноля. И с неба сыплется не то снег, не то дождь. А у вас?

В трубке опять раздался смех:

– Отличный вопрос, если учесть, где я нахожусь.

– В море Дождей. Поэтому и спрашиваю. Наверное, сыровато там у вас? – пошутил отец.

На Луне вновь рассмеялись:

– Не совсем. Влажность шестьдесят процентов, температура двадцать пять градусов. Дождей, бурь и прочих бяк природы нет и не предвидится.

– Сын, что-нибудь случилось? – неожиданно спросили с Земли.

– Почему ты решил?

– Ну, за двадцать девять лет я-то тебя хорошо изучил. И я что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь так весело со мной разговаривал. Ты всегда был очень серьезен. Я иногда думал, что излишне суров с тобой и тебе не хватает тепла.

– Отец, ты правильно меня воспитывал. А от излишней теплоты, как ты знаешь, все быстро портится. И человек в том числе.

– Приятно слышать. Так что же все-таки случилось?

– У меня всё нормально, отец. Наверное, это просто тоска по тебе. Еще никогда мы не были так далеко друг от друга.

– Скоро будем еще дальше…

Два родных человека замолчали, думая об одном – через несколько месяцев между ними может быть не измеримое числом расстояние, а пропасть, глубину которой человеческий мозг просто откажется воспринимать.

– Ничего, отец, – радиоволны вновь устремились от Луны к Земле, – кто-то должен быть первым.

– Да, должен, – как эхом откликнулись с Земли. А затем, через неловкую паузу: – Борис, я попрошу оказать мне одну услугу.

– Отец…

– Нет, нет, я уже тебя ни от чего отговаривать не стану. Просто… ты же еще будешь на Земле?

– После полета.

– Ты можешь там сдать свою сперму для Центра репродукции?

– Могу. Это предусмотрено.

– Тогда сдай. Если что, пусть у меня будет внук. Ведь второй жизни тебе не обещают.

– Отец…

– Сын, мы оба знаем, что ты можешь не вернуться. А я не хочу, чтобы на Земле исчезли люди с фамилией Ковзан. Ты можешь выполнить мою просьбу?