Хроники Нарнии. Том 2 - Льюис Клайв Стейплз - Страница 10

— Я мог бы поведать вам всю эту историю, — продолжал доктор. — Ия сделаю это — когда-нибудь. Но сейчас у нас нет времени. Вам надо немедленно бежать.

— А вы тоже уйдете со мной? — спросил Каспиан.

— Нет, — сказал доктор. — Не буду рисковать. Потому что если я уйду с вами, ваше положение будет еще опаснее. Двоих выследить намного легче, чем одного. Дорогой мой принц, милый мой король Каспиан, теперь вам понадобится вся ваша смелость. Уходите отсюда, и как можно быстрее. Попытайтесь пробраться к южной границе и оттуда в Арченланд, ко двору короля Наина. Он хороший человек и будет добр к вам.

— Значит, мы больше не увидимся? — голос принца Каспиана охрип от волнения.

— Будем надеяться на лучшее, милый мой король, — ответил доктор. — Ведь у меня в целом мире нет никого, кроме вас — ни родных, ни друзей. Не горюйте, я немного смыслю в магии, так что... Но сейчас это неважно. Сейчас главное — скорость. Вот вам на прощание два подарка. Первый — маленький кошелек с золотом.

Увы! Совсем маленький, хотя по праву все сокровища этого замка — ваши. Но вот это — не имеет цены.

И он подал Каспиану какую-то вещь, которую тот не мог разглядеть в темноте, но когда взял в руки, она оказалась чем-то вроде небольшого рога.

— Это, — продолжал доктор, — величайшее сокровище, какое есть в Нарнии. Святыня. Сколько мне пришлось натерпеться страха и мук, сколько я перепробовал волшебных чар, сколько прочел заклинаний, чтобы найти его. Я был тогда еще молодым... Это волшебный рог королевы Сьюзен. Она потеряла его в тот день, когда они, все четверо, исчезли из Нарнии и Золотой Век кончился. Говорят, что кто бы ни протрубил в этот рог, получит таинственную помощь, хотя никто не знает какую.

Может быть, рог сможет призвать королеву Люси, короля Эдмунда, королеву Сьюзен и Верховного Короля Питера из далекого прошлого, в котором они затерялись. Есть пророчества, что в самый тяжкий для Нарнии час они снова придут сюда на помощь. А может быть, этот рог способен призвать и самого Аслана. Возьмите же его, король Каспиан, но не прибегайте к нему, пока не окажетесь в самой тяжкой, крайней нужде. А теперь спешите, спешите, спешите! Маленькая дверца у подножия башни, которая выводит в сад, сейчас не заперта. И там мы с вами простимся.

— Можно мне взять моего коня Дестриера? — спросил Каспиан.

— Он уже оседлан и дожидается вас за садом.

Пока они спускались вниз по длинной винтовой лестнице, доктор Корнелиус шепотом рассказывал принцу, куда ему ехать, и давал массу всяких полезных советов. Сердце Каспиана было полно печали, но он старался взять себя в руки. Из Башни они вышли в сад и крепко пожали друг другу руки. Перебежав через лужайку, принц услышал радостное ржание Дестриера. Так король Каспиан Десятый покинул дом своих предков. Отъехав на небольшое расстояние, он оглянулся и увидел, как вверх взлетают огни фейерверка, — это в замке праздновали рождение нового принца.

Всю ночь Каспиан скакал на юг. Пока местность была знакомой, он старался держаться редконаселенных мест и выбирал малолюдные дороги, ведущие через лес или горы. Потом он выехал на большую дорогу. Дестриера это ночное путешествие привело в такое же возбуждение, как и его хозяина. Каспиан, чьи глаза были полны слез с тех пор, как он попрощался с доктором Корнелиусом, теперь испытывал прилив отваги и был по-своему счастлив: ведь он был король Каспиан Десятый, выехавший на поиски приключений с мечом у бедра и волшебным рогом королевы Сьюзен на правом боку.

Но вот рассвело, и начал накрапывать дождь. Оглядевшись, принц увидел, что вокруг неизвестный лес, дикий вереск да голубые горы. И Каспиан почувствовал, что мир огромен и опасен, а он всего лишь маленький и испуганный мальчик...

Как только стало совсем светло, он съехал с дороги и отыскал в лесу небольшую, очень уютную и поросшую мягкой травой полянку, где решил отдохнуть. Сняв с Дестриера уздечку, он пустил его пастись, а сам съел холодного цыпленка, запил несколькими глотками вина и почти сразу же крепко уснул.

Когда он проснулся, уже вечерело. Слегка перекусив, принц отправился дальше, по-прежнему держа курс на юг и стараясь выбирать заброшенные тропы или, на худой конец, проселочные дороги. Теперь путь его лежал по холмистой местности: приходилось то подниматься, то спускаться. С гребня каждого холма Каспиан видел, что горы становятся все ближе, больше и темнее, и вот их вершины встали прямо перед ним. С наступлением вечера он оказался у их подножия. Поднялся ветер, а мелкий дождь быстро превратился в настоящий ливень. С каждым шагом Дестриер ступал все неувереннее. А потом грянул гром. Они вступили в темный сосновый лес, которому, казалось, не будет конца. В памяти Каспиана разом ожили все слышанные им истории о том, как враждебны деревья к людям. К тому же он припомнил, что он сам не просто человек, но вдобавок еще и тельмарин, то есть принадлежит к тому самому племени, которое, явившись в эту страну, повсюду рубило деревья и без устали убивало и преследовало лесных жителей. И хотя сам Каспиан был не таков, как все тельмарины, и не успел еще ни в чем провиниться перед лесом, он подумал, что вряд ли деревья станут разбираться и выяснять, кто он такой!

Ветер превратился в ураган, а деревья вокруг него оглушительно взревели и заскрипели. Потом что-то громко треснуло и соврем рядом грохнулось оземь. Каспиан оглянулся. Почти у самого хвоста Дестриера рухнувшее дерево перегородило тропу.

— Спокойнее, Дестриер, спокойнее! — приговаривал Каспиан, ласково похлопывая коня по шее.

Но и сам он никак не мог унять дрожь, понимая, что если на этот раз и уцелел каким-то чудом, то по-прежнему находится на волосок от смерти. Ослепительно сверкнула молния, и страшный удар грома, казалось, расколол небо прямо у него над головой. Дестриер сорвался с места и понес, не разбирая дороги. Каспиан был хорошим наездником, но сдержать обезумевшего коня не мог. Он удержался в седле, но знал, что, пока продолжается эта дикая скачка, может погибнуть в любой момент. Деревья одно за другим выскакивали прямо на него из темноты, и он едва успевал в последний момент уклониться от столкновения. Потом откуда-то сверху на голову ему обрушился удар, и он, не успев даже как следует почувствовать боль, провалился в темноту и больше уже ничего не помнил.

... Когда он пришел в себя, то увидел, что лежит в каком-то темном помещении, которое освещал лишь огонь камина. Все его тело ныло от ушибов, сильно болела голова. Совсем рядом слышались приглушенные голоса.

— Теперь, — сказал один голос, — пока он еще не очнулся, надо решить, что мы с ним будем делать.

— Убить — и весь разговор, — отозвался другой. — В живых его оставлять нельзя. Он нас выдаст.

— Если уж убивать, так надо было сразу, как только мы его нашли, — вступил третий голос. — Или оставить там, где лежал. А теперь поздно. Ведь мы сами принесли его к себе, перевязали голову, уложили в постель, словом, обошлись с ним, как с гостем. И если теперь убьем, то получится, что мы убили гостя.

— Господа, — очень слабым голосом проговорил Каспиан, — что бы вы ни сделали со мной, прошу вас, будьте добрее к моему бедному коню!

— Твой конь давно уже убежал, — отозвался первый голос, сухой и какой-то шуршащий. “Будто песок сыплется”, — подумал Каспиан.

— Не разговаривайте с ним, а то он обведет нас вокруг пальца всякими сладкими да благородными речами! — вступил второй голос. — Сколько раз я говорил...

— Трубы и треска! — воскликнул третий. — Конечно же, мы не можем его убить. Потому что тогда нам с тобой, Никабрик, будет вечный позор! А что скажешь ты, Стародум? Что посоветуешь?

— Дайте ему попить, — сказал первый голос, принадлежащий, по-видимому, этому самому Стародуму.

Какая-то темная фигура приблизилась к постели, и Каспиан почувствовал, как мягкая рука обхватила его за плечи. Если только это действительно была рука, потому что в этой фигуре определенно было что-то не так. И лицо, склонившееся над ним, тоже было какое-то чудное — слишком уж волосатое, чтобы быть лицом, да и нос был длинноват, вдобавок по бокам носа виднелись какие-то совсем уж несуразные белые пятна.