Хроники Нарнии. Том 2 - Льюис Клайв Стейплз - Страница 47

Спустившись вниз, к берегу, обращенному к Доурну, они увидели маленькую деревушку, у самого берега — баркас, а в море, чуть поодаль, корабль, на вид ужасающе грязный и потрепанный.

— Ну, малышня, — предостерег работорговец, — не вздумайте устроить какую-нибудь кутерьму. Ведите себя тихо — и не придется плакать. А ну, все живо в лодку!

В этот момент бородатый мужчина очень приятной наружности вышел из какого-то дома, похоже, из трактира, поглядел на пленников и сказал:

— Снова со своим обычным товаром, Пуг?

Работорговец, которого, оказывается, звали Пугом, низко поклонился и ответил приторно сладким, льстивым голосом:

— Да так уж получилось, с позволения вашей светлости.

Неизвестный оглядел их очень внимательно еще раз, а потом спросил, показав на Каспиана:

— Сколько возьмешь за этого мальчика?

— Ах, я вижу, ваша светлость умеет-таки выбрать самое лучшее. Глаз у вас наметанный, дешевкой вас не обманешь. А мне-то пришло в голову оставить этого мальчика для себя, чтобы любить его и лелеять. С моим нежным сердцем просто вредно заниматься таким ремеслом. Но ради такого покупателя, как ваша светлость...

— Называй побыстрее свою цену, стервятник, — сурово прервал его вельможа (а это был действительно вельможа). — Или ты считаешь, что мне нравится твоя болтовня насчет нежного сердца? Я-то хорошо знаю, как ты преуспел в своем гнусном ремесле.

— Триста полумесяцев, и то лишь из уважения к вашей светлости, — тараторил Пуг. — С любого другого покупателя...

— Сто и еще пять впридачу.

— Ах, ради бога, прошу вас! — не выдержала Люси. — Кто бы вы ни были, не разлучайте нас! Вы же не знаете...

Тут она замолчала, поймав взгляд Каспиана. Она поняла, что даже теперь он не хочет, чтобы узнали, кто он такой.

— Так и быть, — согласился вельможа. — Даю сто пятьдесят и ни гроша больше... И мне очень жаль, малышка, что я не могу купить вас всех. Отвяжи моего мальчика, Пуг. И смотри у меня, обращайся получше с остальными, пока они будут у тебя, иначе тебе несдобровать.

— Конечно, как же иначе? Кто среди нас, живущих этим ремеслом, может сказать, что он лучший семьянин, чем я? Никто! А с ними я буду обращаться, как с родными деточками!

— Ну, этому я могу поверить, — хмуро буркнул покупатель.

Настал ужасный миг, когда Каспиана разлучили с друзьями, и

вряд ли его утешило даже то, что ему развязали руки. Новый хозяин сказал:

— Иди за мною, мальчик!

Люси разрыдалась. Эдмунд старался держаться, однако и он выглядел совершенно убитым. Но Каспиан, обернувшись к ним, сказал:

— Мужайтесь. Я уверен, в конце концов все так или иначе уладится. А пока — до свидания.

— Ну-ну, барышня, — уговаривал Пуг. — Зачем же так расстраиваться? Из-за слез ваше личико к завтрашнему базару совсем подурнеет. Вы ведь хорошая, умная девочка и должны понимать, что пока с вами ничего плохого не приключилось. Во всяком случае, такого, из-за чего стоило бы плакать. Вы же не хотите, чтобы вам было из-за чего плакать по-настоящему?

Под эти уговоры они спускались к баркасу. Их отвезли на пиратский корабль и поместили внизу, в длинном узком трюме, где томилось много несчастных пленников. Вы уже, наверно, поняли, что Пуг был пиратом и как раз возвращался после очередного “круиза” меж островов, где хватал всех, кто не мог оказать ему сопротивления. Ни с кем из пленных детям поговорить не удалось — большей частью они были с Гальмы или Теребинтов и нарнианского языка не знали. Эдмунд и Люси сидели рядышком на соломе, гадали, что сейчас с Каспианом, и совсем не слушали Юстаса, который опять нес всякую чушь. По его мнению, выходило, что в случившемся, конечно, виноваты все, кроме него самого.

Каспиан проводил это время намного интереснее и полезнее. Человек, который его купил, повел мальчика вниз по маленькому переулку между деревенскими домами. Когда вскоре они оказались за деревней, в открытом поле, хозяин остановился и обернулся к Каспиану.

 — Не бойся меня, мальчик, — сказал он. — Я буду хорошо обращаться с тобой. Я купил тебя потому, что твое лицо напомнило мне другого мальчика.

— Могу ли я спросить вас, милорд, кого именно?

— Моего повелителя, короля Нарнии Каспиана.

И тогда Каспиан решил все поставить на эту карту.

— Милорд, — сказал он. — Я и есть ваш повелитель. Я — Каспиан, король Нарнии.

Собеседник вздрогнул и уставился на него.

— Ты слишком дерзок, мальчик. Чем ты докажешь, что это правда? Почему я должен верить тебе?

— Ну, во-первых, мое лицо, о котором вы только что говорили. Во-вторых, я с шести попыток угадаю, кто вы такой. Ведь вы один из тех семи нарнианских вельмож, которых мой дядя Мираз послал за море. Сам я отправился в плавание, чтобы выполнить свой долг — разыскать друзей отца. Их звали Аргоз, Берн, Октесиан, Рестимар, Мавраморн и... Остальные имена сейчас не припомню. Ну и, наконец, если ваша светлость даст мне меч, то я докажу в единоборстве с кем угодно, что я Каспиан Десятый, сын Каспиана Девятого, законный правитель Нарнии, Властитель Каир-Паравеля и Император Уединенных Островов.

— Святое небо! — вскричал вельможа. — Тот же голос, что был у его царственного отца, те же осанка и речь... Мой повелитель... ваше величество!

И прямо посреди чистого поля он преклонил колени и поцеловал руку своего короля.

— Когда все уладится, деньги будут возвращены вашей светлости из нашей личной казны, — промолвил Каспиан.

— Пуг их еще не получил, — сказал лорд Берн (а это был действительно он). — И, надеюсь, не получит. Я сотни раз говорил его высокопревосходительству губернатору Гумпасу, что необходимо положить конец этой подлой охоте за живыми людьми...

— Милорд Берн, нам нужно с вами переговорить о многом, и прежде всего о положении на Островах. Но сначала я хотел бы выслушать рассказ вашей светлости о вас самих. Как вы оказались здесь и где сейчас ваши спутники?

— Моя история очень короткая, сир. Вместе со своими шестью товарищами я вышел в плавание, доплыл до этих островов, влюбился в здешнюю девушку и понял, что море наскучило мне. Я поселился здесь, решив не возвращаться в Нарнию, пока власть в руках вашего жестокого дяди.

— А что представляет собой ваш губернатор Гумпас? И признает ли он короля Нарнии своим повелителем?

— На словах — да, сир. Все здесь делается от имени короля. Но вряд ли он обрадуется, узнав, что король Нарнии прибыл сюда собственной персоной. Если вы, ваше величество, явитесь к нему один и без оружия, я уверен, что от своих вассальных обязанностей он отрекаться не станет, но просто сделает вид, что не верит вам. И ваша жизнь снова будет в опасности... Как ваше величество оказались в этих водах?

— Мой корабль сейчас огибает вон тот мыс. — Каспиан показал на западную оконечность Фелимата. — Если дело дойдет до драки, в моем распоряжении тридцать человек. Хватит ли этих сил, чтобы напасть на Пуга и освободить моих друзей, подло захваченных в плен?

— Я бы не советовал вам этого делать, сир. Если начнется схватка, о ней сразу узнает все побережье, и к Пугу из Узкой Гавани сразу поспешит подмога. Нет, чтобы все прониклись должным уважением к королю, вашему величеству сначала надо создать впечатление, будто сил у вас намного больше, чем на самом деле. И ни в коем случае нельзя доводить дело до открытого столкновения. У этого Гумпаса сердце цыпленка, не так уж трудно будет нагнать на него страху.

Беседуя, Каспиан и Берн приближались к бухточке, расположенной к западу от деревушки. Там Каспиан протрубил в свой рог. Это был не тот Великий рог Нарнии, некогда подаренный Дедом Морозом королеве Сьюзен — его Каспиан оставил дома своему наместнику Трумпкину, дабы ой мог воспользоваться им, если в отсутствие короля в Нарнии приключится беда. Но Дриниан, сам занявший место впередсмотрящего, сразу же узнал звук королевского рога, и “Утренняя заря” направилась к берегу. Вскоре на воду спустили лодку, а через несколько минут Каспиан и лорд Берн были уже на палубе “Утренней зари” и объясняли Дриниану создавшуюся ситуацию. Дриниан поначалу, как до этого и Каспиан, хотел сразу же погнаться на “Утренней заре” за невольничьим кораблем, взять его на абордаж и освободить пленников, но Берн повторил ему все то, что уже говорил королю.