Хроники Нарнии. Том 2 - Льюис Клайв Стейплз - Страница 31

— Правильнее сказать, сир, что у нас почти нет сил, — отвечал Каспиан.

Каспиану сразу очень понравился Питер, но пока он держался с ним несколько скованно и официально. Ему все еще казалось очень странным, что он встретился и говорит с королем из древних преданий. Питеру было намного легче — он уже привык говорить и общаться с существами, родившимися через тысячу лет после их царствования.

— Что же, — сказал Питер, — в таком случае я пошлю Миразу вызов на поединок.

Никому из них до этого мгновения и в голову не приходило такое.

— Но, — спросил Каспиан, — не лучше ли будет это сделать мне? Ведь я должен еще отомстить за своего отца. Пожалуйста, разрешите, сир!

— Вы же ранены, — возразил Питер. — И к тому же, прошу вас, не обижайтесь, если вы пошлете ему вызов от своего имени, он может лишь посмеяться. Конечно, мы-то понимаем, что вы настоящий король и воин, но он по-прежнему считает вас ребенком.

— Но, сир, — вмешался Барсук, который, усевшись рядом с Питером, все время глядел на него и никак не мог наглядеться, — уверены ли вы, что Мираз пожелает принять даже ваш вызов? Он же знает, что его войско во много раз сильнее нашего, и ему незачем рисковать.

— Вполне возможно, что не примет, — отвечал Питер. — Но небольшой шанс все-таки есть. Если он даже откажется, целый день уйдет у нас на переговоры с герольдами и прочее. А тем временем, возможно, подоспеет Аслан и тоже что-нибудь предпримет. Кроме того, у меня будет время осмотреть наше войско и укрепить позиции. Поэтому я пошлю Миразу вызов. И хочу написать его тотчас. Есть ли у вас с собой перо и чернила, господин доктор?

— Школьный учитель никуда не ходит без них, ваше величество, — отвечал доктор Корнелиус.

— Очень хорошо, тогда запишите, что я продиктую.

И пока доктор расстилал на столе лист пергамента, отвинчивал крышечку чернильницы и чинил перо, Питер, откинувшись назад и полузакрыв глаза, припоминал, в каких выражениях писались такие письма давным-давно, в его время, в Золотой Век Нарнии...

— Примерно так и напишем, — произнес он наконец. — Вы готовы, доктор?

Корнелиус обмакнул перо в чернила и ждал. Питер продиктовал ему следующее:

“Мы, Питер, милостью Аслана и по праву избрания, предначертания и завоевания Верховный Король Нарнии, Император Уединенных Островов и Властитель Каир-Паравеля, кавалер благороднейшего ордена Льва, шлем свой привет Миразу, сыну короля Каспиана Восьмого, лорду-протектору Нарнии, ныне самовольно титулующему себя нарнианским королем...”

— Написали?

— Самовольно... хм... королем, — бормотал доктор, склонившись над пергаментом. — Написал, сир.

— Тогда продолжайте с красной строки, — сказал Питер и продолжал диктовку:

“Дабы предотвратить излишнее кровопролитие и избежать прочих неприятностей, неизбежно порождаемых военными действиями и ныне уже взимающих скорбную дань с нашего королевства Нарнии, мы желаем подвергнуть риску жизнь нашей королевской особы ради нашего верного и возлюбленного вассала Каспиана, дабы в вооруженном единоборстве доказать вашей светлости, что вышеназванный Каспиан является ныне единственным законным королем Нарнии как по праву нашего пожалования, так и по собственным законам тельмаринов. Вы же, ваша светлость, самовольно присвоив себе королевский титул, тем самым оказались повинны в двойной измене, ибо, во-первых, вы противоправно отняли королевскую власть над Нарнией у вышеназванного Каспиана, а во-вторых, что более всего противно и закону, и природе...”

Тут Питер прервал диктовку и сказал доктору Корнелиусу совсем другим тоном:

— Напишите это место покрупнее и почетче, доктор.

 “…во-вторых... вы повинны в кровавом и противоестественном убийстве царственного вашего повелителя и родного брата, короля Каспиана Девятого. Поэтому мы ныне открыто обвиняем вас в беззаконии и преступлении, провозглашаем вас узурпатором и вызываем вас на упомянутый поединок. Это послание мы пересылаем с нашим возлюбленным царственным братом Эдмундом, некогда бывшим под нашей рукою королем Нарнии, герцогом Фонарного Заповедника и маркизом Западного Края, кавалером благороднейшего ордена Каменного Стола, и наделяем его всеми полномочиями, чтобы он мог вместе с вашей светлостью обговорить место, время и условия предстоящего поединка. Дано в нашей королевской ставке в Кургане Аслана, в первый день месяца Зеленых Сводов первого года правления короля Каспиана Десятого Нарнианского”.

— Ну вот, это дело сделано, — Питер глубоко вздохнул. — Теперь надо послать письмо с королем Эдмундом и двумя рыцарями. Одним из них, я считаю, должен быть великан.

— Но... понимаете ли, он не очень умен, — возразил Каспиан.

— Разумеется, на то он и великан, — отвечал Питер. — Но все великаны выглядят очень впечатляюще, если держат язык за зубами. К тому же, похоже, он сильно приуныл, а это поднимет ему настроение. Кто будет вторым?

— Послушайте, — улыбнулся Трумпкин, — если вы хотите послать того, кто сумеет насмерть перепугать их одним своим видом, пошлите Рипишиппи. Лучше него для такого дела никого не найти!

— Судя по тому, что я о нем слышал, такое дело ему действительно по плечу, — сухо ответил Питер. — Только, боюсь, пока он не подойдет к ним вплотную, они его и не разглядят.

— Пошлите Громобоя, сир, — предложил Стародум. — Никому не придет в голову смеяться над кентавром.

Примерно час спустя двое самых могущественных вельмож из армии Мираза, лорд Глозелле и лорд Сопеспиан, после завтрака решили прогуляться. Ковыряя в зубах, они прохаживались вдоль передовых позиций. Случайно поглядев вверх, в сторону холма, они увидели, что из леса вышла группа каких-то существ и направляется вниз по склону прямо к ним. Они сразу узнали кентавра и великана Буристона, которых им приходилось видеть прежде во время стычек. Но с ними был еще кто-то, кого они раньше не встречали. Впрочем, если бы на месте вельмож оказался кто-нибудь из одноклассников Эдмунда, он бы его тоже не узнал. Ведь при встрече, как вы помните, Аслан дохнул на него, и теперь от Эдмунда веяло силой и величием.

— Как это понимать? — спросил лорд Глозелле. — Это что, нападение?

— Да нет, скорее они направляются для переговоров, — предположил Сопеспиан. — Смотри, в руках у них зеленые ветки. Наверно, идут обговорить условия капитуляции.

— Ну, судя по лицу того, кто идет между кентавром и великаном, вряд ли речь пойдет о капитуляции, — с сомнением покачал головой Глозелле. — Кто он такой? На этого мальчишку, Каспиана, он не похож.

— Еще бы, — сказал Сопеспиан. — Вздумал тоже, с кем сравнить! Попомни мои слова — это великий воитель, хотя ума не приложу, где его могли раздобыть бунтовщики. Пусть это останется между нами, но мне сдается, что он выглядит намного царственнее, чем Мираз. А какая на нем кольчуга! Никому из наших кузнецов такой не выковать.

— Держу пари на своего коня Помели, серого в яблоках, — сказал Глозелле, — они идут не с капитуляцией, а с вызовом на поединок.

— Ну, ты скажешь! — расхохотался Сопеспиан. — Ведь вражеская армия у нас, можно сказать, зажата в кулаке. Мираз, что о нем ни говори, не до такой степени безмозглый, чтобы при подавляющем преимуществе рисковать жизнью в единоборстве.

— Но его можно вынудить принять вызов, — Глозелле сильно приглушил голос.

— Говори потише, — предупредил Сопеспиан. — И отойдем-ка лучше подальше в сторонку, вон туда, а то кто-нибудь из дозорных навострит уши. Здесь можно говорить спокойнее. Правильно ли я понял намек вашей светлости?

— Если король предпочтет вместо битвы решить дело в поединке, — зашептал Глозелле, — то его либо убьют, либо не убьют.

— Это уж точно, — кивнул головой Сопеспиан. — Ну и что?

— Если он убьет противника, значит мы эту войну выиграли.

— Разумеется. Только мы ее и так уже выиграли. А если нет?

— Если не убьет — неужели мы не сможем выиграть войну сами, без него? Вряд ли нужно долго объяснять вашей милости, что Мираз отнюдь не великий полководец. В итоге мы будем победителями — и без короля.