Генеральские игры - Щелоков Александр Александрович - Страница 45

— Вы что?! — Крылов резко повернулся к стоявшим рядом. — Граждане, будьте свидетелями! Он издевается! Где ваш начальник?

— Гражданин Крылов, — Капитан сохранял спокойствие, — охолоните. Я высказал мысль, вы её отвергаете, но зачем же считать, что это издевательство?

— Это разве мысль? Ловить больных? — Крылов будто споткнулся на бегу и даже рот открыл от удивления.

— Конечно, поскольку заразу распространяют больные.

— Я сам корью болел, — Крылов снова заговорил возбужденно, — меня тоже надо ловить и сажать?

— За прошлое? Нет, конечно. Закон обратной силы иметь не будет. — Капитан говорил серьезно, и его тон сбивал Крылова с толку. — Только тех, кто заболел сейчас. Вот вы встретите такого, и пойдет болезнь по второму кругу…

— Да что вы, капитан? — Крылов чуть не плакал. — Граждане, он ненормальный!

— Почему же?

— Иммунитет у меня!

— Во! — Лицо Капитана озарилось победной улыбкой. — Во! Золотое слово, гражданин Крылов. И теперь он у вас не только от кори. От игр на базарах — тоже. За это стоило заплатить сто тысяч. За излечение. Стоило, я вас уверяю.

Крылов ошеломленно соображал, в какой мере капитан прав и в какой он все ещё издевается. А тот продолжал:

— Вы знаете, как эта публика именует вас, любителей дармовщины? Тех, кто надеется на тысячу выиграть сто, хотя в этих играх такого не бывает?

— Передо мной женщина выиграла пол-лимона. На моих глазах…

— Вернитесь туда, гражданин Крылов. Понаблюдайте. Эта женщина на ваших глазах выиграет ещё два-три раза. Эта мадам входит в команду мандеров. А у мандера задача — выцепить лоха на карту. Лох, или, как они ещё говорят, Володя, это и были вы. Вас втянули в игру. Как говорят, приготовили пассажира. А уже потом исполнитель облегчил ваш загашник.

— Выходит, вы все знаете. — Крылов опять закипел. — Почему же не пресечете?

— Корь тоже пресекать? Нет, гражданин Крылов. У нас демократия. Даже дуракам запретов делать нельзя. Когда вы потянули первый выигрыш, я бы подошел и запретил вам играть. Представляю, сколько шуму было бы. Разве не так? Проигрывать или даже разбрасывать собственные деньги — ваше конституционное право.

— Ладно! — Крылов махнул рукой и отошел. — У вас никогда правды не добьешься.

Его проводили улыбками.

Капитан был не только дипломатом, но и человеком дела. Он всегда выглядел по-спортивному: подтянуто, собранно. Жилистый, длиннорукий, с лицом, загорелым до черноты — загар к нему лип мгновенно, — с пронзительными глазами, он в любое время был готов к резкому броску.

Однажды Капитан дежурил по отделению. Вечером в дежурную часть вошли трое. Сказать, что в посетителях что-то не понравилось Капитану, было бы не совсем точно, скорее они не нравились вообще.

Один из вошедших, ступая вразвалочку, подошел к Капитану, выхватил из кармана пистолет «ТТ» и направил его офицеру в грудь. Преимущество в таких случаях на стороне нападающего — ему стоит нажать на спуск, и опустится занавес. Но случилось неожиданное.

Рука налетчика извлекла оружие из кармана, а Капитан уже двинул свою правую на перехват. Он правильно оценил недобрый взгляд приблизившегося к нему человека. Пистолет ещё не поднялся на уровень груди Капитана, как удар по кисти нападавшего отбросил оружие в сторону.

Прогремел выстрел, пуля, чиркнув по левому рукаву офицера, пропорола китель и попала в графин, стоявший за его спиной.

Через мгновение налетчик лежал на полу. Его подельники, вооруженные только выкидными ножами, подняли руки.

Выяснилось, что трое «крутых» решили завладеть табельным оружием милиционера, надеясь на неожиданность.

В памятный день неприятных событий (а события для милиции редко бывают приятными) Комков и Капитан сидели в тесном кабинете и гоняли чаи. Комков недавно бросил курить и считал, что чай — китайский, байховый — помогает переносить отлучение от табака. Капитан, с утра мотавшийся по делам, пил чай, стараясь приглушить чувство голода. Они пили молча, серьезно. Оба эти человека были давно и хорошо знакомы и потому без слов понимали друг друга.

Зазвенел телефон. Комков снял трубку. По тому, как мгновенно изменилось его лицо, Капитан понял: в городе случилось нечто серьезное.

Продолжая слушать, Комков прижал трубку ухом к плечу, а руками изобразил, будто затягивает на животе пряжку ремня. Капитан понял и быстро вышел в дежурку.

— Левочка! — Это было не именем, а фамилией дежурного лейтенанта. — Оперативную группу на выезд!

Минуту спустя из кабинета вышел Комков.

— На Партизанской взорвали троллейбус.

— Жертвы?

— Приедем, узнаем.

Взорванный троллейбус был страшно искорежен: заднюю часть стенки салона вывернуло наружу, и обшивка, порванная в клочья, висела до асфальта. Крышу распороло по длине и завернуло вверх, как у открытой банки консервов. Штанги токоприемника согнуло и разметало в стороны. Несколько пассажирских кресел валялись на дороге.

Рядом с троллейбусом стояла машина ГАИ. Два инспектора уже успели направить движение транспорта в объезд и оттеснили любопытных за линию тротуара.

Возле троллейбуса стоял водитель. Он курил и что-то бормотал, как показалось Капитану, матерился. На его лбу краснела длинная царапина, а щеки были черными от копоти. У ног валялся огнетушитель. «Молодец малый, — подумал Капитан, — не стушевался».

Опросив водителя, Капитан прошел к толпе зевак. Ему повезло — он нашел очевидцев события. Две женщины — мать и дочь — вышли из злополучного троллейбуса за минуту до взрыва. Маленькая худенькая старушка в сером обтерханном пиджаке с медалью «Ветеран труда» вышла на остановку до конечной. Все трое описали пассажира, который сел в машину на предпоследней, а вышел на кольцевой остановке.

Старушка — Анна Ивановна Желтова — говорила торопливо, глотая слова: «Ах, Боже мой! Что деется, что деется!»

— Вы не волнуйтесь, Анна Ивановна. Вы сказали, что видели человека, который вошел в машину, когда вы из неё выходили. Каким он был? Рост? Одежда?

— Высокий. Очень высокий.

Капитан взглянул на старушку и понял, что в её представлении высоким может оказаться любой. Он придвинулся к свидетельнице.