Оракул - Шведов Сергей Владимирович - Страница 55

– Вы приехали сюда по просьбе Иванова? – поинтересовался Ярослав у Рябушкина.

– Аркадий Семенович предупредил меня, что во вновь отстроенном дворце Хлестова готовится нечто ужасное, возможно даже убийство. Я обязан был отреагировать на сигнал. Потому и приехал в Горелово. Мы были бы здесь гораздо раньше, но, к сожалению, прокололи колесо и довольно долго с ним возились. Послушайте, почему этот оракул нас не выпускает, зачем мы ему понадобились?

– Ему понадобились не вы, а мы, – возразил Кравчинский.

– Значит, если мы поедем без вас, то он нас задерживать не станет?

– Неуверен, – покачал головой Ярослав. – Насколько я понимаю, целью вашей поездки сюда был наш арест?

– Во всяком случае, я на это очень рассчитывал, – усмехнулся Рябушкин.

– В этом-то вся беда, – огорчил следователя Кравчинский. – Оракул выполнил ваше желание и теперь ждет ответной услуги. Тем не менее я думаю, что ваших подчиненных он выпустит. Во-первых, вы с ними не делились своими планами, а во-вторых, они никаких желаний не загадывали. Во всяком случае, у Синцова есть все шансы выбраться из зоны отчуждения, хотя бы потому, что в глазах оракула он покойник.

– Но позвольте, – возмутился Рябушкин. – О каком исполнении моих желаний идет речь? Я ведь мечтал доставить вас по меньшей мере в КПЗ.

– Прежде чем арестовывать людей, Анатолий Сергеевич, надо хотя бы для начала выяснить их фамилии, – укоризненно покачал головой поэт. – Вы ведь не Кузнецова с Кравчинским арестовали, гражданин следователь, а поручика Преображенского полка Друбича и известного авантюриста, мага и чародея графа Калиостро, то есть вашего покорного слугу. Мы особы не того ранга, чтобы сидеть в КПЗ. Нам по меньшей мере Петропавловскую крепость подавай, ну в крайнем случае Бутырский тюремный замок.

– Издеваетесь, – вновь начал буреть лицом Рябушкин.

– Я говорю совершенно серьезно. Впрочем, никто вам не мешает лично убедиться в справедливости моих слов.

Похоже, Рябушкин склонялся к мысли, что ему морочат голову. Возможно, даже инопланетяне, но не исключено, что свои доморощенные экспериментаторы. Какие-нибудь гении программирования, ставящие опыты над живыми людьми. В любом случае долг следователя прокуратуры обязывал Анатолия Сергеевича пресечь безобразие если не своими силами, то с помощью компетентных в подобных вопросах людей, которых он мог найти только в областном центре. А может быть, даже и в Москве.

– Поехали, – скомандовал Рябушкин милиционерам. – Не боги горшки обжигают. Прорвемся!

– А грязь? – кивнул головой на окно старшина Володя.

– Лучше уж в грязи где-нибудь застрять, чем в этом проклятом богом месте, – высказал свое мнение юный Курицын и на этот раз угодил начальству.

Стражи закона покинули дворец настолько поспешно, что их отъезд до неприличия походил на бегство. Взревел натужно мотор УАЗа, брызнули в разные стороны комья грязи, слегка запачкав шикарную ливрею лакея Семки, с факелом в руке вышедшего лично проводить знатных гостей. Ярослав вздохнул и отвернулся от окна. Он почти не сомневался, что затея упрямого следователя Рябушкина закончится провалом.

– Говорил же я ему – отправь одного Синцова, – с досадой махнул рукой Кравчинский.

– А что толку от того Синцова? – возразил Ярослав. – Кто бы ему поверил?

– Но проверить-то в любом бы случае проверили. Шутка сказать, в медвежьем углу пропал следователь прокуратуры с двумя милиционерами.

– Ничего бы они здесь не нашли, – стоял на своем Ярослав. – В лучшем случае – пустые дворцы, в худшем – развалины.

– Пожалуй, – задумчиво проговорил Кравчинский. – Оракул знает, что и кому показать.

На аллее перед входом во дворец опять послышался шум. Судя по цокоту копыт, это подъезжала карета. Кузнецов нисколько не сомневался, что к месту событий прибыла императрица собственной персоной. Дабы лично убедиться в том, что напророченное оракулом событие свершилось должным образом.

– А нам и порадовать ее нечем, – закручинился граф Калиостро, вглядываясь в окно. – Как назло ни одного трупа не осталось.

– Скажем, что тело убиенного императора уже отправлено в Питер.

Ее величество прибыла инкогнито, в карете, запряженной четверней, и всего лишь с двумя преображенцами в качестве личной охраны.

– Свершилось! – Граф Калиостро метнулся к ней навстречу. – Глинский мне рассказал главное, – остановила его строгим взглядом императрица, – а подробностей я знать не хочу. Император подписал отречение при свидетелях. Вы готовы, господа, выступить в качестве оных?

– Разумеется, – с готовностью подтвердил Кравчинский. – Где и когда угодно. А Ваньку Каина мы найдем и повесим.

– Какого Ваньку Каина? – не поняла императрица.

– Местного разбойника, убившего императора. Вот и Семка не даст соврать.

Ее величество бросила равнодушный взгляд на холопа и слегка оттопырила нижнюю губу:

– Показания холопа никто не будет слушать, граф. Впрочем, вам я в любом случае благодарна за содействие.

И в руку склонившегося в изящнейшем поклоне Калиостро упал бриллиант чистой воды, довольно-таки приличной величины. Ярославу этот жест императрицы показался странным, ведь об оплате они договаривались со Светкой Хлестовой. И именно тогда Аполлоша в шутку упомянул об этом бриллианте. Выходит, не только Хлестова помнит обо всем, что происходит с ней в образе императрицы, но и императрица сохраняет в своей памяти отдельные Светланины мысли? Впрочем, иначе, наверное, и быть не может. Вот только эти мысли приобретают здесь форму, сообразную эпохе.

– У меня есть к вам разговор, Друбич. – Императрица пристально посмотрела в глаза поручику.

– Рад служить, – по-военному отрубил бравый детектив

– В таком случае пройдемте в мою комнату, здесь слишком много ушей.

Кузнецову с поэтом ничего не оставалось, как проследовать за императрицей, поднимавшейся по лестнице, где еще каких-нибудь четыре часа назад убивали ее мужа. Но, похоже, столь мелкие подробности быта мало волновали озабоченную глобальными проблемами государыню. Кравчинский оценил важность момента. Все-таки далеко не каждого подданного пустят в личные покои императрицы. Что же касается детектива, то его больше волновал вопрос – зачем он понадобился императрице? Чего доброго, опять кого-нибудь придется убивать.