Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963 - Хайдеггер Мартин - Страница 33

рады, что Вы приедете на Троицу, — надеюсь, Ваши планы этому не помешают.

Сердечный привет,

Ваш Карл Ясперс.

[103] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг, 5 июля 1930 г.

Дорогой Хайдеггер!

Срочно требуется кандидат на место нештатного профессора романской филологии. Не могли бы Вы как можно скорее сообщить Ваше мнение о Райнфельдере[279] — о нем как о человеке, о его преподавательских успехах, об инаугурационной лекции и т. д. Я знаком с тем суждением, которое Вы сообщили Бесселе-ру[280]. Ваше письмо я хочу показать комиссии. Вероятно, оно окажется решающим, по крайней мере так говорил мне Ольшки[281]. Обычный автоматизм — для правительства так проще всего — подталкивает к Райнфельдеру.

Сердечный привет,

Ваш К. Ясперс.

Перелиска [104] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг, 13.7.30 (почтовый штемпель)

Дорогой Хайдегтер!

Вы мне еще не ответили. Поэтому на всякий случай сообщаю Вам, что заседание комиссии, на котором должно быть принято окончательное решение, состоится в среду.

Сердечный привет,

Ваш К. Ясперс.

[105] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Фрайбург, 15 июля 30 г.

Дорогой Ясперс!

Вчера у меня была лекция в Карлсруэ, и до поры до времени я забыл и отложил в сторону все остальное. Поэтому с ответом я, наверное, опоздал.

О Райнфельдере я, конечно, не могу судить как специалист. Мне довелось присутствовать у него на защите, а в таких случаях можно многое почерпнуть уже из формулировки автобиографии. Я не имею в виду основные вехи жизни. Впрочем, Райнфелвдер знаком мне не только в связи с этим обстоятельством, а кроме того, я навел о нем справки.

Количественные показатели его преподавательского успеха весьма высоки, но речь ведь тут идет о чистой показухе и Удобном способе накопить справки об участии в семинарах. И своей задаче Райнфельдер вполне соответствует. Рвения у него предостаточно, а предъявлять иные требования к этим кошмарным полчищам новоиспеченных филологов ему незачем.

Судя по тому, что я знаю о нем и слышал, он на это и не способен. Его лекция при вступлении в должность была, по общему мнению, просто жалкой. Там вроде бы что-то говорилось о "духовной личности", а мы как раз и требовали осветить тему Паскаля, чтобы кандидат не только все время доказывал, что он вполне прилично овладел и без того несложным ремеслом и с его помощью приходит к так называемым **результатам исследований", но чтобы он вдобавок имел возможность убедить факультет: живой мир, о литературе и языке которого ему предстоит говорить, затрагивает его самого.

Эту возможность Райнфельдер получил, факультет не почувствовал ни малейшего намека на живое отношение к материалу. Я уж не говорю об оригинальности этого живого отношения, способного дать стимул исследованию.

Даже характерно католический мир Паскаля не получил у Райн-фельдера, верующего католика, никакого освещения. Жалкое зрелище.

Здесь, как и в других случаях, все дело в необходимости. В нынешних условиях без таких показушников уже не обойтись. Вне всякого сомнения.

Но за этим стоит вопрос: должен ли философский факультет становиться таким показушным заведением для учителей языка, которых потчуют вдобавок сомнительной эстетической болтов-

ней, — или же чем-то иным. Опыт последнего времени ясно показывает мне: защиты и назначения таких кандидатов, как Райн-фельдер, — которых наверняка будут усердно хвалить в соответствующих региональных газетах, — вообще нельзя обсуждать от случая к случаю, поскольку тогда дело становится совсем гиблым; если для философских факультетов их собственная судьба важнее продолжения "процесса", то такие защиты и назначения нужно пресекать a limine?. Ну почему — любой ценой! — всякое освободившееся место непременно должно быть занято, притом непременно теми, кто имеет соответствующий "мундир"? Давайте подумаем: как гётгингенскому [факультету] математики и естественных наук удается держаться на высоте? Потому, что там идут на риск укомплектовывать предмет иногда двумя специалистами или представителем совершенно иной дисциплины — лишь бы кандидат был достойный.

Что же это будет за поколение филологов-романистов (а в других дисциплинах обстоит точно так же), если факультеты так поступают? Но, может быть, г-на Райнфельдера уже сегодня относят к великим романистам?

Тут решать должны Ваши специалисты.

Сердечный привет,

Ваш М. Хайдеггер.

* Изначально (лат.).

Мартин Хайдсггер/Карл Ясперс [106] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Дорогой Ясперс!

19 мая 31 г.

Пишу Вам эти строки в связи с внешними обстоятельствами. Человек, который передаст Вам это послание, проф. Миякэ[282], не принадлежит к многочисленным любопытствующим японцам, он — серьезный труженик. Быть может, у Вас найдется несколько минут для него.

В остальном я продолжаю молчать, ожидая, пока Вы завершите свою работу.

Надо сказать, о ней много спрашивают, но всякий раз я рад, что ничего не знаю.

Желаю Вам успешно завершить этот труд. Чем громче шум вокруг моего "имени", тем более одинок я в моей работе. В августе всей семьей поедем на Спикерог[283].

Сердечный привет Вам и Вашей жене,

Ваш Мартин Хайдеггер.

[107] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Фрайбург, 24 июня 31 г.

Дорогой Ясперс!

Сегодня у меня есть срочная просьба. Беккер только что получил приглашение в Бонн.

Я в спешном порядке ищу ему замену на место ассистента, иначе эту ставку сократят.

Собственных "учеников" у меня нет, да я, собственно, и хочу совсем другого. Я думал о Броке[284], который на Троицу произвел на меня очень хорошее впечатление и теперь легко мог бы "перезащититься". Однако я не хотел бы действовать лишь по собственному усмотрению.

Вы ведь его знаете.

Если для Вас это не очень некстати, напишите, пожалуйста, что-нибудь о нем.

С сердечным приветом

Вам и Вашей супруге,

Ваш Мартин Хайдеггер.

Своей бесстыдной (и совершенно жалкой) "Гевдельбергской традицией"[285] Риккерт, очевидно, желает публично связать себя с будущей практикой приглашений.

[108] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг,25.УИ.1931

Дорогой Хайдеггер!

Приглашение Беккера в Бонн очень радует. Передайте ему, пожалуйста, мои сердечные поздравления.

О Броке писать нелегко. Я знаком с ним десять лет, но, по существу, так его и не знаю. Он из тех немногих, кто меня постоянно интересовал.

Прежде всего: он кое-чему научился. Изучение медицины, к которому он приступил после первичного знакомства с началами философии, уже обитая в мире культуры, и которое довел до конца, много дало ему по части чутья к действительности и к научным методам; он знает, что такое наука. И все же он отнюдь не "медик", у него нет склонности к работе врача, скорее, он с первого дня и на всем протяжении учебы был по-настоящему движим именно философией.

Далее: он обладает невероятной чуткостью, вступает с людьми в чуть ли не пугающую, мудрую близость и благодаря этому по крайней мере соприкоснулся с очень важными вещами. Ведь общение с людьми не было для него побочным делом, я думаю, оно дало ему опыт, который потряс его и, кажется, сделал одиноким, хотя он дружен и поддерживает добрые отношения с прекрасными людьми. У него безошибочное чутье к уровню. Он отличается от огромного большинства окружающих, поскольку шагнул в то пространство, где спадают все покровы и становится возможна подлинная серьезность.