Двойной капкан - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 41

— Да. Мы уже выделили для Пилигрима негласную охрану.

— Вы взяли Пилигрима под наружное наблюдение, — выслушав перевод Блюмберга, уточнил Бен-Ари. — И он о нем знает. Это для вас неприятная новость, полковник, не так ли?

— Нет, — возразил Голубков. — Неприятная, но не новость. Хотя меня очень интересует, откуда об этом знаете вы. Нет, не новость, — повторил он. — Вам не о чем беспокоиться, мистер Блюмберг. В обязанность нашей «наружки» вменены и функции охраны.

— Чем это вызвано, полковник? — поинтересовался сэр Роберт.

— Эти фигуры нам известны. Если их вывести из игры, могут появиться другие.

— Это кажется мне разумным, — выслушав перевод, кивнул англичанин и запыхтел, раскуривая трубку.

Блюмберг с каким-то особенным интересом, словно бы испытующе, взглянул на Голубкова и продолжал:

— Скажу больше, джентльмены. Для успешной реализации нашего плана нужны именно такие фигуры, как Пилигрим и Рузаев. Известные и одиозные.

— Вы нас заинтриговали, — заметил сэр Роберт. — Не пора ли вам перейти к изложению плана?

Блюмберг помедлил с ответом.

— Это самый трудный момент нашего совещания. Дело в том, господа, что каждого из вас посвятят только в ту часть плана, которая будет реализована силами ваших служб. В полном объеме с планом знакомы только три человека: директор ЦРУ, еще один человек и я.

— Не знаком даже командор Коллинз? — переспросил Бен-Ари.

— Да, это так, — подтвердил цэрэушник.

— Это беспрецедентно! — решительно заявил сэр Роберт. — О какой доверительности может идти речь, если нам отводится роль слепых исполнителей? Не думаю, мистер Блюмберг, что это хорошая основа для наших переговоров. Нет, не думаю!

— Сэр Роберт, джентльмены! Это действительно беспрецедентно, — согласился Блюмберг. — Но не имеет прецедентов и ситуация. Мы можем рассчитывать на успех лишь в том случае, если план будет реализован в условиях абсолютной секретности.

Любая, даже самая ничтожная утечка информации сведет все наши усилия к нулю.

Можете ли вы гарантировать, сэр Роберт, что в ваше окружение не внедрен «крот»?

— Эта вероятность ничтожна.

— Но она есть. Она есть всегда. И у всех. И сейчас нам лучше исходить из того, что она реальна. Сложность наших переговоров заключается и в другом. Если любая из сторон примет решение устраниться от участия в совместной акции, на этом все и закончится. План предусматривает активизацию агентурной сети практически во всем мире. У Лондона традиционно сильные оперативные позиции в Турции и Скандинавии. У Тель-Авива — на Ближнем Востоке. У ЦРУ — в Европе. У Москвы — на Кавказе. Таким образом, джентльмены, речь идет не о недоверии, а напротив — о высшей степени доверия друг к другу. В ослаблении напряженности в кавказском регионе заинтересованы все наши страны. Более того — все мировое сообщество.

Наши шансы на успех не слишком велики, но мы обязаны их использовать.

— Все это демагогия, — хмуро отозвался Бен-Ари.

— Вы тоже так считаете, полковник? — обратился Блюмберг к Голубкову.

— Я хотел бы сначала послушать вас, — ответил Голубков, — и узнать, какая роль отводится в вашем плане России. А потом уж принимать решение об участии или неучастии. Точней, это решение будет принимать мое руководство.

— Не кажется ли вам, джентльмены, что полковник высказал здравую мысль? — переведя слова Голубкова, обратился Блюмберг к присутствующим.

— Кто этот третий человек, посвященный в детали вашего таинственного плана? — попыхтев своим «Данхиллом», спросил англичанин.

— Сэр Генри Уэлш.

— Вот как? Адмирал? Вы с ним встречались?

— Семь дней назад.

— Матерь Божья! Адмирал! Мы с ним… Впрочем, это неважно, — оборвал себя сэр Роберт. — Как он себя чувствует?

— Дай бог нам так чувствовать себя в его возрасте. Если нам будет суждено до него дожить.

— Адмирал! — повторил сэр Роберт. — И он одобрил ваш план?

— Более того, — подтвердил Коллинз, — без его активной поддержки не состоялось бы это совещание.

— Мнение сэра Генри меня убеждает, — подумав, заявил англичанин. — Да, убеждает.

Каким образом, мистер Блюмберг, вы собираетесь ввести каждого из нас в курс его роли?

— В персональных беседах, сэр. Надеюсь, вы позволите мне начать с беседы с полковником Голубковым? Российской стороне предстоит исполнить главную и самую трудную роль. И он сегодня же должен вернуться в Москву. Мы уже очень близки к цейтноту.

— Еще один вопрос, мистер Блюмберг, — вмешался в разговор израильтянин. — Если инструктаж будет носить персональный характер, зачем вы собрали нас всех вместе?

— Мне хотелось, чтобы вы увидели друг друга. Не на мониторах компьютеров, а вот так — глаза в глаза. И чтобы вы пожали друг другу руки. На этом я, разумеется, настаивать не могу.

Первым на это неожиданное предложение откликнулся Коллинз, — Why not?  — сказал он и подошел к Голубкову, протягивая руку. — Мне было интересно познакомиться с вами, полковник.

— Мне тоже, мистер Коллинз.

Последовал взаимный обмен рукопожатиями:

— Сэр Роберт!..

— Мистер Блюмберг!..

— Подполковник!..

Бен-Ари суховато ответил на приветствие Голубкова и негромко по-русски сказал:

— А Пилигрима мы все равно получим. Он от нас не уйдет. Знайте это, полковник!

— Why not? — ответил Голубков. — Лично я ничего не имею против.

— И все-таки это историческое событие, — заключил Блюмберг и допил свой джин.

— Пойдемте, Константин Дмитриевич, погуляем, — обратился он к Голубкову. — Когда-то еще вы увидите весну в Египте.

— Скорее всего никогда, — согласился Голубков. — Вы все-таки опасаетесь прослушки? — спросил он, когда они расположились в шезлонгах в тени солярия возле пустынного бассейна.

Блюмберг кивнул:

— Я опасаюсь всего. Вы допустили, полковник, встречу Пилигрима с Рузаевым в Грозном. Знаете ли вы, о чем шла на ней речь?

— Догадываемся.

— Входит ли в ваш план невмешательство в дальнейшие совместные действия Рузаева и Пилигрима?

Голубков извлек пачку петербургского «Космоса». Вот чем были хороши эти сигареты: пока их разомнешь, пока раскуришь… Блюмберг терпеливо ждал. Но и «Космос» был тем еще сортом. Одна сигарета порвалась, другая осыпалась. Как они умудряются делать все это на одной линии?