Пьесы. Том 2 - Ануй Жан - Страница 9

Коломба (любуется собой в зеркало, даже не замечает, что Жюльен еще здесь. Улыбается. Восторженно шепчет). Это я, я...

Жюльен поворачивается и смотрит на нее. Занавес

Действие второе

Пустая, слабо освещенная сцена. Несколько подставок для кулис, разбросанные в беспорядке деревья, фонтаны и нелепая в этом окружении дверь в стиле Людовика XV - все это создает какую-то фантасмагорическую картину хаоса. Посреди сцены рабочая лампа на кронштейне бросает скупой свет. В глубине кто-то разодетый опирается на зонтик - это мадам Александра.

Мадам Александра (кричит вверх к колосникам). Ну?

Голос машиниста (сверху). Никого еще нет, мадам Александра. Они, должно быть, думали, что репетиция, как и обычно, в половине третьего.

Мадам Александра (со своим неподражаемым умением твердо произносить согласные и тем облагораживать любое слово). Дэрмо! (Яростно шагает по сцене и рычит как львица в клетке.) Дэрмо! Сто раз дэрмо. Свиньи! Боровы! Коровы! Так со мной поступить! Дэрмо! Играют, как дэрмо, да еще смеют опаздывать. И еще хотят, чтобы им платили на сто су больше. Дэрмо! Я бы их всех пинком в эад повыгоняла. Дэрмо, дэрмо, тысячи раз дэрмо! Все эти дэрмовые свиньи, дэрмовейшие!

Меж двух кулис появляется чья-то тень. Это Коломба в театральном костюме. Она не смеет подойти к мадам Александре. А та, прокричав последний раз свое «дэрмо», оборачивается, замечает ее и сразу же меняет голос и повадки.

Мадам Александра (томно идет навстречу Коломбе, царственно опираясь на свой зонтик). Ах, это вы, крошка? А я здесь мечтала.

Коломба. Я пришла чуть пораньше, Наша Дорогая Мадам. Репетиция назначена в половине третьего.

Мадам Александра. Знаю, знаю, детка... А я вот люблю иной раз прийти раньше всех, побыть одной на пустынной сцене, побеседовать с великими тенями... Мечтаю, забываю себя, читаю нараспев старые стихи... Потом наступает время репетиции, на смену теням приходят живые люди, и волей-неволей спускаешься на землю...

Коломба. Простите, Наша Дорогая Мадам, что я прервала ваши раздумья. Пойду подымусь в уборную.

Мадам Александра. Ничего-ничего. Оставайтесь, маленький... Я уже достаточно намечталась сегодня. (Вдруг в упор.) В карты играть умеете?

Коломба. Нет, Наша Дорогая Мадам.

Мадам Александра. Жаль. Пока соберутся эти скоты, мы могли бы поиграть в пикет. Пройдите сюда, я вам сейчас погадаю, просто чтобы убить время... Сейчас узнаем ваше будущее. Как прекрасно иметь совсем новенькое будущее, милая моя плутовка.

Коломба. Иметь великое прошлое гораздо прекраснее, Наша Дорогая Мадам!..

Мадам Александра. Безусловно, безусловно, но оно, знаете ли, и обуза, плечи оттягивает. Снимите. Раз, два три, четыре, пять: трефы. Это очень хорошо, кошечка, лучше и быть не может. Опять трефы! Превосходно. Деньги... Деньги никогда не помешают. Известие от молодого блондина. Приятное, но мимолетное увлечение. Такие всего лучше. Снова вести от молодого блондина.

Коломба. Но ведь Жюльен - брюнет.

Мадам Александра. А какое это имеет значение, дурочка? Неужели вы воображаете, что гадают для того, чтобы иметь известие от мужа! Для этого почты хватает. Вытащите карту. Раз, два, три, четыре, пять! Король червей и десятка треф. Вы выйдете замуж за богатого и влиятельного мужчину.

Коломба. Но я замужем...

Мадам Александра. Э-э, крошка! Я была замужем семь раз. Разведетесь. Поздравляю. Снова трефы.

Коломба. Нет, правда семь? И каждый раз в мэрии?

Мадам Александра. Ну ясно, за кого вы меня принимаете! В моем положении необходимо вступать с любовниками в законный брак. За одного я даже два раза выходила. За Шанкрара, из сахарных королей. Первый раз после смерти его матери, второй - через десять лет, после смерти его отца.

Коломба. Чтобы его утешить?

Мадам Александра. Да нет, дурочка, чтобы помочь ему спустить миллионы. При каждом покойнике на него так и сыпались миллионы. И ему был необходим кто-нибудь - этот идиот один не умел тратить деньги.

Коломба. И вы были с ним счастливы?

Мадам Александра. Что за вопрос?.. Король бубен - второй важный господин!.. Он был полный идиот и никогда не мылся. Когда он умер, я вышла за его сына от первого брака, за очень милого мальчика. Вся семья во мне нуждалась, я одна могла вырвать их из сетей золота. Так как они продавали сахар во всех уголках света, то деньги прибывали к ним каждый божий день в таком количестве, что они совсем в них увязали. Намертво приклеивались к кучам тысячных билетов, как мухи к липкой бумаге. Ну я и старалась им помочь - вот и все. Только сын слишком много пил. Этот ангелочек с самого утра начинал глушить абсент; тоже подох у меня на руках. Цирроз печени. От абсента. Этому идиоту уморить себя обошлось не дороже, чем любому каменщику. Все деньги перешли к первой жене его отца, а за нее - увы! - выйти замуж я не могла... Пришлось ее бросить с этой липкой бумагой для мух. Кажется, за нее взялись попы. Уговорили ее возвести базилику для себя одной и, представьте, не из сахара, а из чистейшего каррарского мрамора, самого дорогого, который только можно найти, с разными завитушками из золота! И хотите - верьте, хотите - нет, детка, но им тоже не повезло!.. Сахар оказался сильнее. Хотя из нее выкачали немало золота, даже дарохранительница была вся из чистого золота, умерла она на куче своих липких акций, причем их стало вдвое больше, чем досталось по наследству. Все и перешло государству, а оно пустило капиталы на какие-то богоугодные заведения. Ну за него я спокойна - оно с любым количеством сахара справится.

Коломба (как завороженная). Значит, существуют люди, у которых так много денег? И они могут покупать себе все, что угодно?

Мадам Александра. Да нет, самое смешное, что нет, детка! Шанкрар-отец, единственно чего он хотел - это прослыть остряком, а сам был бревно бревном. Он отдал бы миллион за то, чтобы самому придумать остроту. Не тут-то было. Как он ни бился целыми днями, надоедал всем, ничего не мог изобрести. У Шанкрара-сына были еще более скромные требования: он хотел только одного в жизни - такую печень, которая бы без вреда для себя переносила абсент... А поди купи ее. Пришлось ему довольствоваться собственной и он подох со своей третьесортной печенью, как обыкновенный бедняк. Только на похоронах и удалось для него что-то сделать, ну разные там покровы, помпоны...

Коломба. Но что же тогда богатые люди делают со своими деньгами?

Мадам Александра (зловеще вещает из мрака). Хранят! (Заметив входящего Ласюрета, кричит ему.) Вот и вы наконец, болван! Разве сейчас репетиция?

Ласюрет. Нет, Наша Дорогая Мадам, она в половине третьего.

Мадам Александра. Хорошо, хорошо! Сама знаю.

Ласюрет. Швейцар сказал, что вы уже здесь, Наша Дорогая Мадам! Я был в своем кабинете и подготовил ваше заявление для газеты «Матен».

Мадам Александра. А что я должна заявлять этому «Матену»?

Ласюрет. Ваше мнение о любви.

Мадам Александра. Надоели! Я же не задаю вопросов владельцу «Матена»!

Ласюрет. Дюпомпон-Рейно, главный редактор, только что звонил мне, сказал, что Сара Бернар прислала им прекрасный ответ.

Мадам Александра (ворчливо). Воображаю, каково мнение Сары Бернар о любви, да еще собственное!

Ласюрет. Говорят, именно глубоко личное. В общем-то она не верит в любовь.

Мадам Александра (кричит). Тогда ответьте, что я лично верю в нее всеми силами души. Что я жила только для любви.

Ласюрет. Я уже позволил себе это сделать, Наша Дорогая Мадам. Сейчас прочту. (Читает фальцетом, стараясь придать голосу приятность.) «Это чувство, которое вечно тревожит души женщин, чувство это, одно упоминание о котором вызывает краску на наших миловидных лицах, - Любовь с большой буквы - единственная сладостная докука для нас, хрупких созданий...».