Драмы - Штейн Александр - Страница 47

Иван. Идите, батя!

Позднышев. Ну, не слышит меня, не слышит...

Голос из темноты: «Эй, кто на льду! Стой!»

Иван. Домитинговались. Идите, говорят!

Позднышев. Чего пугаешься? У тебя приказ. Самого вождя третьей мировой революции...

На ледяной тропе появляется фигура матроса. Это Гуща. Запыхался, тяжело дышит.

Гуща. Насилу догнал. Ладно, патруль встретил, сказали — вы недалече.

Иван (тревожно). А ты зачем, Федя?

Гуща. Да боялся — заплутаете... Недолго. Товарищ Позднышев, с освобождением, недосуг был поздравить. Куда это на ночь глядя?

Иван. Провожаю.

Гуща. А куда это?

Иван. А в деревню.

Гуща. А зачем же?

Иван. Вроде допроса?

Гуща. Вроде.

Иван. Будет, Федюк. Сам печать пришлепнул. Так или нет? Гуща. А ты мне кто — не друг, что ли?

Иван. Ну и точка. Прощевайте, батя.

Тот, однако, не двигается.

В деревню, к шурину надумал. Под Воронеж. Поживет, отдохнет, оглядится. У шурина. Трогайте, батя.

Позднышев. Ладно тебе врать. (Гуще, спокойно). В Москву идем. В Москву. И — вернусь! На том кончим! (Ивану). Пошли. (Двинулся).

Гуща загородил дорогу.

Иван. Федя, не балуй.

Гуща (медленно). Я печать пришлепнул, чтобы — из тюрьмы. А чтобы к красным...

Позднышев. Вы что ж, белые?

Гуща. А чтобы к красным — я ходатаем не был. (Позднышеву). На пушку не бери... батя. Были красными и будем. Только другими.

Позднышев. Какими же, к примеру?

Гуща. Без тирании.

Позднышев. А чего же коммунистов — в тюрьму?

Иван. Идите, батя.

Гуща. В тюрьму — комиссаров, диктаторов, демагогов. Позднышев. А если наша возьмет? С вашими клешами далеко не упрячетесь. Есть еще выход, еще не поздно.

Гуща. Ну-ка?

Позднышев. Арестованных коммунистов — освободить. Выйти навстречу нашим войскам, под красным знаменем. Зачинщиков окружить, как изменников и предателей в тяжкий момент революции.

Иван (все тревожнее). Батя...

Гуща. Пусть, пусть. Ну и далее? Под расстрел? Позднышев. Дуракам только влепить по шапке. Честным морякам — честь и слава в Красном флоте. А провокаторам, бунтовщикам и агентам Антанты — народный суд и трибунал. Гуща. Суду все ясно. Кланяемся за науку.

Иван (сердито, Поздпышеву). Наговорились? Ступайте. Позднышев. Один?

Иван. Один.

Гуща. Компанию ищете? Со мной давайте, комиссар. Позднышев. С тобой далеко не уйдешь. (Поглядел на сына, хотел что-то сказать, махнул рукой, пошел, не простившись, не оглядываясь).

Гуща (медленно). Чтобы из тюрьмы — я за. А чтобы...

Иван. Ладно тебе.

Гуща. Спички имеешь, Ванечка?

Иван. Были, кажется. (Роется в кармане).

Позднышев уходит дальше и дальше.

Гуща. И закурить есть?

Иван. Найдется.

Гуща присел на одно колено, сорвал наган. Прицелился.

(Кинулся к Гуще). Что ты, Федя, что ты?

Гуща (отчаянно). Кури, Иван, кури.

Выстрел. Позднышев продолжает идти, скрывается.

Иван (рвет пистолет из рук Гущи). Не дури.

Гуща. Небось он нас не пожалеет.

Иван (с угрозой). Не дури, говорю.

Гуща. Зарез его выпускать. Зарез, понял?

Иван. Отец он мне. Не стреляй. Гад ты, не стреляй.

Выстрел.

А-а-а! (Отбежал, сорвал с пояса гранату). Убью!

Гуща. Иван, дружбу продаешь! Ревком продаешь!

Иван. Сам продал! Пропадай всё на свете! (Замахнулся гранатой).

Гуща. Друга, друга — кончить?

Иван. Бандит? Кого обманул? Клятву нашу забыл, приказ забыл, все забыл?

Гуща. Не терзай душу, Ванька! Зарез его выпускать. Ходывыходы из крепости знает. На след наведет. Тебя теперь Петриченко... Не жди — не помилует.

Иван. Боялся я его!

Гуща. Щенок ты, жизни не знаешь. Не жить тебе больше в Кронштадте. Беги. Я смотреть не буду. (Отвернулся). Прощай, кореш. Не помни зла. (Медленно пошел к Кронштадту).

Где-то вспыхнуло ржавое пламя, со свистом пронесся над заливом тяжелый снаряд. Далекий грохот. Разрыв. Гуща исчез. Иван все стоит на месте. Появился из темноты Гордей Позднышев. Иван его не замечает. Гордей дотрагивается до плеча Ивана. Тот вздрагивает.

Позднышев. Форт Краснофлотск стрелял. Значит, наш. Значит, свирепит злобой снести вас, как предателей, за вашу авантюру.

Иван молчит.

Видел я всё. Весело!

Иван молчит.

Что же теперь?

Иван молчит.

Может, и прав твой... гад. А? Теперь тебе податься — куда? Или со мной, или в полынью?

Иван. Топайте.

Позднышев. Порубят тебя теперь, Ванька, твои...

Иван. Долго терзать меня будете?

Позднышев. В последний раз, Иван!

Иван. В последний раз — топайте!

Позднышев. Погибай!

Иван поворачивается, идет к Кронштадту. Медленно всходит луна.

ЛЕНИН И ПОЗДНЫШЕВ

Ночной разговор. Бессонница.

Позднышев. Сам глазами не увидал бы — не поверил! Кто другой расскажи — задушил бы. Ведь — Кронштадт. Не хвалюсь, но на Зимний в семнадцатом кого позвали? Кронштадт! (С горькой яростью). Ведут, Владимир Ильич, под конвоем, по Якорной — кого? Коммунистов! Кто? Кронштадтцы! В казематы гонят. Кто гонит? (Презрительно). Ревком! Сморчки, иванморы, жоржики!

Ленин. Могут расстрелять?

Позднышев. Двинем на лед — могут.

Ленин. От отчаяния, от страха, от бессилия — могут. (Ходит). Двинем. И — немедля. И — подавим. Прозеваем — не простит никто. Кто еще в ревкоме?

Позднышев. Еще Путилин.

Ленин. Матрос?

Позднышев. Сейчас они все матросы. Поп-расстрига.

Ленин. Еще кто?

Позднышев. Гуща.

Ленин. Матрос?

Позднышев. Писарь.

Ленин. А... генерал Козловский входит?

Позднышев. Покамест — в тени.

Ленин. Именно — покамест. «Ревком». Какой же это ревком? В кавычках. Поп, писарь, домовладелец из жандармов и во главе — полтавский кулак Петриченко! Революционный комитет! Слово поганят.

Позднышев. Поганят наши слова, поганят. Как же вышло это, Владимир Ильич? Святые слова наши — для них звук пустой, мы за них — кровь, а они их — в грязь. Под водой у них.все это, а? Как же вышло?

Ленин. А вы объясните — как?

Позднышев. Я?

Ленин. Слушаю вас.

Позднышев. Настоящий моряк, Владимир Ильич, под Сивашом, на Кубани, на Волге голову сложил. Пришло на Балтику новое пополнение — деревня: тут и кулачье, и махновцы, сплошной суррогат, вот вам и правда вся, Владимир Ильич.

Ленин. Не вся. Четверть. Осьмушка. И не надо делать вид, что ничего не случилось. Случилось. Иные боятся смотреть правде в глаза. Боятся, что эта правда окажется им не под силу. Боятся не совладать с правдой. А нам с вами, товарищ Позднышев, — под силу. Совладаем. И мы не будем скрывать, что крестьянство имеет глубочайшее основание к недовольству. Вот суть Кронштадта, если хотите знать.

Позднышев. Тсс, Владимир Ильич... (Показал на дверь). Кажется, проснулись.

Ленин (на цыпочках пошел к дверям, послушал, вернулся). Спит. Давайте все-таки шепотом. Вот вы сказали — сплошной суррогат. А матросы, настоящие, дети рабочих и крестьян — такие есть в этом... ревкоме... в кавычках?

Позднышев. Есть.

Ленин. Вы их знаете?

Позднышев. Знаю, Владимир Ильич.

Ленин. Чем они дышат? Чего хотят? Откуда принесли эти лозунги? Например, о том, что надо снять в деревне заградиловские отряды? Из подметных листовок? Или — побывали в деревне? Увидели, как вы говорите — глазами? Разговаривали с кем-нибудь из них? Так, накоротке?