Хроники Нарнии. Том 1 - Льюис Клайв Стейплз - Страница 48

 — А теперь — пора в путь!

Глава одиннадцатая

ПРИБЛИЖЕНИЕ АСЛАНА

 Тем временем Эдмунд переживал одно разочарование за другим. Когда гном ушел готовить сани, он надеялся, что сейчас Колдунья станет чуточку добрее с ним, как это уже было при первой встрече. Но она ничего ему не говорила, даже не глядела на него. Эдмунд, набравшись смелости, попросил:

 — Пожалуйста, ваше величество, дайте мне хоть немного “Турецких сладостей”!.. Вы же говорили...

 Она резко бросила ему:

 — Молчи, дурак!

 Потом, по-видимому, все-таки передумала и сказала, как бы

 рассуждая вслух:

 — Однако будет некстати, если это отродье по дороге свалится в обморок.

 И хлопнула в ладоши. Появился другой гном.

 — Поесть и попить этому человеческому отродью! — приказала она.

 Гном ушел и вскоре принес воду в железной кружке и ломоть простого хлеба, правда, довольно толстый, на жестяной тарелке. При этом он оскалился самым омерзительным образом, приговаривая с издевкой:

 — “Турецкие сладости” для Маленького Принца. Ха-ха-ха!

 — Унеси это, — угрюмо сказал Эдмунд. — Не хочу сухого хлеба!

 Колдунья неожиданно обернулась, выражение ее лица было так ужасно, что мальчишка поспешно извинился и торопливо начал есть хлеб, откусывая малюсенькие кусочки. Хлеб был таким черствым и заплесневелым, что Эдмунд с трудом заставлял себя проглотить его.

 Он все еще жевал хлеб, когда вернулся первый гном и доложил, что сани поданы. Белая Колдунья встала и направилась к выходу, сделав знак Эдмунду следовать за ней. Когда они вышли во двор, снова шел снег. Колдунья не обратила на это никакого внимания и приказала Эдмунду сесть рядом с нею в сани. Перед тем, как тронуться с места, она кликнула Маугрима, и тот примчался вприпрыжку, как огромная собака, и замер возле саней.

 — Возьми самых быстрых из своих волков, — приказала она, — беги с ними к дому Бобров и перебей всех, кого там найдешь. А если они ушли, сразу же гоните что есть мочи к Каменному Столу, но чтобы по пути вас никто не видел. Там спрячьтесь и ждите меня. Мне же придется проехать много миль к западу, чтобы добраться до места, где можно переправиться через реку. Ты должен обогнать людей и раньше них оказаться у Каменной) Стола. И не мне тебя учить, что надо с ними сделать.

 — Слушаю и повинуюсь, королева, — прорычал Волк и с места помчался по снегу, как лошадь, припустившая галопом. Эдмунд и моргнуть не успел, как Волк растаял в темноте.

 За несколько минут он собрал остальных волков, примчался вместе с ними к плотине и принялся обнюхивать жилище Бобров. Разумеется, волки сразу поняли, что дом пуст. Если бы всю ночь держалась ясная погода, Бобров и детей ждал бы скорый и печальный конец. Волки сразу нашли бы их след и успели настичь еще до того, как они добрались до пещеры. Но теперь снова шел снег, запах остыл и выветрился, а следы засыпало.

 Тем временем гном настегивал кнутом оленей, и Колдунья вместе с Эдмундом, пролетев под аркой ворот, помчались дальше, в холод и темноту. Для Эдмунда поездка обернулась ужасной пыткой, ведь он был без пальто. Не проехали они и четверти часа, как его уже всего облепил снег. Сначала он пытался отряхиваться, но потом выбился из сил и прекратил это бесполезное занятие: как бы проворно он ни делал это, через несколько минут наносило еще больше снега. Вскоре он промок насквозь и почувствовал себя самым несчастным и жалким существом на свете. Сейчас ему уже не казалось, что Колдунья собирается сделать его королем. И все, что он раньше придумывал, чтобы убедить себя, будто она хорошая и добрая, и что ее дело — законное и справедливое, теперь звучало глупо. Он уже готов был отдать что угодно, лишь бы оказаться вместе с остальными, даже вместе с Питером! Единственное, что могло его успокоить, это признать, будто все происходящее — просто дурной сон, и он может в любой момент проснуться. Они неслись вперед час за часом, не останавливаясь, и мальчик по-настоящему поверил, что ему и в самом деле все это снится.

 Этот “сон” длился для Эдмунда гораздо дольше, чем я в состоянии описать, даже если буду описывать его поездку с королевой страница за страницей. Я уж лучше сразу пропущу много часов и продолжу рассказ с того момента, как снова перестал идти снег и забрезжил рассвет. Они все еще продолжали мчаться, теперь уже при свете дня, и по-прежнему ничего не было слышно, кроме поскрипывания оленьей упряжки да шелеста снега под полозьями саней. Вдруг Колдунья, впервые за всю поездку, заговорила:

 — Это что там такое? Стой!

 Сани с лету остановились.

 Эдмунду очень хотелось верить, что она вспомнила о завтраке! Но она остановилась совсем по другой причине. Чуть в стороне от колеи, у подножия большого дерева, сидела веселая компания: Белка-папа, Белка-мама, бельчата, два сатира, один гном и старый Лис. Они расположились вокруг стола на стульчиках и ели. Эдмунд не мог рассмотреть, что именно они ели, но пахло очень вкусно. Дерево было украшено ветками омелы, и хотя у мальчика не было уверенности, но он чувствовал, что на столе стоит настоящий сливовый пудинг. Сани остановились как раз в тот момент, когда Лис, по-видимому, самый старший среди присутствующих, поднялся со стула с бокалом в правой лапе, явно собираясь произнести тост. Но стоило компании увидеть остановившиеся сани и разглядеть, кто там сидит, все веселье мгновенно сдуло с их лиц. Белка-папа замер с вилкой в руке, на полпути ко рту; один сатир застыл с вилкой уже во рту; самый маленький из бельчат запищал от страха.

 — Что все это значит? — грозно спросила королева-Колдунья.

 Никто ей не ответил.

 — Отвечайте, паразиты! Или хотите, чтобы мой гном огрел вас своим кнутом? Как вы могли позволить себе это обжорство, эти бессмысленные расходы, это безнравственное потакание своим аппетитам? И где вы взяли все эти вещи?

 — Простите, ваше величество, — начал старый Лис. — Нам их подарили. И если мы можем позволить себе смелость выпить за здоровье вашего величества...

 — Кто вам мог это подарить? — оборвала его Колдунья.

 — Д-д-дед М-м-мороз, — запинаясь, ответил Лис.

 — Что? — зарычала Колдунья, спрыгнула с саней и сделала несколько шагов к перепуганным зверюшкам. — Ты лжешь! Его не было! Не могло быть! Он не смеет показаться здесь! Как вы смеете... — но тут она справилась со своей яростью. — Впрочем, если вы сейчас скажете, что солгали, я прощу вас... даже за это.

 Тут один из бельчат совсем потерял голову.

 — Он здесь был! Был! Был! — запищал он, колотя по столу своей крохотной ложечкой.

 Эдмунд видел, как Колдунья с силой закусила губу, а на белой ее щеке выступила капля крови. Потом она молча подняла жезл.

 — Ох, не надо! — отчаянно вскрикнул Эдмунд. — Не надо! Прошу вас, не надо!

 Он еще выкрикивал эти слова, а Колдунья уже взмахнула жезлом, и там, где только что сидела веселая компания, застыли каменные статуи — одна из них с каменной вилкой, навеки застывшей на полпути к каменному рту. Они сидели вокруг каменного стола, на котором стояли каменные тарелки с окаменевшим сливовым пудингом.

 Колдунья вернулась к саням и, садясь, со страшной силой ударила по лицу Эдмунда.

 — А это тебе! — крикнула она. — Будешь знать, как просить за шпионов и предателей! Гони!

 Эдмунду в первый раз за нашу историю стало жалко не себя, а других. Он не мог без острой боли в сердце даже подумать об этих маленьких каменных фигурках, которые отныне будут сидеть там, тихие и неподвижные, в холодные дни и темные ночи, и так месяц за месяцем, год за годом, пока не обрастут мхом, а лица их не выкрошатся от ветра и дождей...

 Сани по-прежнему летели вперед, не сбавляя скорости. Вскоре Эдмунд заметил, что снег, бьющий им в лицо, становился более влажным, по крайней мере, не таким сухим и колючим, каким был всю ночь. Он почувствовал, что вроде бы ему уже не так холодно. Затем в воздухе появилась легкая дымка, которая чуть ли не с каждой минутой заметно густела, превращаясь в туман. Становилось теплее чуть ли не с каждым ярдом. Да и сани уже не летели, как прежде, хотя и неслись с немалой скоростью. Сначала он подумал, что это из-за усталости оленей, но вскоре понял: дело не в них. Сани начало дергать, заносить в стороны, трясти и подбрасывать, как будто их било о камни. И сколько бы гном ни стегал несчастных оленей, они ехали все медленнее и медленнее. Вдобавок со всех сторон поднялся какой-то странный шум, но из-за стука саней, тряски и криков гнома Эдмунд никак не мог как следует прислушаться и понять, что же это такое.