Ахиллесово сердце - Вознесенский Андрей Андреевич - Страница 21

в воздухе...

1963

Бьют женщину

Бьют женщину. Блестит белок.

В машине темень и жара.

И бьются ноги в потолок,

как белые прожектора!

Бьют женщину. Так бьют рабынь.

Она в заплаканной красе

срывает ручку как рубильник,

выбрасываясь

на шоссе!

И взвизгивали тормоза.

К ней подбегали тормоша.

И волочили и лупили

лицом по снегу и крапиве...

Подонок, как он бил подробно,

стиляга, Чайльд-Гарольд, битюг!

Вонзался в дышащие ребра

ботинок узкий, как утюг.

О, упоенье оккупанта,

изыски деревенщины...

Сминая лунную купаву,

бьют женщину.

Бьют женщину. Веками бьют,

бьют юность, бьет торжественно

набата свадебного гуд,

бьют женщину.

А от жаровен на щеках

горящие затрещины?

Мещанство, быт – да еще как! –

бьют женщину.

Но чист ее высокий свет,

отважный и божественный.

Религий – нет,

знамений - нет.

Есть

Женщина!..

...Она как озеро лежала

стояли очи как вода

и не ему принадлежала

как просека или звезда

и звезды по небу стучали

как дождь о черное стекло

и скатываясь

остужали

ее горячее чело.

1960

Лонжюмо

Поема

Авиавступление

Посвящается слушателям

школы Ленина в Лонжюмо

Вступаю в поэму, как в новую пору вступают. 

Работают поршни, 

соседи в ремнях засыпают, 

Ночной папироской 

летят телецентры 

за Муром, 

Есть много вопросов. 

Давай с тобой, Время, 

покурим. 

Прикинем итоги. 

Светло и прощально 

горящие годы, как крылья, летят за плечами. 

И мы понимаем, что канули наши кануны, 

что мы, да и спутницы наши, – 

не юны, 

что нас провожают 

и машут лукаво 

кто маминым шарфом, а кто – 

кулаками... 

Земля, 

ты нас взглядом апрельским проводишь, 

лежишь на спине, по-ночному безмолвная. 

По гаснущим рельсам 

бежит 

паровозик, 

как будто 

сдвигают 

застежку 

на «молнии» 

Россия, любимая, 

с этим не шутят. 

Все боли твои – меня болью пронзили. 

Воссия, 

я – твой капиллярный 

сосудик, 

мне больно когда – 

тебе больно, Воссия. 

Как мелки отсюда успехи мои, 

неуспехи, 

друзей и врагов кулуарных ватаги. 

Прости меня, 

Время, 

что много сказать 

не успею. 

Ты, Время, не деньги, 

но тоже тебя не хватает. 

Но люди уходят, врезая в ночные 

отроги 

дорог своих 

огненные автографы! 

Векам остаются – кому как удастся – 

штаны – от одних, 

от других – государства. 

Его различаю. 

Пытаюсь постигнуть, 

Чем был этот голос с картавой пластинки. 

Дай, Время, схватить этот профиль,