Щенки и псы Войны - Щербаков Сергей Анатольевич "Аксу" - Страница 62

На перроне находилось несколько команд призывников, которых отправляли к месту будущей службы. Команда, в которую попал Тихонов состояла из двадцати четырех человек. Командовал ими огненно-рыжий молодой капитан внутренних войск. Стоящий перед плацкартным вагоном старший сержант со шкодливыми глазами, открыв папку, по списку выкрикивал фамилии новобранцев. Среди них оказался и его хороший знакомый, Алешка Квасов, пацан из параллельного класса. Весельчак, балагур и двоешник отпетый. Несколько лет он успешно косил от армии. То ногу сломал, то баптистом прикидывался, то головой стукнулся, то веса не хватало.

Поезд тронулся. Устроившись на боковом сидении и прильнув к пыльному стеклу, как и остальные пацаны, Миша видел, как медленно уплывают назад заплаканные лица матери и сестренки, за их спинами физиономии, машущих руками, грустно улыбающихся друзей. Лики на перроне не было. Он просил ее не приходить его провожать.

— В козла будешь? — спросил Михаила здоровый, сидящий напротив, плечистый курносый парень в желтой тенниске, на которой было написано огромными красными буквами: "YES!"

— Нет.

— Что так?

— Неохота.

— Переживаешь? Девчонка? Да? Да, плюнь на все! Не рви душу! Никуда теперь не денешься! Два года отдай!

— Мы не в Германии, где день отслужил, садишься в «Фольксваген» и катишь, либо домой на ночевку, либо в погребок пивка посососать, либо по бабам. А утром опять в часть, служить отечеству.

— Коль сел в дерьмо, сиди и не чирикай! — отозвался с верхней полки поддатый Алешка Квасов и затянул. — Не плачь, девчонка!

— Пройдут дожди! Солдат вернется, ты только жди..! — подхватил песню курносый, сдавая новенькие карты остальным игрокам.

Миша немного посидел, наблюдая за игрой, потом прошел в конец вагона. Закурил, глядя на мелькающие за открытым окном деревья и столбы, вслушиваясь в монотонный перестук колес.

Вдруг мимо него стремительно прошелестел курткой красный как рак Квасов. Отчаянно задергал ручку закрытого туалета. Видно кто-то уже его окуппировал основательно. Дико замычав, Алешка выскочил в тамбур.

Из перехода между вагонами послышались протяжные стоны, блюющего на мелькающие внизу шпалы, призывника.

Самыми трудными были четыре первых месяца. В части молодых солдат гоняли немилосердно. Каждую неделю Михаил получал письма от Лики, как он радовался, душа пела, ликовала и в то же время было грустно, сердце разрывалось от тоски. Приступы тоски в свободные редкие минуты выплескивались в виде стихов на тетрадные листки в клеточку…

В роте его любили. За его песни, стихи, за виртуозную игру на гитаре, за добрый отзывчивый характер. Квас тоже стал в полку не последней персоной, к нему валили табунами, он хорошо рисовал и мастерски делал татуировки.

Окончился курс молодого бойца. Стали готовить к прыжкам с парашютом. Сначала были изматывающие занятия на тренажерах. Потом прыжки с вышки. Самым ответственным делом была укладка парашютов. Она проходила на летном поле. На укладке при каждом десантнике прикрепленный инструктор, который учит и следит за правильными действиями подшефного. И вот настал тот страшный неотвратимый день. Ранним утром их построили на взлетной полосе. Проверили снаряжение, и они гуськом направились на погрузку в самолет. Навсегда запомнился первый прыжок. Все нервничали, колотил мандраж. Алешку Квасова и Витьку Дудника, которые к несчастью оказались одними из первых, буквально пинками в зад вытолкали из летящего «транспортника» сержанты Андреев и Бурков. Вопящий от страха на "всю ивановскую" Квасов приземлился с мокрыми штанами. Но никто над ним не смеялся. Не он один стирался в тот знаменательный день.

— Запомните парни! Как уложишь, так и приземлишься! — не раз приговаривал старший сержант Самсонов на укладке парашютов.

— Не дай бог, пацаны, вам в крупных учениях участвовать, до двух процентов по статистике отводится на погибших.

Но вместо учений их послали сюда, в Чечню.

— Нашу историю мы толком не знаем. Историю пишут летописцы, историки, а переделывают политики, — говорил Тихонов кучковавшимся у печки ребятам. — Пишут ту, которая их устраивает. Как много всплывает сейчас интересных фактов, документов, которые скрывали, которые похерили от простого народа. Взять, например, ту же «Аврору», оказывается, это муляж, а корпус настоящего крейсера уж полвека ржавеет где-то в затоне. Или, например, взять ту же Великую Отечественную войну! Вот ты, Квас, знаешь, что на стороне немцев воевало до 30 тысяч донских и кубанских казаков. А в Люфтваффе около тысячи русских летчиков. Нет, не знаешь. Почему? Да, потому что, настоящая правда не выгодна была, коммунистам. Выгодна однобокая правда, которая устраивает политиков стоящих у власти.

— Мишель, расскажи еще что-нибудь!

— Расскажи, как ты в турпоходе в Карпатах с Петроса на пятой точке съезжал!

— Сколько можно об одном и том же трепаться! Давай что-нибудь новенькое!

— Как по горной реке сплавлялся!

— Лучше, давай, про параллельные миры! — попросил Антон Духанин.

— Параллельные миры ему подавай, хорьку! Вон они, рядом! В командирской палатке! Спиртягу жрут! Сейчас Сара и Розанов сидят и усиленно репу чешут, как бы рядового Духанина и иже с ним Прибылова завтра озадачить так, чтобы пыхтели не разгибаясь! — съязвил под общий смех Макс Шестопал.

— Миш, или про Высший разум! — донеслось из угла.

— А Высший разум — в штабной палатке! Полковник Петраков! Чем не Высший разум? — вновь вставил неугомонный Шестопал, вызвав новый взрыв хохота.

— Макс, кончай! Дай послушать!

— Про параллельные в другой раз, — сказал Тихонов. — Лучше про Богородицу вам расскажу. Тоже довольно загадочное явление. Случилось это еще в начале века, в Португалии, в местечке под названием Фатима. Троим детям, которые в горах пасли коз явилась Богородица и предсказала начало первой мировой войны. Кстати, это исторический факт.

— Хватит заправлять арапа!

— Я то же не верю! Брехня!

— Чушь собачья!

— Дело ваше. Хотите верьте, хотите нет. Но дети под присягой подтвердили это. А ведь они верующие были. До сих пор туда раз в год стекаются паломники со всего мира. А Богородицу стали называть Фатимской или просто Фатима по названию этого местечка.

— Хотя, кто его знает, — отозвался Бурков. — Дыма, как говорится без огня не бывает.

— Мистика какая-то!

— Вот со мной братцы была мистика, так мистика! — не выдержал вдруг, молчаливый сержант Андреев. — Было это несколько лет назад, когда меня в армию призвали. Село наше от районного центра далековато будет. А тут как на грех ни одной попутки нет. Ну, я и решил напрямки через лес. Лишние километры срезать. Иду, значит, по тропинке, семечки лузгаю, о будущей службе подумываю. Оглядываюсь назад, а сзади, в метрах ста пятидесяти, женщина в черном идет. Ну, идет и идет. Черт с ней. Прибавил шагу, чтобы не опоздать в военкомат. Через некоторое время снова оглядываюсь. А женщина не отстает. Я еще прибавил ходу. Оглядываюсь, а она тоже прибавила скорости. Еще ближе, чем раньше стала. Лицо у нее бледное! Вся в черном! Тут уж, братцы, мне не по себе стало, перебздел не на шутку. Ведьма! Думаю. Припустил бегом. Оглядываюсь, и что бы вы думали? Она тоже бежит за мной бегом! Почти догоняет. Квас, дайка, сигаретку!