Хроники Нарнии. Том 1 - Льюис Клайв Стейплз - Страница 27

 — Наверно, пахнет из долины, где находится то самое озеро, — предположила Летунья.

 — Ну да, — согласился Дигори.

 И вскоре внизу под ними открылась зеленая долина с голубым озером.

 — Глядите, — сказал Дигори. — У дальнего края озера действительно стоит холм. И вы только посмотрите — какая голубая вода!

 — Значит, мы долетели, — обрадовалась Полли.

 Летунья начала снижаться, описывая широкие круги. Ледяные пики, нависавшие над ними, поднимались все выше и выше, но воздух с каждой минутой становился все теплее и душистее и наливался такой сладостью, что на глазах у них выступили слезы. Летунья теперь скользила вниз на широко распростертых, но совершенно неподвижных крьиьях, и ее копыта должны были вот-вот коснуться земли. Крутой зеленый холм мчался им навстречу, и мгновение спустя Лошадь опустилась, но, увы, не совсем удачно. Дети скатились с ее спины и упали в теплую мягкую траву, не причинив себе никакого вреда, а потом встали и, переводя дыхание, начали осматриваться.

 Им оставалось еще пройти три четверти пути вверх по склону, такому крутому, что им сразу же пришлось карабкаться. Вряд ли Летунья смогла бы справиться с этим подъемом, если бы не помогала себе крыльями — только благодаря им и сохраняла равновесие. Порою она просто перепархивала с одного места на другое. Вершину холма окружала высокая стена, выложенная зеленым дерном, и за этой стеной росли деревья. Их ветви свешивались через стену, и было видно, что листья не только зеленые — на некоторых деревьях они отливали голубизной, на других — серебром. Дойдя до вершины, наши путешественники пошли вдоль стены, отыскивая вход. Им пришлось сделать чуть ли не полный круг, пока они не нашли ворота. Высокие золотые ворота в зеленой стене, обращенные точно на восток, были крепко заперты.

 До этого момента Летунья и Полли думали, что войдут в сад вместе с Дигори, но тут сразу же отказались от этого намерения. Весь вид этого места явно говорил, что сад кому-то принадлежит и посторонним вход в него строго-настрого закрыт. Ни разу в жизни не приходилось им видеть место, столь запретное. Желание войти туда могло возникнуть лишь у дурака или у того, кто был послан с каким-нибудь важным делом. Дигори тоже понял, что другие не должны туда входить — да и не смогут. Поэтому, не сказав ни слова, он направился к воротам один.

 Подойдя к ним ближе, он увидел надпись, сделанную серебряными буквами на золотом фоне:

 — “Сорви мой плод, но для другого”, — повторил Дигори. — Ну, именно за этим меня сюда и послали. Значит, сам я не должен ничего там есть. Вот только непонятно, к чему эти нудные нравоучения в последних строчках. Ведь сказано же: “Войди через ворота”, так кому взбредет в голову влезать через стену, если можно спокойно войти в ворота? Но как эти ворота открыть?

 Он легонько дотронулся до них рукой — и створки, совершенно беззвучно повернувшись на своих огромных петлях, легко распахнулись перед ним. И он увидел, что внутри это место выглядит еще более уединенным и запретным. Он вошел в сад очень важный, чувствуя всю торжественность того, что делает, и огляделся. Было очень тихо. Даже фонтан, бивший вверх в самой середине сада, казалось, производил лишь еле слышный шорох. Дигори неспешно пошел вперед, овеваемый чудесным ароматом. Это было блаженное место, счастливое и в то же время какое-то очень серьезное.

 Он сразу понял, какое дерево ему нужно: во-первых, оно действительно стояло в самой середине сада, а во-вторых, его ветки гнулись от тяжести огромных серебристых яблок, которые сияли так, что свет от них падал в самые затененные места на земле, куда не проникал свет солнечный. Через весь сад Дигори направился прямо к тому дереву, сорвал одно яблоко и положил его во внутренний нагрудный карман курточки. Но перед тем, как убрать яблоко, он не удержался от того, чтобы хорошенько его рассмотреть и даже понюхать.

 Лучше бы ему этого не делать. На него сразу же накатили страшные голод и жажда, и ему нестерпимо захотелось отведать чудесного плода. Он поспешно сунул его в карман, подальше с глаз. Но на ветках висело множество других, не хуже. Неужели это будет так уж нехорошо, если он сорвет и попробует одно из них? Если уж на то пошло, размышлял он, из надписи на воротах никак не следует, что запрещается это делать; возможно, там самый обычный совет или пожелание. А кто обращает внимание на советы? Но если даже и запрет, разве это такое уж страшное неповиновение, ведь он съест всего одно-единственное яблоко? Тем более что он выполнил первую часть, где сказано, чтоб он сорвал яблоко для другого...

 И вот, размышляя, он нечаянно глянул вверх, и сквозь ветки увидел верхушку дерева. Там, высоко над его головой, сидела на ветке какая-то птица. Она сидела, как курица на насесте и, казалось, спала. Но, похоже, не совсем: между веками одного из глаз чернела крохотная щелочка. Величиной эта птица превосходила орла, грудь ее была шафранового цвета, гребешок на голове — алый, а хвост отливал пурпуром.

 — Это показывает, — говорил впоследствии Дигори, — что в таких волшебных местах никакая осторожность не будет лишней. Ведь там никогда не знаешь, кто и откуда наблюдает за тобою.

 Но я думаю, что Дигори в любом случае не взял бы для себя ни одного яблока. Так или иначе, а в те годы заповедь “не укради” была усвоена в мальчишеских сердцах намного прочнее, чем в наши дни. Но, сами донимаете, полной уверенности в том у нас быть не может. Ибо пока он стоял и колебался, в дело вмешалась новая сила.

 Дигори уже повернулся, чтобы идти назад к воротам, но решил в последний раз посмотреть на дерево и весь чудесный сад. И, оглянувшись, был страшно потрясен. Он был не один. Всего в нескольких шагах от него стояла Колдунья — и как раз в тот момент, когда он ее увидел, та отбросила в сторону сердцевину съеденного яблока. Сок его оказался темнее, чем можно было ожидать, — все ее лицо было запачкано им. Дигори сразу догадался, что именно она попала в сад, перебравшись через стену, и начал понимать, что в последних строчках надписи есть скрытый смысл — кто-то исполнит свои заветные желания, но тем самым погубит себя. Действительно, Колдунья выглядела теперь намного сильнее и надменнее, чем обычно, вот только лицо ее было смертельно бледное — как соль.

 Все эти мысли и догадки молнией пронеслись у Дигори в голове, и сердце у него оборвалось от страха. Мальчик изо всех сил побежал к воротам — как камень, пущенный из пращи. Колдунья устремилась за ним. Как только он выскочил наружу, ворота сами плотно сомкнулись позади него. Это Дигори немного подбодрило, но ненадолго. Добежав до своих спутников, он крикнул:

 — Скорее! Уходи, Полли! Уходи, Летунья!

 И, оглянувшись на ворота, увидел, что Колдунья уже перелезла через стену — а может, и перепрыгнула — и была совсем близко от него.

 — Стой! Ни с места! — крикнул Дигори, повернувшись к ней. — Если подвинешься хоть на шаг — все мы исчезнем!

 — Глупый мальчишка! — сказала Колдунья. — Почему ты бежишь от меня? Я не сделала тебе ничего дурного и не собираюсь делать. И если ты останешься и выслушаешь меня, то узнаешь такое, что сделает тебя счастливым на всю жизнь.

 — Спасибо, но мне ничего такого не надо, — отвечал Дигори.

 — Я знаю, кто и с каким поручением послал тебя сюда, — продолжала Колдунья. — Потому что я была возле вас минувшей ночью и слышала все, о чем вы говорили. И я видела, как ты сорвал плод в этом саду. Сейчас он лежит у тебя в кармане. И ты собираешься, не отведав его, вернуться и отдать его Льву, чтобы тот съел его и извлек из него всю пользу. Ты простофиля! Знаешь ли ты, какое это яблоко? Тогда слушай, что я скажу тебе. Это — Яблоко Юности, Яблоко Жизни. Я знаю это, ибо уже отведала его. И уже почувствовала в себе такие перемены, что уверена — теперь я никогда не состарюсь и не умру. Съешь же его и ты, мальчик. Съешь, и тогда мы с тобою будем жить вечно и станем королем и королевой этого мира, а в придачу и твоего мира, если ты пожелаешь вернуться туда.