Грааль никому не служит - Басирин Андрей - Страница 60

– Прекрасно, – нахмурил лоб Колядж. – Очень хорошо…

По его лицу было видно обратное. Что дела вовсе дрянь, только он не хочет об этом говорить. Чтобы меня не расстраивать.

– Что-то не так, Колядж?

– Да нет, нет, Гелий… Сейчас я включу свою специальную систему усиленного контроля.

После этих слов я совершенно расслабился. Меня «отвинчивают», как говорили в своё время интернатские ребята. Топорная работа, но так всегда бывает. Грамотное мошенничество не замечаешь, пока оно не закончится, а грубое лезет в глаза.

Колядж с умным видом пощёлкал тумблерами. Я видел, что он включил анализ атмосферы. Естественно, поскольку вместо анализаторов был подключен я, приборы показывали нечто изумительное.

– Какой вектор, – пробормотал Колядж, тыча пальцем в строчку «Некорректное устройство. Замените прибор на входе и попробуйте ещё раз». – У вас потенциал!

С благоговением он поманил пальцем Строптивую Кат-Терину:

– Глянь, о благословенная Мать Костей. Такого у нас ещё не было.

Девушка в смятении затеребила поясок. Её грудь заходила вверх-вниз, так что я залюбовался.

– Удивительная мощь вектора… – хриплым от волнения голосом произнесла она. – Я… впервые вижу, чтоб… – Она огляделась, ища поддержки. Новые рунархи подавленно молчали. – Даже способности Джиттоли – ничто перед этим!

– Везёт же вам, – вздохнула Вери. Глаза её подозрительно блеснули. – А у меня ни на полстолечка способностей нет.

Я заёрзал:

– Вы что, меня разыгрываете? Что вы там увидели?

– В таких делах, – назидательно произнёс Колядж, – розыгрыши неуместны. Поздравляю вас, господин Ахадов. Девяносто семь пунктов по шкале Аджисаллома-Верченко. Почти максимум. Вы – потенциальный пси-модификант большой силы. – Он ткнул в надпись «Невозможно определить тип устройства». – Можно сразу сказать, что ваши способности лежат в области рунархских модификаций.

– Но я читал, что человека нельзя модифицировать под рунарха.

– Не всему написанному можно верить. – Колядж поднял глаза кверху: – ТАМ есть кое-кто, заинтересованный в том, чтобы мы прозябали во тьме невежества. Чтобы ограничения природы не давали нам открыть в себе иное.

– Кто же это?

Новые рунархи вступили наперебой:

– Тс-с!

– Об этом лучше не говорить.

– Либерти – мир тотальной слежки.

Великий хакер Евджений важно надувал щёки. Я ощутил миг головокружения, так хорошо знакомый всем, кто попадал в лапы цыган. Миг, когда понимаешь, что из тебя делают дурака, но ничем помешать не можешь. Ведь обман потому и возможен, что участвуют в нём все – и обманщик и жертва.

Мои окраинники всё так же оставались со мной. И среди них был месмер Том II, умения которого не давали мне потерять голову. Но всё равно я чувствовал, что что-то неладно.

«Что происходит? – подумал я. – Я ищу не-господина страха. „Новые рунархи“ – обычные мошенники. Максимум чем я рискую – коммерсанта Гелия Ахадова обдерут как липку. Но это не страшно. Откуда же тревога? Почему я не могу расслабиться?»

– Я готов, – торжественно объявил я. – Я хочу стать братом Без Ножен. Где проводят полный анализ?

Повисла пауза. Новые рунархи стояли набычившись, не глядя друг на друга. Вот теперь рунархская обособленность у них получилась удачно. Не было никакой организации. Просто пять человек, каждый за себя.

– Вы не член террор-группы, – задумчиво начал Колядж.

– Иностранец к тому же, – добавила Золотистая Вери.

А Джиттоля с сомнением покачал головой:

– Не знаю, не знаю… Меня, когда брали в организацию, месяц мурыжили. Я устав зубрил…

– Месяц? – удивился я.

– …доказывал преданность идеалам рунархии…

– Целый месяц?!

– …проходил духовное послушничество.

– Успокойтесь, Гелий, – Колядж деликатно взял меня за локоть. – Ваш случай особенный. Если у Джиттоли было всего пятьдесят три пункта, то у вас – девяносто три.

– Вы говорили – девяносто семь.

– Да девяносто семь, девяносто семь, – досадливо отмахнулся он. – Какая разница? Всё равно это много. К сожалению, устав гласит – испытательный срок не менее двух недель. Мы не можем делать исключений. Это против правил.

Они снова задумались. Лицо Строптивой Кат-Терины осветилось.

– А если…

– Что?

– Да нет, нет, ничего… Но мы могли бы оформить его сочувствующим. Временно.

Колядж вскочил:

– Точно, девочка моя! – Он порывисто обнял Катю (та сияла, как начищенный пятак), и, обернувшись ко мне, объявил: – Это выход. Статус сочувствующего не требует испытательного срока. Он вообще ничего не требует – лишь некоторых формальностей. Совершенно пустяковых.

– Так что же мы медлим?

Медлить не стали. Джиттоля принёс стопку бланков. По недолгом размышлении меня записали в члены благотворительной организации «Спасём детей, жертв псилобицирующей томоглифии». Условия вступления оказались очень запутанными. Я обнаружил пункт, который при правильном подходе позволял реквизировать у меня автомобиль, дом и кредитную карточку. Автомобиля у меня не было, но аппетиты заговорщиков вызывали некоторую оторопь.

– Всё? – нетерпеливо спросил я.

– Подпись.

– Давайте. – Я уставился на пустую графу в конце документа. Под моим взглядом она покраснела, словно свежий волдырь. Так-так… Теперь у рунархов есть моя пси-подпись. Это могло быть опасным, если бы не один фокус, который я перенял у своих окраинников. Точнее – у Асмики. Менять облик я так и не научился. Зато подделываю сканы сознания и пси-подписи.

– Прекрасно! – Колядж передал документ Золотистой Вери, и та спрятала его в сейф. – Теперь вы один из нас. Идемте же. Не будем медлить.

Я связался с мантикорой и приказал пеленговать меня каждые пять минут. В случае опасности – действовать осмотрительно. С местными властями не конфликтовать.

Мы двинулись в тайные подвалы «Новых рунархов».

Против всякого ожидания, в подвале было светло, чисто и спокойно. Никаких ужасов революционного подполья. Ни портативного реактора, подзаряжающего пару десятков плазменных винтовок, ни лаборатории по производству биохимического оружия. Ни даже потайной диспетчерской, ведающей передвижениями боевиков по городам Либерти. Организация ещё нетвёрдо стояла на ногах. Террор сводился к мелким пакостям.

Были же в подвале: койка, кераметаллический сейф да стол, скрывающийся в мешанине схем, проводов, кристаллических друз долговременной памяти. Опознать, чем было устройство до того, как его вытряхнули из корпуса, я не смог. Вернее, не мог, пока мне на глаза не попался блок с полустёртым армейским клеймом. Когда-то этот набор хлама был робохирургом. По спине пробежал холодок. Вспомнились россказни о торговцах внутренними органами. Кто знает местные законы? Может, зря я лезу на рожон?

Мой взгляд упал на стену. На гвозде висела фуражка – в точности такая, какую я видел на стереографии. С бесцеремонностью логрского туриста я снял её с гвоздя.

– Откуда это у вас? Нынче таких не носят.

– Это реликвия, – с плохо скрываемой тревогой отозвался Колядж. – Моему дедушке принадлежала.

– Ах, дедушке? Извините за любопытство. Меня всегда интересовала национальная одежда.

Эта постоянная тревога начинает надоедать. За стеной кого-то прячут. Показалось мне или нет, но я слышал скулёж – словно выла собака.

– Ничего, ничего. Садитесь сюда. Сейчас мы вас проверим.

– Вы знаете, – я облизнул губы, – садиться я не буду. Очень мне этот ваш аппарат не нравится.

Я подошёл к двери и вытянул ключ из замка.

– Что вы себе позволяете? – взвизгнула Золотистая Вери. Она бросилась ко мне, но споткнулась и ушибла палец.

Колядж дёрнулся к сейфу. Ему я не дал ни одного шанса. Тебя братья Без Ножен обучали? Тогда не позорь учителей.

Колядж скорчился на полу, жалобно подвывая. Я потянул дверцу сейфа. На полке лежал вихревик.

Вот так так! А «Новые рунархи» не так-то просты.

– Рунархским оружием тоже интересуетесь? Культура, национальные традиции… Интересно. Руки вверх и лицом к стене.