Любовь Орлова в искусстве и в жизни - Романов А. В. - Страница 26

Конечно, много воды утекло с тех пор, как в моем творчестве была «Весна». Даже задорные героини фильма «Девчата» Юрия Чулюкина и Александры Пахмутовой успели вырастить взрослых детей. Наверное, новая музыкальная комедия будет ни на какую до нее бывшую не похожа. Но убежден, что будут в ней петь о труде и счастье, о любви и дружбе, о Родине и об устремленности в светлый завтрашний день, одним словом, о том, что составляет существо жизни советского человека».

Таким было глубочайшее убеждение советского художника, которое он пронес через всю свою жизнь.

Да, именно так: через всю жизнь. Об этом своем убеждении он открыто и без обиняков говорил, выступая на Всесоюзном творческом совещании работников советской кинематографии еще в январе 1935 года, вскоре после выхода на экран «Веселых ребят». Ему шел тогда тридцать третий год, и все его друзья справедливо говорили, что у него все впереди. Мало, подчеркивал он тогда, мало, чтобы комедийный фильм имел успех, чтобы его смотрели зрители. Советским кинохудожникам, работающим над комедией, надо бороться за успех более ценный, более политически направленный и способствующий общему делу социалистической культуры. Уже тогда он призывал кинематографистов мобилизовать всю силу комедийного жанра, всю его мощь для образного выражения ведущих идей времени.

Он столь же ясно говорил об этом и незадолго до своей кончины, в 1982 году, когда советская общественность готовилась отметить предстоящее его восьмидесятилетие.

«Комедия, — писал он в статье, посвященной Игорю Ильинскому, в журнале «Искусство кино» (1982, № 4), — подлинно народный жанр. Самый массовый зритель всегда охотно идет ей навстречу, радостно откликаясь на все, что она преподносит с экрана. Но неправда, что зритель стремится на комедию лишь потренировать мышцы, от сокращения которых образуются улыбка и смех. Подлинно народная комедия (и рожденная фольклором, и вошедшая в жизнь из литературы, с театральных подмостков, с экрана) всегда умна, страстна и целенаправленна. Ее-то и ищет массовый зритель, ее любит и помнит».

Тогда, в 1935-м, Любовь Петровна, которой до этого не доводилось присутствовать на столь крупных творческих совещаниях, рассматривала те пять дней, что оно продолжалось, как своего рода высшую политическую школу. Во всяком случае, так оценивала она это событие в беседе со мной. Вопрос о том, какими же должны быть новые музыкальные комедии, о создании которых Александров не переставал думать всю свою жизнь, представлялся ей вопросом политическим.

Думаю, что биограф Григория Васильевича Александрова, Иван Дмитриевич Фролов, в своей книге о нем, вышедшей в серии «Мастера советского театра и кино» в издательстве «Искусство» в 1976 году, справедливо замечает, что «благодаря актерскому и женскому обаянию, легкости и изяществу Орловой, в какие бы придуманные и невообразимые ситуации ни попадали ее персонажи, они не смешны, не нелепы, а веселы, привлекательны. Любовь Петровна любила своих героинь и хотела передать свою любовь зрителям».

Л. Орлова

«...Самая главная особенность Орловой, — пишет Фролов, — заключалась в том, что все ее героини были созвучны времени, несли в себе социальный заряд. В комедиях ей удавалось создавать живые, реалистические образы, наполненные исторически мотивированным оптимизмом. В них — искрометная молодость страны, радость созидания, порыв и устремленность в будущее». И новой кинокомедии нужны актуальные жизненные темы, воплощению которых на экране сопутствовала бы и отвечающая духу времени творческая манера, возникающая не на пустом месте, а на почве современной советской действительности и теснейшим образом с ней связанная. Бюрократы, формалисты, волокитчики, догматики, демагоги еще не сошли с исторической сцены, но их присутствие в нашей жизни стало иным. Иным должно быть их присутствие и в кинематографическом произведении.

Кинокомедия восьмидесятых годов не может быть повторением или каким-то совершенствованием комедийных приемов тридцатых годов. Бичевать пережитки прошлого необходимо, но при этом нельзя забывать, что и прошедшие десятилетия оставили свои негативные пережитки в нашем быту и с ними также необходимо вести борьбу средствами кино. Социальная и психологическая неопределенность в современных кинофильмах совершенно нетерпима: она не только не привлекает, она отталкивает зрителей. И одно только применение комедийной техники, каким бы искусным оно ни было, также не может дать произведение истинно новое. Время требует смыслового, а не поверхностного, узкотехнического оснащения разработанных и оправдавших себя в прошлом художественных приемов.

Обо всем этом думал я, возвращаясь в Москву из Внукова. Об этом я думал и по прошествии многих-многих лет после моих встреч и бесед с Любовью Петровной и Григорием Васильевичем. Об этом я думаю и теперь, когда Любовь Петровна в 1975 году, а Григорий Васильевич — в 1984-м уже ушли из жизни.

...В декабре 1974-го и в январе 1975 года в среде деятелей искусства, работников театра и кино все чаще с большой тревогой из уст в уста передавали весть о тяжелой болезни Любови Петровны. Ее болезнь именовали неизлечимой. Этому не хотелось верить. В глубочайшем противоречии с сообщениями об этом находился самый ее образ — женщины живой, неизменно жизнедеятельной, обладавшей, казалось, неизбывной силой жизни. Немудрено, что многие люди, знавшие актрису, а в особенности встречавшие ее только на экране или театральной сцене, решительно отказывались даже думать о том, что такого рода сообщения достоверны.

Но это была сама правда. И непоправимое произошло.

С чувством глубочайшей скорби, многие со слезами на глазах, читали советские люди опубликованный 29 января 1975 года в «Правде» и других центральных газетах некролог, подписанный руководителями партии и правительства и видными деятелями советской культуры. В этом документе, посвященном памяти выдающейся актрисы театра и кино, отдавшей народу все свое искусство, особо подчеркивалось, что Любовь Петровна Орлова «обладала жизнеутверждающим талантом, неповторимой творческой индивидуальностью, артистическим обаянием» и что ей было свойственно «глубокое чувство гражданской ответственности перед народом, строгая художественная взыскательность».

В тот же день, с самого утра, к Академическому театру имени Моссовета, где был установлен гроб с телом покойной, устремились многие тысячи москвичей, чтобы отдать дань любви и уважения выдающейся актрисе кино и театра.

Л. Орлова

Установленный в зрительном зале, ее гроб буквально утопал в цветах. Множество венков — от Министерства культуры СССР, Госкино СССР, ЦК профсоюза работников культуры, едва ли не всех киностудий страны и столичных театров, от творческих союзов и других организаций — заполняло зал и коридоры театра. Возле гроба на атласных подушечках светились орден Ленина, два ордена Трудового Красного Знамени и другие награды, которых была удостоена народная артистка СССР, лауреат Государственных премий СССР Любовь Петровна Орлова.

Думаю, что в памяти каждого надолго сохранится траурный зал и траурный митинг, на котором об огромном вкладе актрисы в развитие советской культуры говорили известные деятели искусства, представители творческих союзов и общественных организаций.

И последнее письмо, полученное от Григория Васильевича вскоре после похорон Любови Петровны.

«Дорогой Алексей Владимирович! — говорилось в этом письме. — Прошу Вас опубликовать в газете «Советская культура» мою благодарность за полученные мною соболезнования по случаю кончины дорогой Любови Петровны.

Со всех концов нашей страны, а также почти из всех стран Европы писали и пишут мне поклонники ее таланта. Персонально ответить на каждое послание не представляется возможным...